Каждый, пришедший на эту землю, должен уйти. И уходит. Это известная истина, которая не знает исключения. Печально. Обидно, больно, очень печально в особых случаях. Уход Майи – тот самый случай. Особый.

Начался 2018 год. Без тебя…

Дорогая Майя, мы не перезвонились, не написали друг другу… Это трудно понять. Еще труднее принять, согласиться с тем, что тебя не будет не только сейчас, но и потом.

Когда начинался прошедший 2017 год, в котором закончилась твоя жизнь, и ты осталась в нем навсегда, 3 января я тебе писала: “А я по тебе скучаю и часто вспоминаю…”

А ты в ответ: “Ты, знаешь, я тоже всегда тебя помню и скучаю”.

А теперь – все.

Я хочу рассказать о тебе, не много. Прежде всего, себе и любившим, знавшим тебя. Вспоминая, мы как будто воскресим твой образ. Пусть только словами, пусть только в памяти, но все же… Хочется выразить твою особенность, потому как скромность твоя держала тебя всегда в тени, чуть в стороне, но ты все равно светилась. Да, именно так – светилась, я свидетель.

Жизнь без людей не может быть окрашена. Одни украшают ее, другие уродуют. Иные, непонятно одинаковые, служат только выгоде, любой. В них нет разности, все они на один лад, на одно “лицо”.

“Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей” – так считал Пушкин и вряд ли ошибался, но он имел в виду, конечно, не всех.

Майя могла вызвать в душе почтение, нежность, уважение. Она украшала жизнь не только уточненной физической прелестью, но и нравственным светом, теплом всегдашней готовности понять и помочь. Присущим ей чувством справедливости, отсутствием показного и наносного, особым поведенческим “стилем” – благородного, воспитанного человека. Честностью, наконец!

Детство и юность Майи окружали три замечательных человека. Обаятельный актер, излучавший доброжелательность, – папа, Бадри. Очень милая мама, Нелли. И совершенно особенная бабушка Валя, общаться с которой было интересно всем – и друзьям сына, и подругам внучки.

В доме все всегда читали, делились впечатлениями, обсуждали. Театр также был частью каждодневной жизни и темой всяческих бесед. Таков был образ жизни. Взрослые любили и уважали друг друга. Дружно жили и все вместе обожали красивую, во всем успешную, умную девочку, дочку и внучку – Майко (ласкательно от Майи).

Эта любовь Майю не сделала избалованной эгоисткой, а обогатила. Семейной традиции, любви к театру, Майя не изменила. Стала театроведом. Рано защитила диссертацию, темой которой был английский драматург Гарольд Пинтер, у нас, в Союзе, в то время мало известный. Преподавала в Тбилисском театральном институте.

В тяжелые 90-е работала в Министерстве культуры Грузии. Чуть позже переехала с семьей в Москву. Начался московский период ее жизни. До конца – 26.12.2017 года.

“Не могу смириться с уходом Майи Кобахидзе, понять и принять это. Красивая, чудная, улыбающаяся…” – пишет сотрудница Майи, Наталья Уварова, и вспоминает, как Майя на планерках писала в блокноте японские иероглифы, изучала японский язык. Что фестиваль российского искусства в Японии придумала именно она, Майя Кобахидзе.

И мне вспомнился ее блокнот, в котором она писала японские иероглифы, в Большом театре, во время антракта.

Майя была волшебным, сюр-реальным чиновником. Она тихо, спокойно, незаметно со стороны делала очень много. А кто находился внутри процесса ее профессиональной жизни, видел, ощущал суть ее присутствия. Знал ей цену, чувствовал ее особенность, ее силу при видимой внешней хрупкости.

В ней совершенно отсутствовало присутствие постоянного собственного “я”. Вместо этого извечного “я” был настоящий интерес и к известному уже, и к новому. В ней были и ум, и возможность интеллектуального восприятия. Вряд ли такое бывает часто… Какой уж тут чиновник – в классическом понимании?!

Майко, ты обладала даром дружбы! Той самой, которая не способна подвести, которая не терпит болтливости, которая со времен Конфуция и до наших дней идеал человеческих отношений, лишенных меркантильных интересов. Которая возможна при одинаковых морально-нравственных основах и устоях и непременно – духовном родстве.

Спасибо тебе, что ты была в нашей жизни и обогатила нас собой. Тебя уже не хватает – всем нам, любящим тебя.

Есть такое понятие – красивый человек. Весь, целиком красивый. Во всем. Это ты – Майя Кобахидзе.

P.S. Однажды, когда судьба “Экрана и сцены” висела на волоске, и никто не знал, что делать, один замечательный человек, неоднократно выручавший нас, но в тот раз оказавшийся бессилен, свел нас с начальником из Минкульта (Минкульт тогда еще располагался в Китайском проезде). Уверенности не было, однако надежда теплилась. Начальник оказался хрупкой, прелестной женщиной. Майя Бадриевна Кобахидзе не стала ничего обещать. Обещать и не делать, как это порой бывает. Она не стала ничего обещать – она сделала. Помогла нам преодолеть трудности и проблемы. Майя сделала немало хорошего и для других. Она была очень светлым человеком. 3 февраля сорок дней, как этот светлый человек ушел от нас…