Рыцарь со страхом и упреком

“Сиротский Бруклин”. Режиссер Эдвард Нортон

Эдвард Нортон снял свой дебют 20 лет назад – это был комический фильм “Сохраняя веру”, о том, как католический священник и раввин полюбили свою подругу детства Анну. История забавная, сам Нортон играет отца Брайана, а раввина – Бен Стиллер, но вряд ли найдется тот, кто иногда пересматривает “Сохраняя веру” – у второго фильма Нортона шансов на это больше.

Снять второй фильм актера заставила книга Джонатана Литема “Сиротский Бруклин”, которую он прочел тоже двадцать лет назад (видимо, удачный был период для творческой энергии), и все это время мечтал о том, как ее экранизирует.

Столь долгие размышления не всегда полезны, но в случае с “Сиротским Бруклином” результат оказался удачным – из предложенных Литемом реалий Нортон мало чем воспользовался, заменив, например, тему крепкой дружбы темой благодарности. А главное – из девяностых годов перенес действие в куда более колоритные пятидесятые: джаз, шляпы, большие автомобили, сдержанно-суровые лица.

На этом фоне великолепно смотрится Брюс Уиллис – он играет Фрэнка Минну, владельца детективного агентства, и его сотрудники веско заявляют, что если бы кому-то вдруг понадобился надежный союзник, то лучше Фрэнка не найти. Было бы странно, если бы они говорили что-то другое – свою команду Минна буквально вырастил, подобрав на нью-йоркских улицах четверых мальчишек. Но человек он и правда достойный. Даже жаль, что в фильме его маловато, поскольку с Фрэнком Минной режиссер прощается примерно на пятнадцатой минуте.

Роль тем не менее яркая, хоть и небольшая. Далее старший друг и учитель несколько раз появится в воспоминаниях главного героя, детектива Лайонела Эссрога (Эдвард Нортон), которого коллеги-приятели походя называют психом. Минна так никогда не делал, но его больше нет.

У Эссрога синдром Туретта – неожиданно появляются тики, может внезапно выкрикивать разные слова и рифмованные словосочетания (например, услышав слово “пропусти”, он может закричать что-то вроде: “пропусти-прости-угости!”). А еще сыщик постоянно теребит рукава свитера, вытягивая нити, в результате чего ему часто приходится покупать себе новые свитера.

Зато способность Эссрога все раскладывать на составные элементы, тянуть за ниточки и искать связи там, где их вроде как нет, связана не только со словами и одеждой. Точно так же он относится и к своей профессии, и там это огромный плюс: Лайонел дословно запоминает разговоры, внимателен к мельчайшим деталям и не может оставить дело, пока не приведет все в идеальный порядок.

Оттого он не может оставить без внимания гибель своего наставника – не только потому, что Минна был внимателен и добр к нему, а еще и потому, что не выяснить, в чем дело, будет неправильно.

И хотя коллеги-приятели не так рьяно бросаются расследовать смерть шефа, предпочитая заниматься своими семьями и зарабатывать деньги, Эссрога это не останавливает. Он ступил на этот путь, он с него не свернет, несмотря на все препятствия. Шагнет в мрачный город, пойдет под дождем без зонта, двинется по серым улицам, будет слушать джаз в прокуренных клубах Потому что только тихий джаз позволяет ему на время отрешиться от “осколков в голове” – когда-то мама пела ему тихие песни и гладила затылок, и страдания на время отступали, и он расскажет об этом сам, глядя в камеру.

В общем, Лайонел сделает все, что положено делать герою нуара.

Герою еще положено встретиться с роковой женщиной, которая приведет его к опасности или смерти. У Фрэнка Минны есть его роковая блондинка Джессика; на его смерть она отреагирует словами “мне неинтересно”.

