Форум осуществляет заветную мечту алхимиков от искусства: вывести единую формулу человека, сплавленную, как из драгоценных металлов, из различных арт-практик. Программа в первую очередь состоит из театральных и музыкальных событий, но тут же проходят, например, уличные перформансы, книжная ярмарка независимых издательств и встречи с писателями. К 100-летию Октябрьской революции платоновцы организовали ретроспективу фильмов Дзиги Вертова. Выставочная жизнь тоже кипела: показывали эскизы Александра Головина и других выдающихся художников, работавших с Всеволодом Мейерхольдом, ретроспективы Александра Тышлера и Сергея Романовича, работы Павла Пепперштейна и современных российских видеохудожников. Отдельная живописная радость – тактильные картины, приехавшие из ГМИИ имени А.С.Пушкина. Пощупать можно было текстуры Боттичелли, Гогена, Руссо, Пикассо и других великих мастеров прошлого.

Культурный пейзаж 2-14 июня дополняла образовательная программа “Театр+” и DJ-сеты в пространстве заброшенной типографии “Коммуна”, где около века лет назад печатался Андрей Платонов. К слову, каждый год собственники собираются эту типографию снести. Сейчас тоже обещали “провести реновацию”, как только поутихнет фестивальная суматоха.

На музыкальную программу в Воронеж съехались исполнители со всего света. Рядом играли новую и старую классику, тут же – смелые рок- и джаз-аранжировки академической музыки.

Самый большой интерес на фестивале стабильно вызывает “Музыка мира”. Программа посвящена этническим группам, многие из которых впервые приезжают в Россию. Например, испанская Barcelona Gipsy Balkan Orchestra познакомила слушателей с клезмерской музыкой, цыганским джазом и свингом, напомнившими о зажигательных ритмах Gogol Bordello. Концерт проходил в парке Рамонского замка в 40 км от Воронежа – достопримечательности пригорода, возвращающейся потихоньку из небытия. Архитектура дворца Ольденбургских стала предметом особой гордости, редкий памятник кирпичной неоготики придает здешним концертам особое обаяние.

Самой живописной площадкой Платоновского считается меловой карьер Белый колодец в 12 км от города. Там, под открытым небом, в окружении фантастических лунных пейзажей, меломанов ждал праздник этно-музыки. И знаете, пляжная дискотека с видом на свинцовые озера и белые скалы заслуживала того, чтобы потерпеть мокрые капли на лице. Пугавший поначалу дождь в итоге оказался совсем не страшным.

Настроение публики было самым что ни на есть танцевальным. Плясали и под традиционные саамские песни норвежцев Arvvas, и под исландский инди-поп Hjaltalin и даже под горловое пение и электронщину от парижской японки Майи Бару. Еще в колодце зажигала гамбийка Сона Джобартэ. Она является представительницей одной из пяти семей гриотов, у которых есть уникальное право извлекать звуки из коры – традиционного африканского щипкового инструмента. На радость феминисткам всего мира, Сона стала первой женщиной в истории, которой было позволено освоить это мастерство. Благодаря ей кора теперь звучит повсюду.

Многие приезжали в Белый колодец отдохнуть всей семьей, вместе с детьми, которым тоже было, на что посмотреть. Закончилось шоу уже в ночи красочным видеомэппингом на природных ландшафтах и фейерверком.

Театральная программа – ядро многожанрового фестиваля, ее с нетерпением дожидаются все воронежцы. Те, кому не по карману билеты на главные события, обязательно посетят хотя бы театральный парад по Проспекту Революции. Бесплатно можно было зарегистрироваться и на Дни белорусской драматургии. Многих зрителей привели сюда не столько имена Павла Пряжко и Максима Досько, сколько сам формат театральной читки. Всего в 2017 году Платоновский по приблизительным оценкам посетило более 85000 человек.

Компанию приезжим критикам и журналистам на фестивале в этом году составил еще и мощный десант творческой резиденции, организованный дирекцией совместно с СТД РФ. Сотрудничество с Международной конфедерацией театральных союзов, учредившей 25 лет назад Театральный фестиваль имени А.П.Чехова, позволило приглашать и иностранных звезд сцены. В этом году в программах Чеховского и Платоновского фестивалей дублировались “Зимняя сказка” Деклана Доннеллана, “Танго-шоу” Танго Метрополис Данс Компани и московский “Царь Эдип” Римаса Туминаса.

Стоящая немного особняком “Программа актуального искусства” включала “Имитацию жизни” Корнеля Мундруцо из Венгрии, одноактные балеты в рамках “Вечера с NDT 2” из Нидерландов и четырежды номинированный на “Золотую Маску” спектакль “Из глубины… (Художник Винсент Ван Гог)” Туфана Имамутдинова (Казань). Воронежцы приняли язык contemporary с завидной толерантностью. Демонстративных выходов из зала во время действия было меньше, чем даже на показах фестиваля “NET” в Москве.

