Эскизы к портрету эпохи

10-1_7У нового выпуска альманаха “Мнемозина”, уже шестого по счету (Москва, “Индрик”, 2014, редактор-составитель В.В.Иванов), есть один недостаток: солидный 900-страничный том не очень удобно брать с собой в метро и в дальние поездки. А очень хочется, поскольку новая “Мнемозина”, как и прежние, полна интереснейших публикаций. На сей раз большинство из них посвящены искусству танца. Материалы балетной тематики и раньше появлялись на страницах альманаха: в прошлом выпуске можно найти письма Айседоры Дункан К.С.Станиславскому, а 15 лет назад значительный раздел был посвящен Тамаре Карсавиной. Однако это были лишь отдельные эпизоды, тематический же балетный том выходит впервые и наверняка привлечет внимание всякого, кто интересуется историей отечественного балетного театра первой половины XX столетия.

Шесть слагаемых “Мнемозины” – это мемуары, дневники, письма, черновики документов, стенограммы заседаний и теоретические работы. Контрастные по настроению, разные по степени откровенности и эмоциональности, эскизные по отношению к общей картине, собранные вместе, они рисуют объемный образ эпохи.

Открывают книгу подготовленные к публикации С.А.Конаевым “Записки петербургского зрителя” и материалы неопубликованной книги об Александре Горском, принадлежащие перу Г.А.Римского-Корсакова. Внук Н.Ф. фон Мекк и родственник Н.А.Римского-Корсакова, одноклассник будущего чемпиона мира по шахматам Александра Алехина, Георгий Римский-Корсаков в 1930-х годах работал в Театральном музее имени А.А.Бахрушина, а после войны оказался в Казахстане.

Его воспоминания датированы серединой 1960-х годов, однако обращены к гораздо более раннему времени – началу XX века. Живя в Петропавловске, автор воскрешает и упорядочивает свои юношеские петербургские впечатления. Временная дистанция позволяет ему анализировать их с позиции человека, хорошо знакомого с подоплекой событий – и по работе с архивными документами, и по личным беседам. Почти равный с воспоминаниями объем занимают авторские комментарии к ним. В них автор не только приводит дополнительные закулисные подробности вроде рассказа о романе Николая II с Матильдой Кшесинской, но и пылко полемизирует с оппонентами, в первую очередь, с Ю.И.Слонимским. В частности, встает на защиту директора Императорских театров Ивана Всеволожского, чья фигура в те годы не вызывала особого энтузиазма. Особенно актуальной выглядит позиция Римского-Корсакова относительно возможности реконструкции старых балетов и его взгляд на историзм театральных постановок (по мнению автора, лишь в начале XX века возникла потребность узнавать приметы изображаемой эпохи, до того публика довольствовалась костюмами современной ей эпохи, не замечая противоречия; в то же время, неизбежна переакцентировка узловых моментов пьесы, переоценка характеров в соответствии с новым мироощущением зрительного зала). Сегодня подобные рассуждения любопытно примерить и на драматические, и на балетные, и особенно на оперные спектакли.

Вместе с героем своего незавершенного исследования Александром Горским Г.А.Римский-Корсаков остается в послереволюционной России. О том, в какой момент он пришел работать в Театральный музей, дает представление стенограмма диспута о путях советского балета, состоявшегося в апреле 1932 года (публикатор С.Б.Потемкина). В ней не так много тщательно подготовленных и последовательных программных выступлений, скорее это свидетельство брожения умов, вызванного уже чувствующимся давлением идеологического пресса.

Другая дорога вела за границу, к Дягилеву. Письма танцовщика и хореографа Леонида Мясина (публикатор Е.Я.Суриц), обращенные к его бывшему педагогу по рисованию А.П.Большакову, отправлены из разных уголков мира: Лондона, Рима, городов США. Мясину в это время около двадцати, он только начинает свою артистическую карьеру и делает первые шаги как хореограф. Он делится со своим наставником художественными впечатлениями, рассказывает о знакомствах и планах.

Письма Мясина, адресованные брату Михаилу, датированы 1925–1937 годами, и перед нами совсем другой человек. Об искусстве в этих письмах речь практически не идет. Мясин предстает скорее помещиком, озабоченным благоустройством купленных им островов у побережья Италии: рассказывает о том, как разводит живность и возделывает почву, сетует на трудности, докладывает об успешной торговле произведенными сельхозпродуктами. Помимо забавного контраста с письмами Большакову, переписка Мясина с братом показывает, сколь зыбкой была в то время граница между роскошью и нищетой: идея купить себе остров оказывается не утопической забавой, а попыткой наладить надежный быт.

