Ложа прессы

Сергей Бодров-мл.СПИСОК ЛАУРЕАТОВ

Главный приз «Золотой Георгий» – «ДОЧЬ» (режиссер Реза Миркарими, Иран).

Специальный приз жюри – «ПОЮЩИЕ БАШМАКИ» (режиссер Радослав Спасов, Болгария).

Приз за лучшую режиссерскую работу – ПУК ГРАСТЕН («37», Дания/США).

Приз за лучшее исполнение женской роли – ТЕРЕСЕ МАЛЬВАР («Пелена», Филиппины).

Приз за лучшее исполнение мужской роли – ФАРХАДУ АСЛАНИ («Дочь», Иран).

Приз за лучший документальный фильм – «ГОСПОЖА Б. ИСТОРИЯ ЖЕНЩИНЫ ИЗ СЕВЕРНОЙ КОРЕИ» (режиссер Черо Юн, Республика Корея).

Приз за лучший короткометражный фильм – «ПОЛНЫЙ СЕЛФИ» (режиссер Николь Брендинг, США/Канада).

Призы за вклад в мировой кинематограф – режиссерам СЕРГЕЮ СОЛОВЬЕВУ, КАРЛОСУ САУРЕ (Испания), СТИВЕНУ ФРИРЗУ (Великобритания).

Специальный приз «За покорение вершин актерского мастерства и верность принципам школы К.С.Станиславского» – актрисе МАРИНЕ НЕЕЛОВОЙ.

Приз жюри ФИПРЕССИ – «ХУДШАЯ ИЗ ЖЕНЩИН», режиссер Ким Чжон Кван (Республика Корея).

Приз жюри российской критики – «37», режиссер Пук Грастен (Дания/США); диплом – «ПЕЛЕНА», режиссер Ралстон Джовер (Филиппины); специальное упоминание – «ПАМЯТЬ ЗАБВЕНИЯ», режиссер Руй Герра (Бразилия).

Приз зрительских симпатий – «ДНЕВНИК МАШИНИСТА», режиссер Милош Радович (Хорватия/Сербия).

 

Грустно… Не потому, что фестиваль закончился, а потому, что в очередной раз не стал открытием. Не стал открытием конкурс, ради которого ММКФ и затеян. Публика шла на уже засветившиеся в конкурсе Канн, Берлина, Венеции фильмы “Тони Эрдманн”Марен Аде, “Аттестат зрелости”Кристиана Мунджу, “Сьерра-Невада”Кристи Пую, “В тихом омуте”Брюно Дюмона, “11 минут”Ежи Сколимовского, “Море в огне”Джанфранко Рози (авторы “ЭС”писали о них в своих материалах об этих МКФ), – но это заслуга именно данных фестивалей. Кстати, часть картин из параллельных программ уже куплена для отечественного проката. А вот приобрести фильмы из конкурса вряд ли кто решится. Они так и канут в безвестность.

Московский Международный перестал быть праздником кино и для зрителей, и для журналистов. А красная дорожка мало чем отличается от дорожки “Кинотавра”– сплошь наши.

О том, что с ММКФ надо что-то делать, каким-то образом его переформатировать, влить свежие идеи, писали уже не раз. Фестивальное руководство в голову не берет. Провели очередной и пошли дальше. А куда?

Грустно…

В “ложе прессы”дежурила Елена УВАРОВА.

 

СТОП-КАДР

Во время фестиваля в Доме кино прошла выставка фоторабот Александра Тягны-Рядно “Жизнь моя – кинематограф”. Маргарита Терехова и Франсуа Озон, Валерий Рубинчик и Фанни Ардан, Валерий Приемыхов и Жан-Люк Годар, Михаил Калик, Роберт Де Ниро, Марлен Хуциев, Элем Климов… Люди кино. Проект этот вошел в трехтомную монографию “Фотография – образ жизни – фотография”, вышедшую в нынешнем году к юбилею автора.

“Александр Тягны-Рядно не ловит момент, он его видит, – написал кинокритик Андрей Шемякин. – Загадка особой притягательности его снимков заключается в аристократическом благородстве, не позволяющем манипулировать своими героями… Они, как это ни странно, живут. Камера лишь на секунду остановила их поток жизни… И это, конечно, кинолетопись, иначе говоря – классическая вертовская “жизнь врасплох”. Или метод привычной камеры, за которым – внимание к каждому человеку и понимание неповторимости мига…”

 

«КЕ-ДЫ»

Режиссер Сергей Соловьев. В ролях: Николай Суслов, Аглая Шиловская, Илья Нагирняк, Василий Вакуленко, Даня Гавриленко.