Более подробно о спектакле “Имитация жизни” Корнеля Мундруцо и Днях белорусской драматургии – в следующем номере “ЭС”.

Как и детский театральный фестиваль Маршак, Платоновский назван в честь великого земляка. Андрей Платонович Платонов (1899–1951) родился и трудился в Воронеже. Иосиф Бродский утверждал: “Если у русской литературы и есть какая-то традиция, Платонов представляет собой радикальный от нее отход. <…> Платонов, по большей степени и по большому счету, был одиночка. Его автономия – это автономия самобытного метафизика, в сущности – материалиста, который пытается понять вселенную независимо от других…” Дар писателя, требующий от читателя особого напряжения духа, к сожалению, до сих пор не укрепился в культурной памяти. Большинство россиян по-прежнему мало знает и понимает сложносочиненную прозу автора “Котлована” и “Чевенгура”. Тем важнее становится просветительская миссия, горячо поддерживаемая воронежским губернатором Алексеем Гордеевым, – донести самобытное слово Платонова в массы.

В этом году были показаны 4 инсценировки произведений писателя, из России, Белоруссии и Польши. Фестиваль открывала мировая премьера авангардной оперы Глеба Сидельникова “Родина электричества” (1981) в постановке Михаила Бычкова – первая и, похоже, единственная попытка применить альтернативный язык писателя в музыкальном театре. Произведение в четырех картинах никогда, на протяжении 36 лет, не исполнялось целиком из-за сложности музыкальной партитуры и особенно партии хора. Воронежский Театр оперы и балета не просто принял вызов. Спектакль оформлен в стиле супрематизма, солисты поют про электрификацию, надев маски, находясь на вращающейся платформе, в дыму и зловещем сумраке, – словом, творится нечто невероятное. Надо думать, “Родину электричества” вскоре довезут до Москвы, и жителям столицы представится возможность увидеть эти чудеса воочию.

Режиссер Кшиштоф Рековский из Варшавы впервые показывал в России постановку “Русский контракт” по повести “Епифанские шлюзы”. Спектакль шел на польском языке с русскими субтитрами, что для зрителя литературоцентричного театра, конечно, стало испытанием из испытаний.

Но Платонов “с человеческим лицом” на фестивале тоже присутствовал. Трогательную и изобретательную на сценические кунштюки “Фро” Руслана Кудашова привез Брестский театр кукол. Тут был и активный живой план, и три куклы – хрупкие деревянные “голенки” (определение из словаря артистов, означающее простеньких и не прикрытых одеждой кукол). С первых минут спектакля, словно само собой, рождалось чувство эмпатии к этим фигуркам и к их огромной любви, не вмещающейся в реальный мир строителей коммунизма. Волей художника Марины Завьяловой от Фроси к Федору бумажными самолетами летали письма счастья – последняя соломинка влюбленных в разлуке. Режиссер вплел в повествование фрагменты “Песни песней” и поэзии Бродского (“И по комнате точно шаман кружа, / я наматываю, как клубок, / на себя пустоту ее, чтоб душа / знала что-то, что знает Бог“), предав скромному произведению универсальное метафизическое звучание.

Фестиваль еще раз напомнил: как никто другой, Платонов понимал женскую душу – созидающую, требующую любви безотлагательно. Эта его особая сердечность и мудрость раскрывается не в романах, а как раз в миниатюрах. К лучшим из них внимательно прислушалась режиссер Вера Камышникова, чьи “Странники. Рассказы” приехали сюда из питерского Театра имени Ленсовета. Педагог по сценической речи в ГИТИСе, соратник Петра Фоменко и Сергея Женовача, она, как кажется, смогла нащупать верную интонацию для косноязычной лирики, избежав пошлости и сентиментальности. Ее спектакль любые чувства героев перемалывает в подобие джаза: он слышится в музыке таперов, в гудке паровоза, в жаре любовных признаний. Тяжеловесный Платонов вдруг раскрывается как тонкий знаток душевных движений. Его герой – маленький человек с горящими глазами, приверженец корявенького слова и совестливого дела. Он знает истину и готов ею делиться с внимательным слушателем.

Вообще тут, на Платоновском, смыслы бьют по сердцу напрямую, минуя светскую условность грамматики: любить кого-то, надеяться на свои силы, верить в светлое будущее человечества. Быть ответственным за всех, как Верочка из рассказа “Счастье вблизи человека”: “Он мертв и беззащитен, и он мне, а не Вам оставил своего ребенка. <…> Один умер, другой не родился, а я не за себя стою, я за них стою”. Во вневременной триаде вера-надежда-любовь герои Платонова чувствуют себя по-настоящему живыми. Не будет ее – исчезнет сам мир, лишенный нравственной опоры.