Приближается лучший праздник на свете. Говорят: как встретишь его, так и проведешь год. Но разве не от нас зависит сделать эту встречу такой, чтобы она запомнилась? Наступление Нового года – лучшее время освободиться от гнета повседневности. У тех, кто в девяностые годы приходил с детьми на Рождественскую ёлку в Дом Марии Николаевны Ермоловой, навсегда осталась в памяти атмосфера таинства, красоты, любви, созданная небольшой компанией энтузиастов. Об этой чудесной затее мы вспоминаем с Анаит ОГАНЕСЯН. – Мне кажется, восторг, который вызывала “Ёлка”, связан, помимо всего, с тяжелым моментом, переживаемым тогда в любой семье. Ведь на дворе стоял 1990-й.
– Да. Москва выглядела черной и страшной. Ни одной елки на улице, на площади. Это было время, когда в подъездах выворачивали лампочки. Люди боялись выходить на улицу. Было голодно. Недавно по телевидению показывали кадры, как Галина Павловна Вишневская в 1989 году, приехав в Россию из Японии, не хотела покидать самолет. Она так и говорила, что Москва поразила ее бедностью, темнотой.
– Отлично помню, как мы с дочкой подошли к Музею Ермоловой и были очарованы, увидев сверкавшие огнями ёлочки и рядом с ними сказочные, разноцветные домики. Шел снег, и сразу возникало ощущение волшебства.
– А как трудно оказалось найти фанеру для этих домиков! В ход пошли линейки из магазинов канцтоваров, какой-то багет, купленный для карниза. Домики делались соседом художника Сергея Горянского по коммуналке за пол-литра водки, продававшейся тогда по талонам. Расписывала домики Мария Рыбасова. Каждый день приходилось все это уносить после окончания представления. Зато троллейбус, шедший по Тверскому бульвару, даже приостанавливался у Дома Ермоловой, люди прилипали к окнам.
Ёлки привезли из военного городка Голицыно, потому что дети оттуда были приглашены в Москву. Чистый бартер!
– Как родилась ваша идея?
– Мне нужно было готовить выставку к юбилею Чайковского, хотелось придумать нестандартный подход. Мы поехали в Сергиев Посад, который еще назывался Загорском, побывали в Музее игрушки. Из разных впечатлений возникла идея не просто традиционной выставки на тему “Щелкунчика”, а самого детского праздника, напоминающего рождественские праздники в домах художников, артистов, о чем мы только читали в книжках. Вспомнили свое детство. Мое детство прошло в коммунальной квартире, где соседка всех собирала, мы делали карнавальные костюмы из гофрированной бумаги, читали стихи у ёлки.
Наташа Ясулович достала из своих чемоданов принадлежности для шарад, игрой в шарады у них в доме увлекались всю жизнь. Маша Рыбасова и Сергей Горянский были приглашены оформлять какое-то новогоднее представление, где им не понравилось. Их наработки легли в основу домашнего праздника. Мы пришли в Бахрушинский музей с макетом, в конце концов, нам дали помещение Дома Ермоловой.
Первая комната представляла собой гримерную (настоящие гримеры из Театра Моссовета рисовали на щечках звездочки, перо Жар-птицы по желанию гостей). Оттуда дети переходили в гостиную, где сами делали елочные игрушки. В соседнем зальчике находился театрик, в нем показывали пантомиму.
– Дети-артисты были в потрясающих костюмах. Помню Арлекина, Пьеро, двух Коломбин в платьях, сшитых из ромбов. Изумительное сочетание желтого и красного, серого и розового. Треуголки дополняли эти платья на робронах. Дети напоминали ожившие портреты Пикассо, Серебряковой.
– Некоторые костюмы делались в мастерских. Занавес для нашего театрика расписали в Большом. Помогали мамы. Совершенно бескорыстно.
– Конечно, тон всему задавал церемониймейстер, ведущий, он же постановщик пантомимы.
– Нам нужна была “звезда”, Дроссельмейер, Мастер. Им согласился стать Игорь Николаевич Ясулович. Он встречал гостей как Хозяин дома.