Вообще-то это не кеды, а кроссовки. Красные. Единственное цветовое пятно, отметившееся в черно-белом фильме.

История с кедами, которые Саня по прозвищу “Джаггер”решил купить перед уходом в армию (они-то его уж точно дождутся), – лишь завязка фильма Сергея Соловьева по рассказу Андрея Геласимова “Paradise found”. Лишь повод для раскрутки сюжета, событий, разнообразных ситуаций. Кеды приведут Саню к Амире, и их встреча окажется очень важной для обоих.

Это соловьевский фильм, что называется, с головы до пят. Сергей Александрович возвращается в нем к самому себе, к своим картинам, персонажам, темам, где надежды и расставания, взросление души, нежный возраст, прощание с романтизмом юности. И невероятный шурум-бурум. Саню прозвали “Джаггером”, поскольку увидели в нем сходство со знаменитым рок-музыкантом. По мне, он чистый Бананан из “Ассы”. И Амира ходит в великоватой для нее белой мужской рубашке – вспомним Алику Татьяны Друбич из той же “Ассы”. Да и сама Друбич появится в кадре, Соловьев подарил ей единственную реплику: “Здрасьте”.

Про “Ассу”Сергей Александрович когда-то говорил, что хотел снять что-то вроде индийского кино. Лукавил. Про “Ке-ды”все время повторяет, что это кино про кеды. Снова лукавит. По большому счету, все его фильмы про любовь.

Он привычно смешивает, казалось бы, несмешиваемое. На облезлых стенах – портреты Че Гевары, Савелия Крамарова, Мика Джаггера, Татьяны Самойловой. В действие вводит цитату из калатозовских “Журавлей”. Запараллеливает. Проводы Бориса на фронт и проводы Сани в армию. Вероника, бегущая вдоль железной ограды, и Амира с кедами. Август 1941-го – октябрь 2015-го. И финальный титр, который звучит как напутствие, наказ, заклинание: “Только бы не было войны”…

 

Сергей СОЛОВЬЕВ: «Было ощущение радости, что все продолжается»

– Сергей Александрович, в какой степени эта картина была вашей, соловьевской, а в какой степени вы делали что-то принципиально новое для себя?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Чувства, что я живой водой окатился, стал совершено новым, совсем безосторожным, восемнадцатилетним – не было. Снимал одну из своих картин…

Я как-то прочитал у Трюффо: “Чего бы вы хотели в жизни? – Да ничего бы не хотел в жизни. Хотел бы просто быть французским кинорежиссером, которому выпала честь снять два десятка или чуть больше картин”. Думаю, это очень правильная позиция. Я не примазываюсь к величию Трюффо – к логике мысли.

Чего бы я хотел? Хотел бы быть русским режиссером, которому выпало счастье снять два десятка или чуть больше картин. Я их уже бросил считать. Но ощущение радости оттого, что все продолжается, было. А желания самого себя вштырить, наколоть – вот буду сейчас совершенно новый, непредсказуемый – не было. Да я на это и не рассчитывал, и не хотел рассчитывать. До каких пор ты будешь интересен? До тех пор, пока ты будешь жить. Обыкновенно и естественно жить.

Очень благодарен фильму и своим продюсерам, супругам Треушниковым – их радости тоже такие же незатейливые, как и у меня. Поэтому ни о каких дьявольских новшествах я сказать не могу. Самое главное дьявольское новшество – счастье, которое выпадает на любой картине, к которой ты хорошо относишься, а я ко всем снятым мною картинам более-менее хорошо отношусь, ведь встречаешься с новыми людьми.

– Это все-таки не дьявольское, а божественное новшество…Кадр из фильма “37”

– А, божественное. Хотя здесь граница с трудом определяется. Во всяком случае, я благодарен всей своей группе – потрясающие люди. Это новые люди в моей жизни. Много новых людей. А вот с художником Сережей Ивановым у меня жизнь прошла. Сколько мы с ним фильмов сняли – уже не помню. Так что самая главная новизна – люди.

– Сергей Александрович, в вашей программе САС, которая существовала в 90-е годы, вы говорили о том, что в основе многих ваших картин лежит некий странный визуальный образ, с которого все начинается. Был ли он в “Ке-дах”, и что в их создании для вас оказалось первичнее – жесткая концепция (ибо у вас есть очень концептуальные фильмы) или все-таки импровизация?

