Красноярский смотр эскизов по новым текстам – российских и зарубежных авторов – в качестве имиджевой картинки выбрал в этом году французский триколор “свобода, равенство и братство”. На буклетной обложке к персонажам известной картины Делакруа “Свобода на баррикадах” приклеили лица фигурантов фестиваля современной драматургии “Драма: Новый код (ДНК)”, в диапазоне от идеолога и создателя фестиваля, режиссера Олега Рыбкина, до отсутствующего на этот раз драматурга Михаила Угарова, немало значившего для становления одной из лучших дискуссионных площадок на лабораторном поле российского театра. Рыбкин, как и завещано картиной, не сдается, хотя сегодня вокруг ДНК и подобных ей начинаний складывается не слишком благоприятная обстановка. С этими новыми условиями жизни “новой пьесы” придется работать иначе, тем более что площадкой ДНК и ее основным человеческим, организационным ресурсом является руководимый Рыбкиным государственный Театр драмы имени А.С.Пушкина. Разделенная на три дня “белая”, “красная” и “синяя” программа фестиваля была гармоничным и живым союзом между театром и документальным кино, между российским и европейским, между дебютным и “хорошо сделанным”. Это и есть в миниатюре модель жизни новой драмы в пространстве сегодняшней России.

Вопрос – по-прежнему ли есть у публики нужда в лабораториях современных текстов – возник и во время ДНК, и не только потому, что седьмой год – кризисный, но и потому, что такой вопрос сегодня вообще актуален. Новая драма сильно изменила обыденное представление о том, что может и должно становиться предметом интереса театра; новая драма изменила состав публики, выведя его далеко за пределы профессионального сообщества театралов; новая драма внесла в обиход театрального мейнстрима табуированные темы и повлияла на инструментарий. Но и теперь, спустя почти 12 лет активной новодрамовской деятельности в самых разных направлениях, речь идет не о способе завоевания “больших площадок”, а о необходимости артикулировать новые смыслы и их оттенки. Новая драма обрекла себя на долгую и трудную жизнь, поскольку априори является самым чутким резонатором общественной и частной жизни. Вопрос, таким образом, состоит в следующем: а хочет ли публика или ее, пусть и малая, часть смотреть и слушать про сегодняшнюю жизнь со сцены? Этот вопрос так или иначе решался на дискуссиях ДНК, ставших интеллектуальным мотором фестиваля.

В этом смысле интереснейшей оказалась реакция публики, собравшейся на Малой сцене театра драмы на “Фундаменталистов” Валерии Сурковой по пьесе финна Юхи Йокелы (московский Центр имени Вс. Мейерхольда). Двое артистов – Валентин Самохин и Елена Нестерова – точнейшим образом разыгрывают сложный диалог экс-священника и его бывшей прихожанки, ударившейся в сектантство. Двое – когда-то, в юношеском религиозном лагере явно питавшие друг к другу нежность или даже любовь – стоят лицом к зрителю на узком прямоугольнике сцены; он – за лекторской конторкой, она – сбоку, скромно и боязливо заступая на территорию своего заветного врага. За героями – круглый глаз-экранчик, куда проецируется то “селфи” актеров в настоящий момент, то черно-белые абрисы их лиц, не имеющие прямого отношения к происходящему, но дающие эмоциональную окраску “живому плану”. Речь в “Фундаменталистах”, сразу и сильно захвативших публику своим саспенсом, о соперничестве духовном и о мере ригоризма, живущей в каждом из героев, вне зависимости от убеждений: в нем, подходящем к религии с точки зрения научного рацио, и в ней как в истовой фанатичке. Пьеса, и вслед за ней осмысленная и точная режиссура Сурковой, захватив своей острой темпераментностью, двигают зрителя вперед по закоулкам интеллектуального диспута, превращающегося в драматичную историю о потерянных чувствах, об ответственности за сказанное и сделанное.

“Фундаменталисты”, довольно скромно прозвучавшие в Москве, заполненной под завязку событиями, имели невероятный резонанс в Красноярске и могут иметь такой же отклик по всей России. В принципе, нашему зрительскому сообществу скорее чужда привычка следить за изысками дискуссии о Священном писании, как и вообще за приключениями идей на сцене. “Фундаменталисты” – счастливое исключение, помогающее публике обретать свободу и счастливое понимание того, что с тобой разговаривают серьезно и увлекательно на тему, теперь уже актуальную и для российского общества. Бывший пастор, ныне ученый и автор нашумевшей книги, пересматривающей иррациональное отношение к Писанию, пытается отрезвить женщину, в которую когда-то был влюблен. Сперва она горячо стоит на своем: на том, что учение Христа дано нам в ощущениях и не подлежит естествоиспытательскому анализу, но шаг за шагом влюбляется в своего идеологического врага, поставившего под сомнение все, чем она живет уже несколько лет. Когда же и эти отношения заходят в тупик – потому, в частности, что экс-пастор не готов принять ее бессознательную истовую любовь как жертву, – женщина сходит с ума, а он навещает ее после лечения в клинике. В финале “Фундаменталистов” столько же горечи и меланхолии, сколько и спокойного приятия факта, что люди в целом не готовы к самопожертвованию и ответственности.

