На XIV международном фестивале документального кино “Флаэртиана” в городе Пермь произошли два знаковых события. Первое – 130 лет со дня рождения Роберта Флаэрти, которое шумно и весело, под торт и травяной чай, с танцами и народными песнями Пермского края, отмечалось в фестивальном киноцентре “Премьер”.

Второе – открытие первого в мире памятника режиссеру-документалисту – екатеринбуржцу Анатолию Балуеву (1946-2013). Кстати, и сам Анатолий Балуев, выпускник сценарно-киноведческого факультета ВГИКа, был тоже первым (и до сих пор, увы, единственным) – коми-пермяком, которому удалось стать кинорежиссером и добиться международного признания. Скульптура работы Алексея Залазаева была установлена благодаря усилиям коллег и друзей режиссера при финансировании и поддержке фонда “Содействие XXI век”, Министерства культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края и администрации села Кочёво. Как это стало возможным?

За 14 лет “Флаэртиана” превратилась в крупное культурное событие. Фестиваль возник на несколько лет раньше неоднозначной кампании “Пермь как культурная столица России” и, строго говоря, не имеет отношения к ее главным задачам: президент “Флаэртианы”, режиссер-документалист Павел Печенкин, и многие другие известные пермяки ставили перед собой несколько иные цели. Сейчас во всей стране чувствуется дефицит просветительства. “Флаэртиана” во многом выполняет именно эту функцию. На просмотрах “Флаэртианы” присутствовало около 10 тысяч зрителей.

С 12 по 20 сентября в Перми прошло “дочернее” мероприятие – “Вуз-Флаэртиана”, для которого были выделены залы для кинопоказов non-stop, оснащенные современным оборудованием и специальными обучающими программами. По сравнению с прошлым годом количество площадок увеличилось почти в три раза. В организацию студенческого фестиваля “Вуз-Флаэртиана”, основной площадкой которого стал Пермский государственный национальный исследовательский университет, включились все вузы Перми, к фестивалю присоединились лицеи, библиотеки, старшие классы школ.

Перед началом “Вуз-Флаэртианы” на базе киноцентра “Премьер” прошла школа модераторов: опытные специалисты “Пермкино” рассказали, как организовать собственный киноклуб и публичную дискуссию, обратили внимание слушателей на правовые нюансы кинопоказов. Вскоре в российских городах стартует “Эхо “Флаэртианы” – проект, в рамках которого будут показаны лучшие фильмы программы этого года.

Наряду с международным проводится и российский конкурс. Мастер-классы известных кинодокументалистов, рабочие дискуссии, уровень которых в пермской киноаудитории практически приближается к профессиональному – все это значительно подняло и культуру документального кинопоказа, и авторитет неигровой кинематографии в регионе. “Флаэртиана” набирает участников российско-польской лаборатории документального кино, то есть семинаров, лекций, консультаций по монтажу видео и звука, в которых будут принимать участие режиссеры, продюсеры, операторы и звукорежиссеры России и Польши. То, что польские режиссеры согласились в этом участвовать именно сейчас, несмотря на политические проблемы, говорит о международном авторитете “Флаэртианы”.

Международная программа, которую я смотрела в составе жюри ФИПРЕССИ, была подобрана в соответствии с основным принципом “Флаэртианы”: показать, как живут люди; чтобы и современникам, и потомкам можно было представить себе время, текущее незаметно и плавно, как величественная Кама. Впрочем, в современном кино, в том числе и игровом, достаточно подробно рассказывается о том, как живут люди. Но за кадром нередко остается другое, не менее важное: а чем они живут? В этом смысле правдоподобность деталей, лишенная более вдумчивого анализа, сравнима с “фотоотчетом”, который обнаружил П.Печенкин в архивах пермских лагерей. Негативы на стеклянных пластинках отличаются высочайшим качеством, на снимках подробно представлена работа заключенных и их быт, их лица (в одном из них был опознан Варлам Шаламов – герой нового фильма П.Печенкина).

Если не знать, что уникальные фотоснимки сделаны в лагере под Красновишерском, а не просто где-нибудь в советской глубинке начала 30-х годов прошлого века, то об этом и не догадаешься… Что же держит человека на плаву, что позволяет ему остаться самим собой, как бы тяжко ни было?

Фильм Виталия Манского “Книга” в каком-то смысле объединяет традиции и Флаэрти, и Вертова. Коллективный герой картины – армянский народ, который автор сравнивает с книгой – древней, но все же до конца еще не дописанной.