Под музейной люстрой стоял стол, стулья и шкаф тоже были музейными. Обстановка вроде бы домашняя, и в то же время не совсем домашняя, она всех возвышала: и гостей, и участников.
– Первую ёлку я бы назвала невербальной. Кроме пантомимы в программе праздника был балет.
– Геннадий Иванович Ледях поставил со своим детским балетным коллективом в ДК ЗИЛа “Щелкунчика”. Мы пришли к нему, попросили поучаствовать в нашей затее. Его дети станцевали нам сцены из “Щелкунчика” под магнитофон.
– Каждый год ваша команда придумывала что-то новое.
– На следующий год мы решили сами поставить спектакль. Инсценировку “Щелкунчика” написала Татьяна Дмитриевна Рыбасова, мама Маши Рыбасовой. Игорь Николаевич встречался с детьми и репетировал с ними. А мы начинали шить костюмы. Часть костюмов мы получали из театров, как списанные. Откликнулся и Большой, и Театр Натальи Сац, и Театр Станиславского.
– Если на первом празднике дети могли выбрать себе головной убор (шляпку, колпак Звездочета, тиару), то на последующих “ёлках” они становились участниками маскарада и сами подбирали (с помощью Наташи Ясулович) себе костюм.
– В Фонде культуры мы увидели сундук, абсолютно им не нужный. Удалось его обменять на венский стул (Маша отдала стул из своего дома). В этом сундуке хранились костюмы.
– На какое-то время ваша затея перебралась в Дом Шаляпина.
– Нам пришлось осваивать совсем иное двухэтажное пространство. В зале, где был шаляпинский рояль, мы устроили театр по эскизам Маши Рыбасовой. Заказали его в “Современнике”. Мастерскими руководил Владимир Гаврилович Ежаков (сейчас он возглавляет Мастерские ВХУТЕМАС). С падугой, занавесом. Наталья Каграманова, ученица Валерия Левенталя, расписывала раковину, на которой “уплывали” счастливые Мари и Принц, она же помогала делать “китайца” для “Пастушки и трубочиста” (репертуар менялся).
Владимир Телешев, внук писателя, доверил нам свой музыкальный ящик, который слушал еще Шаляпин. Под старинную музыку этого ящика начинался спектакль. После представления дети читали стихи около ёлки.
– Поговорим о зрителях. Помню, попасть к вам было нелегко.
– Один спектакль игрался для детей сотрудников Музея Бахрушина, или детей сотрудников Музея Шаляпина. Были театральные дети, дети работников Альфа-Банка, который обеспечивал нас подарками. Для самой первой елки мы в кооперативной булочной закупили пряников на бешеные по тем временам деньги – 300 рублей. А потом Таня Шлык – председатель Архангельского отделения фонда культуры предложила нам использовать в качестве подарков знаменитые пряники-козули, она как раз возрождала этот промысел.Мы посылали из Москвы мешок сахарного песка (достать его было очень трудно), а в Архангельске делались расписные пряники. Это были настоящие произведения искусства. А мешочки, в которых раздавались подарки? Ситца не было, собирали лоскутки по всем домам, и моя соседка Ольга Николаевна Перебатова, жена художника Бойма, строчила эти мешочки. Все, что создавалось, было рукотворным.
– Еще у вас работал магазин “Слон”, где можно было купить игрушки, которые делали сами дети. В конце представления устраивался аукцион. Еще недавно у меня на елке висела меховая кошечка с того аукциона, пока внучка не унесла ее к себе домой.
– Возвратимся к зрителям. К нам регулярно приезжали дети из детского дома в Раменском. Там оказалась замечательная женщина-директор. Она понимала, как важна эта поездка для ее воспитанников, лишенных домашнего тепла и уюта. Сначала дети робели, потом раскрепостились, а позже в детском доме стали ставить спектакли. Мы вместе с Машей Рыбасовой, Игорем Ясуловичем ездили в Раменское смотреть их работу. Музыкальный руководитель детского дома Тамара Суворова даже составила учебное пособие, как устраивать праздники. Предисловие к нему писал Игорь Николаевич.
– Как складывалась судьба детей, игравших в ваших спектаклях?