На другом полюсе ДНК было “Доказательство обратного” – спектакль Олега Рыбкина по пьесе швейцарца Оливье Кьяркьяри (инициатива поддержана швейцарским фондом Pro Helvetia), в жанре абсурдистского детектива исследующего степень толерантности и паранойи в среде обитателей благополучной швейцарской деревни. Рыбкин создал высокотехнологичное симультанное действо, где, прячась за большими экранами, четверо хороших артистов Красноярской драмы разыгрывают выхолощенный сюжет поисков исчезнувшего человека и взаимных любовных пересечений, где каждый изменяет друг другу и занимается шантажом. Присутствие зарубежной пьесы – пусть в небольших количествах, но все же, – всегда создает на ДНК дополнительное измерение, вот и в случае с двумя европейскими текстами, “Фундаменталистами” и “Доказательством обратного”, фестиваль получил как бы еще одно зеркало реальности.

Впечатляющим явлением живого автора на ДНК стала читка Юрия Клавдиева своей свежей пьесы “Тявкай и рычи”, написанной в духе боевого оппозиционного фэнтези, где героями войны за добро стали девочка и окружающие ее лесные соседи: красавец, резонер и гуру Лис, его умная и смелая дочка, пара сыновей и жена-домохозяйка. А также домашний кот и дворовый пес. Девочка понимает язык зверей, а они отвечают ей любовью и уважением в духе восточного кодекса самураев. Благородство животных и маленькой героини сталкивается с коварством и злобой змей и пауков, сплетающихся в трансформаторной будке в один большой липкий клубок, чтобы однажды пойти войной на всю деревню, а заодно – и на человечество. Пьеса Клавдиева, поэтичная и витальная, эсхатологична по сути – протест против зла обречен, все гибнут, и на обломках этой войны голос автора произносит патетическое обращение к будущим поколениям, призывая их бороться за свою свободу.

Свободу личного характера отстаивали герои “Пустоты” Максима Черныша, копирайтера и сценариста, отлично срежиссированной Талгатом Баталовым и показанной в здешнем Доме кино. Один из хитов прошлогодней “Любимовки”, “Пустота” иронично и легко фиксирует состояние успешных и довольных собой московских яппи, вокруг которых с центробежной силой складываются второстепенные сюжеты и линии “второстепенных людей” – секретарши, ее пивного бой-френда, продавщицы из окраинного кафе. В итоге эти разные вселенные неизбежно сталкиваются, но вместо счастливого финала, которого ждешь от встречи секретарши с благополучным и образованным мужчиной, образуется та самая пустота – от несоответствий ожиданий и реальности, от пресыщенности, от фрустраций и от многого другого, так неизбежно возникающего в жизни “москвича”.

Совсем о других героях идет речь в пьесе молодого журналиста из Курска, Александра Демченко, чей “Тлеющий человек” тоже был отобран нынешней командой “Любимовки” для показа на ДНК. Читку делал режиссер Антон Безъязыков (ученик Григория Козлова, руководит Кемеровским театром драмы), многое, если не все, прояснивший в этом тексте о сложных взаимоотношениях сына со своим пьющим и бьющим его и мать отцом. Сюжет, казалось бы, классически натуралистический, от эпизода к эпизоду (за время пьесы перед нами проходит значительная часть жизни героя, из мальчика превращающегося в отца) развивается небанально и вопреки нашим ожиданиям, и точный кастинг Безъязыкова идеально совпал с текстом, поймал его живую фактуру и настроение.

“Темной лошадкой” и одним из замечательных признаков того, что ДНК находится в тонусе и стремится к самосовершенствованию, была сделанная Рыбкиным в ироничной и теплой манере читка пьесы-победителя первого конкурса драматургов фестиваля ДНК. Этой пьесой стала – “Все оттенки голубого” Владимира Зайцева, живущего в Красноярском крае и описавшего в трагикомичном ключе противоречивый опыт юноши-гея, решившего открыться своим родителям. До тех пор, пока герой не попадает в клинику, наглотавшись, очевидно, таблеток, пьеса действительно очень любопытно развивается – в ней чувствуется наблюдательность автора к речи и ситуациям обычной человеческой жизни, в ней есть симпатичный “лирический герой” и, вообще, это урок толерантности, без натуги и пафоса реализованный. Сократив пьесу, Рыбкин все же передал главное – интонацию и характер персонажей, особенно родителей мальчика, смешно и драматично пытающихся разобраться с навалившимся на них “горем”.

В своих лучших проявлениях ДНК несет энергию свободы и неформатности – во многом спровоцированную ее создателем Олегом Рыбкиным, который, очевидно, хорошо понимая и принимая современное искусство как способ восприятия мира, пытается уловить этот “экстрим” и в новой драматургии. Собственно, энергия и чутье Рыбкина, его всегдашняя свобода и являются пока гарантией качества фестиваля, которому, между тем, в этом году урезали бюджет. Приятно все же осознавать, что, как правило, на новую драму не требуется слишком много денег – читки дешевы в производстве, документальное кино, которое в лице выпускников Школы документального кино и театра Марины Разбежкиной и Михаила Угарова и в этом году показывали на ДНК (три отличных фильма – “Прощеный день” Дины Бариновой, “Мама” Лидии Шейниной, “Оазис” Ольги Привольновой – уже наполучали разных фестивальных призов, а теперь их увидели и в Красноярске), тоже доступная радость. Так что в ситуации пристального внимания к тем, кто занимается современной драматургией и театром, можно надеяться, что все плохое – а именно, годы безденежья и отсутствия нормальных площадок, у них уже позади. Выжили и дали дорогу другим.

Кристина МАТВИЕНКО