Вереница героев-армян в возрасте от 6 месяцев до глубокой старости, живущих по всему земному шару, от Дальнего Востока до Зимбабве, представляет самые различные социальные типы армянской диаспоры. Все они так или иначе врастают в ту землю, на которой живут, будь то Россия или Израиль, Америка или Франция, служат в армии этой страны, болеют за ее футбол, находят в ней друзей и единомышленников. Но перемещаются они по миру в поисках места под солнцем по одной причине: та или иная катастрофа, в основном политическая, заставляет армянина покидать каменистую землю Наири – бедную, неуютную, но все равно любимую если не душой, то эстетически.

Я хочу, чтобы меня отпели в армянской церкви, там очень красивые песнопения, хотя в Бога я в принципе не верю”, – говорит один. “Если Бог есть, то армяне, я думаю, с ним договорятся”, – считает другой. Фильм полон точных и метких наблюдений. Зрители, которые знают предмет картины (как минимум – на уровне книги Андрея Битова “Уроки Армении”), невольно ждут, когда кинопутешествие приведет их в ереванский Матенадаран, Институт древних рукописей имени св. Месропа Маштоца – крупнейшее в мире хранилище древнеармянских рукописей. Ведь фильм называется “Книга”, а без Матенадарана что вообще останется от армянского народа, столь широко разбросанного по миру? По умыслу или, наоборот, по недомыслию авторов, включая о. Месропа Арамяна (автор идеи и креативный продюсер), и Артура Джанибекяна (просто продюсер, не креативный), возникает ощущение неполноты.

Кстати, название другого фильма международной программы – “Счастье” (режиссер Тома Бальмес, Франция) – некоторые члены жюри “Флаэртианы” также не одобрили. Что считать счастьем – отсутствие телевидения в такой бедной, отсталой стране, как Бутан, или, наоборот, его появление? Ирония авторов по поводу замещения жизни, которое дает телевидение, не всем членам жюри показалась уместной. Кроме того, даже за последние двадцать лет картин с таким названием было уже несколько. Это, а также недостаточная информационная составляющая, стоили фильму Тома Бальмеса “Счастье”, который показался мне едва ли не самым “флаэртианским” в программе этого года, главного приза: он получил только “Серебряного Нанука” за оригинальное художественное решение.

Впрочем, трудно было не оценить изящество использования телевизионной хроники, казалось бы, чужеродной в ткани подчеркнуто артхаусного фильма, но при этом совершенно необходимой для понимания сюжета. Торжественная речь короля Бутана, заметно удивленного ликованию, с которым народ встретил долгожданное снятие запрета на телевидение и интернет, совершенно необходима для понимания того, почему этот запрет так долго существовал. Бутан – страна, в которой у подавляющего большинства населения жизнь не просто бедная, а, скажем так, ближе к средневековым параметрам, нежели к современным. Но поможет ли коммерческое телевидение преодолеть эту отсталость и бедность? Вряд ли. Впрочем, отвлечь простых сельчан от их безнадежно тяжелой повседневности – это надежнее, чем пытаться что-либо изменить к лучшему: нет хлеба – дайте людям зрелищ!

Другой российский фильм, “Кровь” (режиссер Алина Рудницкая, Санкт-Петербург), рассматривался как кандидат на приз ФИПРЕССИ именно из-за его подчерк-нуто социальных мотивов. Тяжелый во всех отношениях труд медработников станции переливания крови показан на фоне их, так сказать, контингента. Кто отдает свою кровь в чужие вены? Основной поток доноров – работающие и неработающие жители Ленинградской области, для которых донорская выплата, какая бы мизерная она ни была, все же не лишняя. Сознательных доноров, сдающих кровь ради идеи, ради спасения неизвестного им человека, не так уж и много.

Картина умирающих поселков, закрывающихся заводов и прочих “свинцовых мерзостей постсоветской жизни” по-особенному выглядит в танцевальном классе какого-то заводского дома культуры, где развернут передвижной донорский пункт. После сдачи крови одна из доноров теряет сознание: судя по ее виду, это практически голодный обморок. Чтобы привести женщину в себя, ее тащат за ноги и взгромождают их на балетный станок. Невольно возникает ассоциация с пресловутой надписью на развалинах Бастилии, только все наоборот: здесь – не танцуют. Давно уже здесь не танцуют…

Черно-белое изображение в фильме, от которого по самому названию подсознательно ожидают “красных пятен”, выбрано, очевидно, для того, чтобы антитеза “белое-черное” (как “жизнь-смерть”) выявила так же и промежуточную стадию: различных оттенков “серое” состояние между жизнью и смертью действительно существует, причем и в медицинском смысле, и в социальном.