– Не так давно я была по делам в “Современнике” и столкнулась с Клавдией Коршуновой. Мы вспомнили, что ее актерская карьера началась с нашей ёлки. Вся ее семья участвовала. Ее мама, художница, помогала и с декорациями, и с костюмами. А папа – Александр Коршунов приходил нас поддерживать. Оказалось, что проект стал “семейным делом”. В Студии театрального искусства Сергея Женовача ко мне в антракте подошла прелестная женщина, молодой администратор, и сказала: “Неужели вы меня не узнали?”. Оказалось, что это Маша Аманова, когда-то участвовавшая в нашем спектакле. А ее младшая сестра Вера (тоже из наших “актрис”) снялась в “Жизни и судьбе” Сергея Урсуляка в роли дочери Штрума. Для кого-то из детей тот праздник определил дальнейший творческий путь. Праздник расковал, научил быть терпимыми, дружелюбными, доброжелательными, старательными. Помню, когда мы расставались, Филипп, Тимоша и Тихон Дзядко написали целую поэму, посвященную взрослым, устраивавшим ёлку. Все братья пошли в журналистику. Их сестра Ксюша стала архитектором. Участниками ёлок были потомки Бориса Пастернака, Юля Шелыгина – дочь композитора. Он, кстати, совершенно бескорыстно писал музыку для наших спектаклей.
– Мне кажется, что в душе каждого, кто побывал на “Рождественской ёлке у Марии Николаевны” или “у Федора Ивановича”, остался след.
– Сильное воспоминание. Не последнюю роль играло само музейное пространство, экспонаты, которые нам давали. Например, панорама старой Москвы в Музее Ермоловой. Мы ее закрыли ширмой с “глазками”, через них дети с большим любопытством разглядывали городской пейзаж. Все знали, что пришли в дом знаменитой русской актрисы, присутствуют в том Белом зале, где она принимала гостей. Там висел ее портрет (копия Серовского). Дети приобщались не только к празднику, но и к большому искусству.
– Ваша затея стала настоящим событием.
– Помню репортаж на НТВ: “Самая большая и самая маленькая ёлка страны”. Самая маленькая – наша. Репортаж делался, как раз когда у нас в гостях был детский дом. Так получилась, что мама одной из девочек, лишенная родительских прав, в это время оказалась в больнице (она была неизлечимо больна). В последние дни своей жизни она по телевизору увидела свою дочь, нарядную, красивую.
– Какой-то святочный печальный рассказ.
Мне, честно говоря, не хватает сегодня такого уникального мероприятия, как ваше.
– Дети выросли, у них самих родились дети. Мы часто слышали: «Вот хорошо бы восстановить “Ёлку”». Мне кажется, что сегодня наша затея не так актуальна. Москва ожила, в Новый год она залита огнями. Мы все теперь очень заняты. Игорь Николаевич пошел работать в ТЮЗ, он сильно востребован. Время стало меняться. Когда-то это должно было закончиться. В определенный исторический момент мы сделали первый в своем роде семейный праздник для детей и родителей, традиция которого была утрачена.
– С вас стали брать пример. Придумывать что-то свое. Появился фестиваль “Рождественские семейные вечера”, организованный Кабинетом детских театров СТД во главе с Ольгой Глазуновой. Вот и в нынешние каникулы в Филиале музея Бахрушина – Театральной галерее на Малой Ордынке проходит выставка-акция с играми и шарадами “Когда часы во дворце пробили полночь” (автор художественного решения Ксения Шимановкая), где экспонируются эскизы к “Золушке” Татьяны Бруни, Петра Вильямса, Валерия Доррера, Валерия Левенталя. Там можно увидеть пуанты Галины Улановой, Ольги Лепешинской.
– В память о “Ёлке” мы издали книжку “Что такое театр” на основе моей любимой книги Николая Евреинова, вышедшей в 1921 году. Правда, вместо “Садко”, о котором повествовал Николай Николаевич, мы внедрили туда “Щелкунчика”. Добавили адаптированные пьесы, которые играли наши дети.
– Хорошо бы ее переиздать.
– Я не против.
Беседовала
Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена» № 24 за 2012 год.