До недавнего времени единственной театральной точкой у метро “Электрозаводская” был Дворец на Яузе, куда переселяется на время ремонта своего театра то одна, то другая московская труппа. Теперь на карту района тонкой красной линией нанесли целый театральный маршрут иммерсивного спектакля “Красный Вольфрам”, придуманного историком-урбанистом Сергеем Никитиным-Римским (создал историко-просветительскую группу “МосКультПрог“, а в ней – Департамент Двороведения, автор проекта “Велоночь”, youtube-сериала про московские дворы и нескольких книг). Маршрут пролегает через Электрозавод, величественный, как готический собор (архитектор Георгий Евланов строил его для переехавшего из Риги товарищества русско-французских заводов “Проводник”), закрытый сегодня за ненадобностью. Маршрут захватывает его ободранные внутренности, безразмерные коридоры и переходы, в которых потихоньку заводится совсем иная жизнь – студии, мастерские, малые предприятия с прикольными вывесками и ярким оформлением. Не обходит маршрут и мрачные, как в тюрьме, внутренние дворы. К театральной истории, кстати, Электрозавод тоже имеет отношение – здесь начали трудовую деятельность Валентин Плучек и Зиновий Гердт, а сам завод шефствовал над ГОСТиМом. Маршрут ведет по тоненькой тропинке, где на трансформаторной будке обозначен адрес – проезд Илона Маска, через дворы рабочих домов из красного кирпича с бараками-квартирами. На схему нанесен (но не участвует в спектакле) дом на улице Матросская Тишина – здесь жили некоторые герои “Красного Вольфрама”, и рабочий клуб имени Русакова на Стромынке, шедевр архитектора Константина Мельникова. Спектакль, как паззл, складывается из разных деталей, которые до конца пока не собраны.
Знаменитая “лампочка Ильича” оказалась незаконнорожденной “дочкой” советской промышленности, которой все никак не удавалось “родить” ее самостоятельно или официально закупить все технологии. Темы “Красного Вольфрама” – промышленный шпионаж первых пятилеток, рабочий интернационал на службе у социалистического государства, процесс поедания революцией “своих детей” (пару счастливчиков выплюнула недожеванными), заводская история Москвы, теперь повсеместно уходящая в небытие, – здания закрытых заводов передаются под кластеры и студии, и память о прошлом гибнет вместе с ремонтом.
Еще один акцент спектакля – судьба научной мысли при плановом хозяйстве. Советская экономика закладывала в пятилетнее планирование открытие новых технологий и их внедрение. А поскольку научные изобретения, мягко говоря, не обязаны происходить по плану, в ход пошел промышленный шпионаж. Постепенно и довольно быстро это привело к тому, что от советских инженеров требовали просто копировать западные изобретения (даже неудачные или не подходящие к советским реалиям), не патентуя и не давая ход многим отечественным разработкам.
Действующими лицами этой истории стали немецкие и венгерские рабочие-коммунисты, они приехали помогать молодой советской республике строить коммунизм и делиться секретами производства: американские инженеры, налаживавшие купленные станки, а также партийные начальники и советские инженеры, соседи по коммуналкам, и даже две секретарши – из парткома и из гестапо. Их письма, дневники, реплики, докладные записки и прочие документы по большей части взяты из книги Сергея Журавлева “Маленькие люди и большая история”. Их жизненный путь начинался на заводах Osram, AEG и Philips, продолжался на Электрозаводе, где они делились с советскими рабочими познаниями и навыками (а то и папкой с ценными разработками, которые венгр Имре Натонек выкрал для советского производства). И сами делили с ними быт в убогих коммуналках и столовых (встреча с советским бытом иностранных специалистов – отдельный сюжет). А заканчивался в ГУЛАГе обвинением в шпионаже против Советского Союза (следователи не могли поверить, что лампочки, которыми так убийственно светить в лица подсудимых, создавались их руками). Только единицам удалось возвратиться из лагерей, уехать в Германию или, как немецкий рабочий-коммунист Вилли Кох, вернуться на родной завод.
Исполнителями спектакля становятся сами зрители. От команды Сергея Никитина-Римского они получают советские паспорта героев, обращение “товарищ” и листочки с текстами реплик. Кто-то читает их с бесстрастностью статистов, кто-то вживается в роль, имитирует акцент, вспоминает иностранные словечки. Но никому из зрителей не удается абстрагироваться от происходящего – прошлое проступает в этих морозных интерьерах, как и в канцеляризмах, которые мы вроде бы уже подзабыли. Логика спектакля ведет вверх по лестницам – там еще возможен разговор о производстве и технологиях, – а затем начинается неотвратимый спуск в подвал, где течет с потолка и под ногами расплываются пенистые химические лужи. И здесь рассказы о технических достижениях окончательно уступают место сведениям о “шпионах” и репрессиях. Заключительные же реплики принадлежат некой тете Вале, соседке Вилли Коха (по советскому паспорту – Макс Шмор), который выжил и вернулся на Электрозавод, запретив себе ненависть к своим мучителям. И одновременно собеседнице Сергея Журавлева, написавшего книгу о маленьких людях большой истории. Так красная вольфрамовая нить памяти тянется дальше, накручиваясь вокруг мест и событий, от человека к человеку.
Ольга ФУКС
«Экран и сцена»
№ 2 за 2021 год.