В конкурсной программе “Флаэртианы-2014” были представлены три фильма о людях-невидимках. В польской короткометражке “Звонят дети” (режиссер Анджей Манковский) не видно ни одного лица целиком, только тревожные или задумчивые глаза сотрудниц сервиса “Телефон доверия для подростков”, их руки или губы у микрофона. Количество звонков со всей Польши заметно превышает физические возможности сотрудниц, которые не должны открывать свои имена и лица, даже для съемок они не сделали исключения.

Звонки от подростков бывают самые разные, и профессионализм сотрудника службы доверия – не только в том, чтобы не обидеть парнишку, который спрашивает, стоит ли надеть два презерватива, чтобы уж предохраниться так предохраниться, или признается в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Впечатляющая статистика доказывает, что во всех случаях, когда по сигналу из службы доверия на помощь детям пришли не сексологи, а полиция, это вмешательство оказалось жизненно необходимым. А сколько еще детей так и не получают в трудный момент профессиональной помощи от взрослых?

“Я решила заниматься боевыми искусствами после гибели моей мамы. Грабитель жестоко расправился с ней, потому что она просто не умела защищаться”, – рассказывает одна из героинь другой короткометражки, “Иранские ниндзя”. Оказывается, в Иране все больше девиц (среди них и автор фильма Марджан Риахи) обучаются боевым искусствам, ведь даже религиозный режим не смог решить проблему уличной преступности. И что же? “Ни один парень во дворе и в школе не смел оскорбить меня даже словом, потому что все знали, что я занимаюсь каратэ”, – рассказала Марджан Риахи. Молодцы, девчонки! Интересно было узнать, что ислам, оказывается, вовсе не запрещает женщине заниматься боевыми искусствами. И, что характерно, мужья отважных ниндзя тоже не против: с такой женой не страшно возвращаться вечером из гостей… Вообще владение силовыми приемами нигде в этом мире не лишне.

Голландский режиссер Гвидо Хендрикс снял свою картину “Конвой” из фрагментов, не вошедших в учебное пособие для охранников международного аэропорта Схипхол, которое он снимал только ради заработка. Именно эти юридические аспекты полностью закрывают его довольно несовершенной картине путь в коммерческий показ.

Однако на всех крайне тяжелое впечатление произвела сама подготовка к “профилактической беседе” с высылаемым из страны нелегалом. Кончаются такие беседы, как правило, применением силовых приемов, и долго стоит в ушах душераздирающий вопль нелегала, которого почти в наручниках ведут в самолет: возвращение на родину сулит ему не только гарантированную нищету и позор, но и верную смерть, в лучшем случае – тюрьму.

Литовский фильм “Вчера будет завтра” (режиссер Янина Лапинскайте) возмутил зрителей именно тем, что все его герои – и одинокие пенсионеры, и средних лет бывшие спортсмены, прикованные к инвалидной коляске, – на экране одинаковы в своей безысходности. Живя в доме престарелых, каждый в своей комнатке, они как будто и не хотят вылезать из теплых нор. На самом деле за каждым из них – своя история, нисколько не интересная авторам фильма: все эти персонажи выглядят как экспонаты музея советской техники, куда их везут на экскурсию. Между тем человек, выброшенный из обычной жизни, вовсе не всегда представляет собой эдакую “беспомощную кучу хлама”.

Так, иранский фильм “Машти Измаил” (режиссер Махди Заманпур) был показан последним в международной программе и удостоился Специального упоминания жюри международного конкурса и приза зрительских симпатий. Его герой, сельчанин Машти Измаил, к сорока годам полностью ослеп, и так же сейчас теряет зрение его единственная дочь. Но, по словам Махди Заманпура, старик решительно отказался от предложенной ему операции по улучшению зрения.

