Штурман-бурлак

• Вячеслав НЕЧАЕВ. Фото М.ХАЛИЗЕВОЙ22 июня директору Центральной научной библиотеки СТД Вячеславу Петровичу НЕЧАЕВУ исполнилось 75. “Экран и сцена” поздравляет Вячеслава Петровича с юбилеем!
Когда говорим о Вячеславе Петровиче Нечаеве, то говорим, прежде всего, о его Библиотеке. Да, я не оговорился. Хотя здесь работает много высокопрофессиональных и милых сердцу сотрудников, для меня Центральная научная библиотека СТД давно уже стала “Нечаевкой”. Оснований для такого именования многим больше, чем для того, чтобы “Ленинкой” называть Российскую государственную библиотеку.
С 1967 года (43 года!) Вячеслав Петрович Нечаев бессменно тянет эту бесценную баржу сквозь все эпохи (каждая из них опасна по-своему), и даже ходит он как-то по-бурлацки, наклонившись вперед. Кажется, что и жилы вздулись от напряжения. Именно с приходом Нечаева – ученого, архивиста, публикатора – Библиотека вышла за рамки узко прикладных принципов комплектования и стала в полном смысле научной. “Нечаевка” не только обслуживает читателя, но и создает его, погружая в широкое пространство культурных смыслов. Только делать это все труднее под натиском общества потребления. Культурный слой становится все тоньше. Вернее, культура уходит в малые группы. (Вспомним тиражи даже очень хороших книг из категории “non fiction”.) Как знать, быть может, ей придется пережить катакомбный период, прежде чем она вернется в мир.
Работа любого московского (а часто и немосковского) театроведа начинается в уникальном библиографическом кабинете, продолжается в читальном зале и, совершив последующий круг по архивам, возвращается в читальный зал уже в виде книги. Но “Нечаевка” – это не только печатное слово, но и рукописное, архивное. Конечно, у директора нет средств для приобретения личных архивов. Рукописный фонд пополняется, главным образом, благодаря дарам, передаче архивов в Библиотеку родственниками ушедших. Иногда интересное оказывается и в куче хлама, остающегося от чьего-то имущества. Надо только уметь вовремя оказаться у мусорного контейнера.
К его знанию театра невозможно привыкнуть. Подчас начинаешь редкостную тему, обойденную вниманием других историков, и чувствуешь себя первопроходцем, но стоит заикнуться о ней, и Нечаев обрушит на тебя поток сведений и соображений. При этом знание не формальное, а какое-то домашнее, личное, полное сострадания, гнева, юмора, сарказма. Люди, пусть и жившие сто лет назад, для него живые. Да и сама история театра в нем дышит и движется вне лака и пыли.
Нечаев – живое опровержение клише безрукого и непрактичного интеллигента. У этого директора руки мастерового. Он и связки книг таскает. (Больше некому, коллектив-то женский.) И постоянно что-то налаживает, латает в своем хозяйстве. Но это в мирные будни, которые почти праздники. А ведь нередок и форс-мажор: полы проваливаются, трубы прорывает.
А еще время от времени требуется проводить “экскурсии” для начальства, которое, не очень понимая в библиотечном деле, его контролирует и дает советы.
Он не только бурлак, он и штурман, управляющий кораб-лем, который, то и дело, может стать неуправляемым. Против него и люди, и тотемы. Из пос-ледних самый опасный – золотой телец, вокруг него и пляшет общество. А сколько весит Библиотека на весах сиюминутной выгоды? В расчет идет только недвижимость.
Лишь на первый взгляд директор библиотеки – мирная профессия. А если здание в самом центре Москвы, и к нему подбираются те, кто с давних пор является на смену “революционерам” (и у тех, и у других часто оказывается одно лицо), то приходится быть и дипломатом, и сапером.
Кому-то кажется, что Биб-лиотека занимает слишком много места, а ей места катастрофически не хватает. Ведь фонды надо пополнять и развивать – комплектовать. Не знаю, как сейчас, а еще совсем недавно деньги на приоб-ретение книг поступали только от ксерокопирования, заказываемого читателями.
Кстати о читателе. Он ведь разный. И этот “разный” варварски вырезает, а нет бритвы под рукой, так и просто вырывает страницы из уникальных изданий, что вряд ли можно рассматривать как любовь к печатному слову. Поврежденные книги и газеты приходится восстанавливать. Вот и тащит Вячеслав Петрович наиболее ценные издания на второй этаж, в свой кабинетик, где и без того уже ступить некуда, и это давно уже и не кабинет вовсе, а хранение “Золотого фонда”. Дикость обступает со всех сторон, сверху и снизу, справа и слева. Нужно обладать немалой внутренней силой и подвижнической верой в неотменимость культуры, чтобы не впасть в грех отчаяния и уныния.
Догадывается ли высокое начальство, что Библиотека – быть может, одно из немногих оставшихся оправданий самого существования Союза театральных деятелей?
 
Владислав ИВАНОВ
«Экран и сцена» № 12 за 2010 год.