– Спасибо большое за открытие – я узнал сейчас, что сделал картину жестко концептуальную. Когда я снимал “Ке-ды”, меня спрашивали, что я делаю? А я все пытался из себя выжать какую-то концепцию и никак не мог. И честно говорил: про кеды снимаю, про кеды… А других мыслей нет? Нет, совсем нет.

Я испорчен Львом Николаевичем Толстым на предыдущей картине. Про что “Анна Каренина”? Ну как про что – не нужно изменять мужу, иначе попадешь под паровоз. Так и здесь меня замучили: это антивоенная картина или это провоенная картина? Я не знаю. Знаю только, что нам всем нужно остаться живыми. Вся моя концепция заключена в этом: что бы ни происходило, очень хотелось бы, чтобы как можно больше детей и детей наших детей осталось бы в живых. Просто в живых. Тогда будет хорошо и интересно.

– Можно представить ощущение продюсеров, когда Соловьев пришел и сказал, что будет снимать про кеды и только про кеды, и больше ни про что… На чем вы сошлись в таком случае?

Антон ТРЕУШНИКОВ: Во время первой встречи он посетовал: вот, мол, никто не финансирует. Во время второй встречи я поинтересовался, что он думает о малобюджетном кино. Он начал рассказывать про “Ке-ды”, про Андрея Геласимова, который ему понравился как писатель. При подсчете бюджет картины потянул на 30 миллионов рублей. Потом нас заинтересовало, что там будет сниматься ребенок-аутист, поднимается проблема психического здоровья (чем, кстати, занимается моя супруга – Наталья Треушникова). Потом я прочел Сергею Александровичу небольшую лекцию про Василия Михайловича Вакуленко, а Соловьев предложил познакомиться с ним и попробовать…

Вот начало нашей совместной истории, связь Геласимов – Соловьев – Вакуленко мне показалась весьма любопытной, любопытным показался весь проект.

– В вашем фильме можно увидеть зашкаливающее количество разных кинематографических аллюзий. Когда-то вы сняли “Спасателя”, фильм очень похожий по обрамляющей рамке. Связаны ли как-то эти два фильма для вас?

Сергей СОЛОВЬЕВ: Конечно, связаны: я их снимал. Но один с другим как-то увязывать – таких идей и планов у меня не было.

Меня, прежде всего, сразил Андрей Геласимов. Своим студентам я несколько раз пересказывал своими словами рассказ Геласимова. Я его не собирался снимать. Просто пересказывал. Никакие пласты не перебирал. Мне понравилась сама идея: перед уходом в армию парень не знал покупать ему кеды или нет. А потом пришел к мысли – все-таки покупать. Вот колоссальная работа мысли – все-таки покупать, потому что будет мотивация вернуться назад, кто-то будет ждать тебя, а ждать тебя будут кеды.

Вот такая простейшая вещь, погруженная в систему наших неестественных реалий. Она меня заворожила. Ведь очень важно, чтобы возникла совместная ворожба. И первоначальным автором ворожбы был Геласимов.

Любопытная вещь: когда снимал фильм и встречался с Геласимовым, вспоминал альманах “Тарусские страницы”, который выходил в 50-х. С гениальными рассказами Юрия Казакова. У прозы Геласимова родство с “Тарусскими страницами”. Там еще были Окуджава, Ахмадулина… Такого класса литература меня сильно привлекала и завлекала. В ней – воздух эпохи. Живительнейший воздух искусства. Хотелось бы, чтобы он вернулся в наше кризисное время.

– Как вы искали исполнителей ролей?

– Я вообще противник кастингов. Убежден, что они не нужны. Люди должны материализовываться из воздуха. Аглая Шиловская материализовалась из воздуха. Коля Суслов поступал ко мне во ВГИК, а потом по указанию бабушки перепоступил в Щукинское училище. Я его потерял из виду, и мне его нашли. То, что он похож на Мика Джаггера выяснилось в процессе съемок. Вроде бы случайно, но нет, не случайно, художественно не случайно.

Что касается Ильи Нагирняка, который играл Красного… Мы искали под Севастополем автомобиль, а нашли Илью. Он механик и практически сам спаял этот автомобиль. И мы стали паять вместе.

Даню увидел в детском доме в Бахчисарае. Поразительные мальчишки-аутисты, друзья Даня и Эдик. Лица талантливых людей – особая категория. У них не просто звезда во лбу горит, у них сверхмощный дизайн лба. Видно сразу. Смотреть на них было одно наслаждение. Они точно такие же, как мы, только лучше. Очень трепетные, искренние.