Очевидно, Машти Измаил смиренно принимает свою немощь как некую плату за то, что во всех прочих отношениях он, слава Всевышнему, на редкость крепок и жилист. Трудно смотреть без восхищения, как совершенно слепой старик самостоятельно путешествует от дома до фермы, по пути еще и успевая покормить собак; как он на ощупь обрабатывает землю и залезает на крышу по шаткой лестнице (большинство зрячих, безусловно, свалилось бы!), мало того – забирается на дерево, чтобы палкой сбить с ветки спелые орехи…

Главная героиня другого фильма-лауреата, миловидная израильтянка аргентинского замеса Дебора, два месяца подрабатывает, где только может, то есть уборщицей. Но двенадцатый день рождения ее дочки Виолетты должен быть таким же торжественным, как и у всех еврейских девочек! Ни в чем эта бат-мицва не уступит другим бат-мицвам: банкет в кафе, множество гостей и подарков, белое гипюровое платье, похожее на свадебное. Это очень-очень важно: ведь свадьбы-то у Виолетты никогда не будет, она – глубокий инвалид…

Фильм “Виолетта, жизнь моя” (режиссер Ор Синай, Израиль) удостоился приза “Серебряный Нанук” за открытие новых тем и новых героев, хотя вроде бы инвалиды уже давно стали излюбленными персонажами документального экрана. Новизна темы в том, что болезнь Виолетты выглядит как своего рода Божье наказание ее матери, которая когда-то ушла и от родителей (не хватало тепла и внимания), и от богатого мужа, отца двух ее сыновей (полюбила другого, видите ли), но от безнадежно больной дочери она уже никуда не уйдет. И все же Дебора, мужественно несущая свой тяжкий крест (трудно выразиться иначе, хотя она иудейской веры), нашла новый смысл в материнском подвиге, стараясь максимально привязать старших братьев Виолетты к сестренке-безотцовщине. Только так у сыновей Деборы, чьих-то будущих мужей и пап, сформируется правильное понимание родительского долга. Ведь никто не хочет таких детей, как Виолетта, но они же обязательно у кого-нибудь рождаются! Кстати, в умственном отношении Виолетта Прадо вполне нормальна, более того – не по годам мудрая, она сейчас учится в колледже визуальных искусств.

Вопрос человеческих прав инвалидов поднимает итальянец Карло Зоратти в фильме “Особая потребность” (Италия-Германия), удостоенном Специального упоминания жюри международного конкурса. Герой фильма – тридцатилетний аутист Энеа, с которым много лет работает психолог. Благодаря достижениям современной медицины Энеа, который в детстве болезненно реагировал на любое прикосновение, достиг больших успехов в социализации: он читает глянцевые журналы, работает на текстильной фабрике и даже играет в самодеятельном театре. Но вот беда: социальное развитие разбудило страстное вожделение. Энеа мечтает о любви на всю жизнь, но от него убегают даже проститутки. Как быть? Герои отправляются в Германию: там действует Центр сексуальных проблем, где людей с ограниченными возможностями обучают ухаживать за существом противоположного пола. И вот Энеа уже знает, чем надо заниматься с женщиной в постели. Дело за малым: найти такую женщину, которая захочет составить супружеское счастье аутиста…

Многие из зрителей задавали продюсеру Эрике Барбиани, представлявшей фильм “Особая потребность”, вопрос: стоит ли развивать заведомо неудовлетворимое либидо человека не вполне адекватного? Однако Эрика Барбиани, изящная блондинка с лицом итальянской мадонны, сказала, что семья Энеа сознательно дала согласие на этот публичный эксперимент с участием больного сына.

Картина “Особая потребность” удостоилась специального упоминания жюри международного конкурса, как и финско-болгарский фильм “Любовь и проектирование” (режиссер Тонислав Христов). Его герои – инженеры-электронщики, то есть “ботаны”, живущие в мире компьютерных программ и игр.

Главный герой фильма научным путем вычислил пресловутую “формулу любви”, которая, по его словам, помогла найти жену и ему самому: любовь подобна хакерскому взлому, чувство возникает там, где дает слабину разум. А помощь “ботанам” нужна: барышни разбегаются от них, иной раз – с первого же свидания, ведь кавалеры эти скучны до неприличия. Так, одна из них, сотрудница социальной службы, каждый день сталкивающаяся с человеческими несчастьями и трагедиями, просто не понимает мужчину, которому в возрасте слегка за тридцать интересны компьютерные игры. Для нее между “ботаном” и аутистом особой разницы нет. Но товарное производство часто превращает людей в придатки к машинам, а ведь они – и женихи-то вроде бы неплохие, не пьют, материально обеспечены и не конфликтны…

Фильм “Любовь и проектирование” вызвал самый живой отклик у юных пермячек-студенток; было заметно, насколько эта проблема – не шуточная для нынешней молодежи.

