Демидова. Уникальность

Алла Демидова и Сергей Николаевич на презентации книги. Фото В.НОВОКРЕЩЕНОВОЙ
Алла Демидова и Сергей Николаевич на презентации книги. Фото В.НОВОКРЕЩЕНОВОЙ

Вопреки всем обстоятельствам, вынужденно меняя планы и намерения, дважды полностью переформировывая программу, фестиваль-школа современного искусства “Территория” 2020 года состоялся во внушающих уважение объеме и качестве. Можно домыслить, чего это стоило организаторам юбилейного XV фестиваля. В итоге он сложился не только как смотр премьер, хотя многие впечатлили, скажем, “Пригов. Азбуки” Александра Вартанова или “Университет птиц” Театра взаимных действий (о последнем – см. рецензию Ольги Фукс в этом же номере). Важным ответвлением стала “Территория: кино” – 13 кинофильмов о театре и современном искусстве, отобранных Вадимом Рутковским. Выставочный же проект “Демидова фест 2020”, неожиданный и необычный, продолжался и после официального закрытия “Территории”.

Выставка (а вместе с ней и небольшой фестиваль под сенью большого), расположившаяся в галерее-мастерской “Граунд Солянка”, возникла из идеи журналиста и театрального критика Сергея Николаевича, только что выпустившего в издательстве “АСТ” книгу об Алле Демидовой – портрет актрисы, созданный на основе разговоров автора с героиней на протяжении трех десятков лет. Куратором экспозиции стала Катя Бочавар, продюсером Екатерина Якимова, куратором событийной программы Полина Васильева.

В стенах галереи прошла презентация упомянутой книги Сергея Николаевича, задуманной как послесловие к собранию сочинений Демидовой, выходящему в том же издательстве. Книга так и называется “Алла Демидова. P.S.” – постскриптум не к биографии, которая в движении, но к тому, что вошло в объединенное режущим синим дизайном собрание сочинений – переиздание написанного актрисой за многие годы.

Алла Демидова – редкий, во многом уникальный, случай театрального творца, притом творца выдающегося: она готова осмыслять свою жизнь в искусстве сама, что в своих книгах и демонстрирует. Возможно, она сделает вид, что с любопытством и интересом слушает или читает чужие соображения, но, скорее всего, останется при собственном мнении. Есть в ней, при всей ее современности и интересе к актуальному, незыблемость основополагающих убеждений. Но даже упрямство в вопросах творческих у Демидовой значительно и масштабно.

Книга Сергея Николаевича особенно интересна в той ее части, где повествование не дублирует некогда описанное самой героиней. Скажем, рассказ о безрадостном детстве, которое Алла Демидова не любит вспоминать и о котором ей явно никогда не хотелось писать от первого лица, а вот в ответ на расспросы собеседника что-то приоткрылось и рассказалось. Про бабушку-старообрядку, про отца, погибшего на фронте незадолго до конца войны, про тюрьму и ссыл-ку в его прошлом, про свой детский сон о нем, про первую роль – Бобыля Бакулы в школьном драмкружке, когда мечталось, разумеется, о Снегурочке.

Или глава о муже Демидовой – кинодраматурге Владимире Валуцком – с ним было прожито вместе больше полувека. Николаевич упоминает насмешливую нежность, с которой во все времена Демидова противопоставляет достоинства Володи своим недостаткам, их игры в зоопарк, звериные клички и маски, общую коллекцию фарфоровых фигурок зверей, разместившуюся на полках специальных стеллажей. Авторское повествование, личные наблюдения и размышления Николаевича часто перебиваются введением прямой речи Демидовой, и по степени откровенности некоторых реплик ясно, что в разговорах автора и его персонажа царило доверие.

От Демидовой обыкновенно ожидаешь категоричности и даже беспощадности суждений по самым разным поводам, здесь же она если и сурова, то чаще всего к себе. Иронична и бескомпромиссна: “…где-то есть старая книжка “Жизнь животных” Брема со странными фотографиями. Там сидят на скамейке одинаковые макаки, и есть одна, сидящая отдельно, отвернувшись от всех. Вот это я”. Возвышенно-интеллектуальное и нормальное человеческое измерения, с жизненными и творческими удачами и неудачами, самоиронией, юмором, неодобрением в чей-то адрес – оба здесь присутствуют.

Едва ли не половину книги составляют фотографии (черно-белые, цветные, сепии), придающие фактам и сюжетам зримость и объем. Случайных кадров нет, фотографии и фотографы первоклассные, иллюстративный ряд выстроен тщательнейшим образом и, конечно, его подробность особенно уместна в главе, озаглавленной “Коллекция” (“Наверное, в другой жизни она могла бы стать галеристкой”). В домашнем собрании Аллы Демидовой – работы Бориса Биргера, Василия Шухаева, Анатолия Слепышева, Сергея Параджанова, Рустама Хамдамова. Они щедро представлены и в тексте, и на разворотах с фотографиями.