Обложку издания украшает рисунок Жана Кокто – портрет Брониславы Нижинской. Наверное, именно ее можно назвать главной героиней книги. Дневник 1919–1922 годов, написанный в ту же пору трактат “Школа и Театр Движений”, чуть более поздние письма Дягилеву и его ближайшему окружению – все эти документы открывают нам ее неординарную личность. Сложный образный язык трактата свидетельствует о напряженной работе мысли. Деловой тон большинства писем резко контрастирует с оголенным нервом дневниковых записей (пуб-ликаторы Л.Гарафола и Е.Я.Суриц, при участии С.А.Конаева). Первые из них Нижинская сделала в конце 1919 года в Киеве – почти через год после того, как открыла собственную балетную школу, получившую название Школа Движений. Киевский период жизни Брониславы Нижинской довольно скупо освещен в ее “Ранних воспоминаниях”. Но даже если бы там было в десять раз больше текста – его не сравнить с исповедальной откровенностью дневника. Экспрессивная натура Брониславы выплескивается на его страницах редкими восклицаниями радости и приступами отчаяния от неспособности осуществить задуманное, от холодности и равнодушия “торгашей” от искусства, от человеческих потерь. Поочередно ей приходят противоречивые новости о брате, Вацлаве Нижинском: он умер, он жив и танцует, он болен и потерял рассудок. Последнее, увы, оказывается правдой, а с женой Вацлава Ромолой найти общий язык не удается.

В момент написания дневника рушится семейная жизнь Брониславы Нижинской, а повторяемое с экзальтированным восторгом имя Федора не сулит нового романа – речь идет о находящемся вдали Шаляпине, к которому Бронислава не подойдет даже в тот редкий день, когда они оказываются в одном городе.

Финальные записи дневника относятся уже к тому моменту, когда Нижинская сумела выбраться из киевских разрухи и хаоса и вернулась в труппу Дягилева, которую покинула в юности. Но теперь это уже взрос-лый художник, многое испытавший и понявший. Она делает шаг на пути к своим лучшим работам.

Фигура Дягилева соединяет Брониславу Нижинскую с другими современниками. В письмах Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова (публикатор Е.А.Илюхина) не раз заходит речь о балетах Нижинской, которые они оформляют у Дягилева. Имя Нижинской мелькает в письмах Мясина (он пишет о балете “Докучные”, который, по его словам, провалила сестра Нижинского) и Николая Сергеева (того самого, по записям которого осуществлял не так давно свои реконструкции классики Сергей Вихарев).

В новой “Мнемозине” еще немало увлекательных страниц. Колоритную зарисовку театральной жизни образуют заметки Валентина Парнаха, описывающего танцы, поставленные им для спектаклей Всеволода Мейерхольда, в выражениях футуристической поэзии (публикатор О.Н.Купцова). В тезисах докладов Театральной секции Государственной академии художественных наук речь идет о попытке понять нового театрального зрителя двадцатых годов (публикатор В.В.Гудкова). Переписка хореографа Леонида Якобсона с композитором Борисом Асафьевым рассказывает о работе над балетами “Утраченные иллюзии” и “Каменный гость” (Публикатор Н.А.Коршунова). Не осталась без внимания и театральная педагогика, которая представлена материалами творческого наследия М.М.Буткевича (публикаторы А.И.Живова и О.Ф.Липцын). А завершающий том источниковедческий очерк А.П.Кузичевой “Театральная лоция” России конца XIX – начала XX века” рассказывает о деятельности Общества русских драматических писателей и оперных композиторов и может служить многообещающим анонсом будущих выпусков.

Остаться без работы “Мнемозине” не грозит. Нуждается в дальнейшем изучении история советского балетного театра 1930-х годов. Ждет столь же пристального взгляда в свою сторону опера. Неисчерпаемым запасом обладает драматический театр. Высокое научное качество работы авторского коллектива делает альманах незаменимым посредником между богиней памяти и широкой публикой.

Дмитрий АБАУЛИН
«Экран и сцена»
№ 7 за 2015 год.