Лайонелу в одном из клубов тоже попадется блондинка. Она идеально запоминает лица, но их отношения не сложатся сразу – в ответ на просьбу прикурить, с которой обычно все и начинается, Эссрог будет зажигать спичку и сразу задувать ее, зажигать и сразу задувать. И задумаешься, проявляется ли так синдром, или прав бармен, меланхолично интересующийся: “Не любите блондинок?”.

А Лора Роуз (Гугу Эмбата-Ро), которую детектив встретит во время расследования, не коварна, она не собирается предавать и губить Эссрога, скорее наоборот. Лора, активистка движения за права чернокожих и дочь джазиста, работает в Комитете по расовой дискриминации и исследует нью-йоркскую реновацию, из-за которой множество обитателей Гарлема рискует лишиться дома.

Как выясняет Лайонел, смерть Минны тоже связана с проектом реновации – и в процессе расследования он познакомится с потрепанным и обшарпанным, как нью-йоркские улицы, инженером Полом (Уиллем Дефо), который знает все и про всех в строительном мире. И неистовый Пол поделится с ним чрезвычайно важной информацией. Лайонел притворяется журналистом и производит на своих собеседников впечатление тем, что все запоминает, не записывая.

В конце концов, ниточки, за которые методично тянет Эссрог, приведут к Мозесу Рэндольфу (Алек Болдуин), члену городской администрации и девелоперу, крайне заинтересованному в реновации и готовому разрушать вполне пригодное жилье для своих нужд. Как скажет Пол, “он распоряжается городом как хозяин, может целый район под снос отдать. Но его все обожают, потому что он строит парки”.

Имя героя Болдуина отсылает к реальному персонажу, Роберту Мозесу, который строил в Нью-Йорке мосты, бассейны и стадионы, носил звание “Комиссара парков” и прорезал город скоростными магистралями. Автомобилям ехалось легче, людям жилось сложнее, но к людям, особенно темнокожим, Мозес относился без особенного уважения, архитектурные сооружения его интересовали куда больше.

Рэндольф тоже не уважает людей – жители домов, которые он собирается сносить, называют его деятельность “проектом по расставанию с неграми, евреями и латиносами”.

Отдавая должное прототипу своего героя, Алек Болдуин при этом (не без помощи Нортона) не забывает и о другом своем герое, которого с удовольствием пародирует в юмористических шоу – Дональде Трампе. Рэндольф Мозес использует его жесты, мимику и интонации, а еще произносит пафосные речи о том, что Америка великая страна, а власти надо подчиняться.

Болдуин в роли Мозеса прекрасен – “Сиротский Бруклин” вообще в большей степени держится на актерских работах.

Лайонел Эссрог полностью запоминает разговоры, и обстоятельный фильм похож на своего главного героя – он тоже воспроизводит разговоры с начала до конца, причем не только разговоры, но и погони, и даже один медленный танец, которому виртуозы монтажа уж точно бы не помешали. Эта обстоятельность отнимает у фильма долю динамичности, а динамичность ему идет, как идет Брюсу Уиллису шляпа-федора, которой суждено сыграть важную роль в сюжете.

Эдвард Нортон не зря двадцать лет вынашивал идею постановки “Сиротского Бруклина”. Этот фильм из тех, что пересматривают, и роль Лайонела Эссрога, к которой он долгие годы внутренне готовился, из тех, что запоминают. Еще и потому, что присутствующее в нем зло возможно победить, и оно не только уязвимо, но в чем-то даже трогательно, что для нуара в целом не характерно. И с ним срабатывает напутствие Фрэнка Минны: “Если твой враг больше тебя, сильнее тебя, притворись, что его уважаешь. А потом придумай, как ему отомстить”.

А вот Эссрог тонок и уязвим, он не владеет собой, у него вообще “в голове осколки”, но этот образ держит всю картину. И то, что он не может прямо противостоять циничной и румяной власти, тем не менее не делает его бессильным; у него есть иные способы ей противостоять.

Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена»
№ 24 за 2019 год.