Если чего-то и не хватает в этой книге, во всяком случае мне, то более весомого и наверняка более драматичного разговора об огромном периоде в биографии Демидовой – любимовской Таганке (хотя, конечно, о своей Таганке Демидова не раз писала, но тут важно было бы посмотреть вглубь истории театра не ее глазами). Совсем не длинная, как и прочие, глава “Таганка-куб” создана скорее с позиций интеллектуального глянцевого журнала “Сноб”, который возглавляет Сергей Николаевич, – языком изысканным и легким (впрочем, вся книга написана увлекательно, местами полетно), описывающим эффектные и запоминающиеся факты, вроде отношения к Демидовой жен Юрия Петровича Любимова, Людмилы Целиковской и Каталин Любимовой, но о ролях повествующая или впроброс, или никак. Порой через запятую перечисляются легендарные спектакли, а выдающимся образам Аллы Демидовой в них не подобрано ни эпитета.

Несомненно, что сегодняшний день героини автору многим интереснее отдаляющейся истории – думаю, для Аллы Демидовой такой подход максимально ценен. Не случайно, в книге есть отдельные главы “КС+ГЦ” – об энергии молодости в “Гоголь-центре” и о взаимопонимании актрисы с Кириллом Серебренниковым (книгу открывает его предисловие “Встреча в Магадане”), “По ту сторону страданий и слез” – о сотрудничестве с Теодором Терзопулосом и “Р-Рыба-театр” – о работе с Анатолием Васильевым. Все это – творческие союзы после Таганки.

Тотально оккупировавшая, по замыслу создателей, пространство “Граунд Солянки” выставка “Демидова фест 2020” еще больше, чем книга одного из ее кураторов, сосредоточена на творчестве актрисы именно в XXI веке. “Демидова. Дом”, “Демидова. Жест” и “Демидова. Голос” – предполагается, что три части выставки сложатся в цельный портрет.

В пространстве комнаты, устланной коврами, установлены шесть экспозиционных витрин. Реальные вещи из своего дома Демидова выбирала сама и рассказала историю каждой, записав короткие видеоаннотации (взяв наушники, их можно прослушать): зонтики Параджанова, наряд, подаренный Лилей Брик, в котором впервые исполняла ахматовский “Реквием”, уменьшенная копия знаменитого таганского кубика из поэтического спектакля по Владимиру Маяковскому “Послушайте!” (художник Энар Стенберг), врученная на юбилей и сплошь исписанная автографами коллег – Юрия Любимова, Давида Боровского, Валерия Золотухина, Семена Фарады и младшего поколения таганковцев.

“Демидова. Жест” – аудиовидеоинсталляция Ильи Шагалова, покоренного когда-то на мастер-классе актрисы (в образовательной программе фестиваля “Территория”) не только тем, о чем она говорила, но и пластикой рук. Эту пластику воспроизводит хореограф Анна Абалихина. Запись транслируется на экран, перед которым медленно вращается стек-ло размером 3 на 2 метра, создавая дополнительные эффекты. Тем временем блуждающего или застывшего в полутьме комнаты зрителя обступает звуковая инсталляция: тексты того самого мастер-класса то прорываются, то заглушаются, но если быть терпеливым, удается выхватить тот или иной поучительный сюжет. Например, один из любимых у Демидовой, – о факире, на глазах замершей толпы поднимавшемся по канату в небо. Когда чудо засняли на пленку, то увидели, что факир сидит в позе лотоса, рядом лежит моток веревки, а многотысячная толпа в экстазе смотрит ввысь.

И, наконец, “Демидова. Голос” – примерно часовое путешествие по пяти закуткам по обе стороны короткого коридора, с разным оформлением и акустикой. На этом пути гостей (максимальная группа составляет шесть человек) сопровождает проводник Максим Трофимчук, выдающий лаконичную информацию, открывающий двери, отдергивающий шторы, контролирующий освещение и включающий аудиофрагменты пяти театральных работ актрисы, три из которых (“Демон”, “Реквием” и “Ахматова. Поэма без героя”) созданы вместе с Кириллом Серебренниковым. Протяженность аудиоэпизодов постепенно укрупняется, и вот уже монологи, звучавшие в опере “Носферату” Дмитрия Курляндского, поставленной Теодором Терзопулосом в Пермском театре оперы и балета в 2014 году, вырастают едва ли не в самостоятельный яростный спектакль, где оказывается возможным передать голосом Апокалипсис. И если “Реквием” ты слушаешь в тесном темном пенале комнаты коленопреклоненно – “стулья” напоминают о генуфлекториях в католических храмах, то выставочное пространство восприятия “Старика и море” (постановка Анатолия Васильева для Международного театрального фестиваля имени А.П.Чехова, 2017) намекает на светлый морской простор, а зрительское (слушательское) место оказывается широкой скамьей-качалкой, руки на краях которой ощущают себя будто на веслах в уключинах лодки. Звучит сцена сражения Старика с акулами, и в самой васильевской постановке идущая в записи, – кульминация спектакля и кульминация сайт-специфик инсталляции “Демидова. Голос”. Не раствориться в мощи проживания экстремального фрагмента жизни и мудрости его приятия невозможно.

Конечно, предлагаемое выставкой “Граунд Солянки”, с ее акцентом на междисциплинарности, – далеко не исчерпывает все многообразие личности Аллы Демидовой (живущий непостижим), а лишь представляет несколько граней актрисы, способной подняться над временем. Актрисы интеллектуальной и подчас лукавой, преданно верящей в режиссера при всей своей самостоятельности, много необыкновенного задумавшей и много непредставимого воплотившей. И, тем не менее – выставке Кати Бочавар и книге Сергея Николаевича несомненно удается прибавить нечто важное к образу Аллы Демидовой, к суровой харизме, к нашему представлению о ее уникальности.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 22 за 2020 год.