“Когда б мы жили без затей, я нарожала бы детей от всех, кого любила…” Героиня болгарского фильма “Почти прекрасная жизнь” (режиссер Светослав Драганов) исполнила это лирическое желание из песни Вероники Долиной. И вот ее взрослые сыновья от трех бестолковых мужей пришли к матери на могилу впервые за много лет: раньше было некогда. Несладко живется им без отцовской поддержки, без родительского совета, без семейного тепла. Старший брат – модный стилист, женщины его не интересуют по определению. Средний безуспешно смиряет плоть в монастыре. Младший мечтает о женитьбе, но в Софии его, безработного и безродного, никто в мужья не возьмет, какая-то отчаянная невеста нашлась только в Бельгии. Что ждет в браке с человеком из мира, так сказать, цивилизованного?

Два фильма международной программы сняты канадскими режиссерами, отважившимися на показ критической ситуации в их собственной семье: “Лица отца” (режиссеры Эйприл Батлер и Джиллиан Хранковски) и “Поместье” (режиссеры Шони Коэн и Майк Галлей).

Эйприл Батлер в течение года наблюдала за своим отцом: вдовый старикашка переселился на Филиппины, где с его скромной по канадским понятиям пенсией он чувствует себя почти миллионером, и сделал предложение местной красавице, моложе своей внучки. В ходе подготовки к свадьбе выясняется, что в начале их романа невеста вообще была несовершеннолетней… Эйприл возмущена – и как дочь, и как мать; потрясена тем, что новые родственники всячески торопят со свадьбой. Но отец уже достаточно долго прожил в “третьем мире” и уяснил: мораль – понятие географическое, осуждать полунищую семью, закрывающую глаза на явный разврат, лишь бы дочь была сыта, одета и не без крыши над головой, может только тот, кто сам в этой жизни не изведал ни голода, ни безнадеги…

“Я в юности недоедал и дал себе слово, что больше голодать никогда не буду, не допущу этого”, – говорит отец режиссера фильма “Поместье” Шони Коэна врачу, который пытается лечить его от обжорства. Много лет назад семья Коэнов купила стриптиз-клуб, сделавший их состоятельными. Но с того самого времени, когда родители занялись бизнесом на разврате, их здоровье начало разрушаться: у отца развилась булимия, а у матери – анорексия; отец жиреет, а мать тает на глазах. Много раз отец уговаривал ее продать роковой стриптиз-клуб, но та не может представить себя без денег, а больше ничем заработать не получается. Даже сам Шони Коэн признался, что все его попытки найти себе какое-то другое прибыльное занятие не увенчались успехом: он, подающий надежды молодой режиссер, вынужден по-прежнему помогать отцу в “семейной лавочке”.

И от самого Шони, и от его брата ушли невесты – семья, где в папин рабочий кабинет постоянно заходят голые девки, как-то настораживает всех хороших невест. Стриптиз-клуб становится сначала западней, а затем проклятием дружной семьи Коэнов. В общем, кинокритик советского времени не преминул бы заметить, что в нашей стране буржуйскому разврату поставлен надежный заслон, что и отражает наш кинематограф.

Что же, традиция не прерывается: Елена Ласкари сняла за десять дней фильм “Дель и его Предел” о настоящем подвижнике высокого театрального искусства, в котором вообще нет “отрицательных героев”, все – молодцы. Небольшой самодеятельный театр Владимира Деля прославил на всю страну и за ее пределами рязанское захолустье, о котором М.Е.Салтыков-Щедрин когда-то сказал: “Скопин – это такой город, где всякому человеку жить незачем”. Ощущение моральной силы героев, которую им дает как увлеченность творчеством, так и твердая родная земля, во многом перекрывает недостатки картины, снятой в недопустимой спешке и на слишком уж медные деньги. Остается только надеяться, что Владимира Деля и его театр минует горькая чаша художника, на чей жертвенный алтарь попадают совсем другие люди, случайно оказавшиеся поблизости.

Герой израильского фильма “Церемония” (режиссеры Ави Вайссблей и Элиран Кноллер) – полковник Давид Рокни, который уже тридцать лет руководит ежегодной церемонией на горе Герцля в День независимости Израиля. Он, по сути дела, давно уже не военный, а своего рода художник: в Израиле нет другого специалиста по военному дефиле, кроме Рокни. В свои восемьдесят с гаком он по-прежнему бодр, предан своему редкому мастерству, оттачивая его до совершенства.

Во время съемок фильма “Церемония”, который был задуман как лирико-ироничный кинопортрет Давида Рокни, артиста и гражданина, произошла трагедия, изменившая жанр картины. За неделю до церемонии обрушилась мачта прожектора и придавила насмерть одну из участниц военного дефиле – дочь администраторши мемориала на горе Герцля. Церемонию не отменили и провели безупречно, мать погибшей не предъявила Давиду Рокни никаких претензий. Ведь Ави Вайссблей и Элиран Кноллер успели зафиксировать, что лейтенант Хила Бецалели сама хотела выступить на торжественном мероприятии, рвалась на плац с упорством, достойным лучшего применения. Ее и похоронили там же, среди военных героев, но смириться с бессмысленной гибелью восемнадцатилетней девушки Рокни не может…

Картина “Церемония”, мастерски снятая и смонтированная, с великолепной авторской музыкой, обошла несколько международных кинофестивалей. Но сложное отношение к израильской армии перекрывает фильму путь к призам, о чем Ави Вайссблей (сын эмигрантов из СССР, практически – русскоязычный режиссер) прекрасно знает и не удивляется, что картина, которую все находят безупречной, в очередной раз уезжает с фестиваля без наград.

Гран-при “Флаэртианы” “Большой Золотой Нанук” и почетный приз ФИПРЕССИ “Серебряный Нанук” за картину “Абу-Хараз” (Польша) получил режиссер Мацей Дрыгас. История переселения жителей маленькой суданской деревушки Абу-Хараз на новые места, их душераздирающее прощание с родными домами, которые велено своими же руками и разрушить, с милыми пальмами, которым суждено медленно умирать в мутной воде, никого не оставила равнодушным.

Успех фильма не в последнюю очередь объясняется тем, что трагедия деревень, затопленных ради строительства очередной ГЭС, не понаслышке известна в Пермском крае. Глубокие воды Камского водохранилища навсегда скрыли от потомков бывшие угодья Строгановых – первой уральской бизнес-династии. Ряд поселений, включая несколько крупных промышленных предприятий (Полазненский чугунолитейный и железоделательный завод, Чёрмозский металлургический завод), были принесены в жертву энергетике. Традиционная экономическая география, в основу которой положен принцип промышленного кластера, не просчитывает более отдаленные последствия, как человеческие, так, между прочим, и иные – вполне финансовые. В нашем кино, помимо фильмов “Поэма о море” и “Прощание”, тему отразил и документальный кинематограф – достаточно вспомнить фильм Николая Макарова “Раскинулось море широко” (1987, продолжение – 2005 г.).

Фильм “Абу-Хараз” – практически первая картина на эту тему, снятая европейцем. Очень кстати был для Мацея Дрыгаса денежный приз, пришедший из страны его вгиковского студенчества! В Европе сейчас с деньгами тяжело…

В национальном конкурсе “Российская Флаэртиана” диплом “За лучшую работу сценариста” присужден МУМИНУ ШАКИРОВУ (фильм “Холокост – клей для обоев?”); диплом “За лучшую режиссуру” – СВЕТЛАНЕ БЫЧЕНКО (фильм “Братья и птицы”); приз “За лучший фильм” – фильму “ПЕСНИ СКРИПАЧА”, режиссер Владимир Герчиков.

Специальные упоминание жюри национального конкурса “Российская Флаэртиана”:

“КОРЫТО, ЛЫЖИ, ВЕЛОСИПЕД” (режиссер Иван Твердовский) – за сочувственное проникновение в социальную тематику;

“НЕПАЛ ФОРЕВА” (режиссер Алена Полунина) – за сатирическое раскрытие темы “Человек и политика”;

“КРЕСТЬЯНСКАЯ ИСТОРИЯ” (режиссер Валерий Тимощенко) – за убедительное раскрытие темы драматичной судьбы крестьянства в России.

Специальный приз Гильдии неигрового кино и телевидения, компании Canon и киностудии ЦНФ – КОНСТАНТИНУ ШИТОВУ, режиссеру фильма “С нами Бог“ (конкурс “Российская Флаэртиана”).