– В вашем фильме прослеживаются две линии. Первая – толерантность к людям. Вторая – военные учения. Какая связь между ними?

– Да нет никакой связи. Есть такая константа в нашей жизни: настанет момент, когда нужно будет идти в армию. Я не знаю, как будет развиваться жизнь, знаю только одно – этого никто не минует.

Геласимов рассказывал, откуда взялся его рассказ, он провожал сына в армию, а потом приезжал к нему. В рассказе есть живая пульсация.

Главное, чтобы не было войны. Чтобы все мы были живы. И все наши были живы. И все не наши наши тоже.

Андрей ГЕЛАСИМОВ: Добавлю только… Ни в самом рассказе, ни в фильме нет ни антивоенного, ни патриотического пафоса, нет политических задач. Это просто история о том, как к человеку приходит момент испытаний, и в них он должен войти достойно. И дальше вопрос в том, как он выйдет из этих непростых испытаний, с каким достоинством их перенесет.

Сергей Александрович позвонил и сказал: мы снимаем кино по вашему рассказу. Я ответил: “Очень хорошо”.

 

«МАРИ И НЕУДАЧНИКИ»

Режиссер Себастьен Бетбедер. Франция. Конкурс.

Фильм этот, на первый взгляд, пожалуй, не стоит воспринимать всерьез. Принять как данность. Он лукавый, ироничный, с легким дыханием. Истинно французский. И по настроению, и по персонажам, с которыми приятно попутешествовать по Парижу, посидеть в кафе за чашечкой кофе, поплыть на пароме на остров Груа, где единственный в Европе изогнутый пляж, маяк, уютные домики, полюбоваться видами Бретани. И по сюжету – двое мужчин в поисках одной женщины.

Но несерьезен он на первый взгляд. Во флешбэках разматывается лента жизни каждого из трех героев до объединившей их встречи. Предыдущие влюбленности, неудачные романы, в том числе и литературные, горькие расставания, болезненные разочарования, безработица, творческие неуспехи и прочее, и прочее. Они маются, ищут себя, верных спутников, место под солнцем. Не всегда удается. Не потому, что “неудачники”, а потому, что так складываются обстоятельства, их не принимающие. И найти себя не так-то просто.

В самом начале фильма – картина на стене: яхта на волнах, а в небесах – ангел. Значит, все сложится хорошо. К тому и пришло.

На короткое мгновение в кадре появляется Эммануэль Рива, актриса почти шестьдесят лет назад представшая в одной из самых страстных и трагичных киноисторий о любви, “Хиросима, любовь моя”Алена Рене, и спустя пятьдесят с небольшим лет вновь прожившая на экране любовь и трагедию в “Любви”Михаэля Ханеке. Всего короткое мгновение, но сколько в него вложено…

“Неудачники”в названии фильма привели на пресс-конференции с его создателями к размышлениям о лузерах. Режиссер Себастьен Бетбедер вступился за своих героев: “Лузер – человек вне системы, а они просто живут, как умеют. Пытаются посмотреть на себя со стороны, на мир, на людей. Хотя сама проблема лузерства весьма актуальна для современной Франции, оказавшейся в условиях экономического кризиса”.

 

«37»

Режиссер Пук Грастен. Дания/США. Конкурс.

Улица в одном из районов Нью-Йорка. Девочка рисует мелом на асфальте. Одноклассницы торопятся в школу. Семья афроамериканцев переносит вещи в новую квартиру. Женщина протирает окно. Мальчишки забавляются тайком от взрослых. Дедушка и бабушка обсуждают предстоящий день рождения внучки. А сама внучка, бродя по коридорам, лестницам, переходам, отсчитывает шаги – 2025, 2026… И произносит, что на пяти тысячах случится страшное. Его ничто не предвещает, но оно все-таки случается…

В основе фильма – реальное событие. И у него есть конкретная дата – 13 марта 1964 года. В этот день произошло убийство, вошедшее в учебники социальной психологии как “синдром Дженовезе”. Девушку убивали, но никто не вызвал полицию, не помог ее спасти. Закрывшись в своих квартирах, соседи делали вид, что ничего не происходит.

Мы не станем свидетелями самого преступления. Оно останется там, за стенами. Но мы будем ощущать его до мурашек по коже. В гуле голосов, стонах, обрывках фраз, тревожно вспыхивающем свете за окнами, в чьей-то бессоннице, музыке, включенной на полную мощность, видениях.

 

Кадр из фильма “24 снега”Слово режиссеру-дебютанту Пук Грастен; она родом из Дании, стажировалась в Школе искусств в Нью-Йорке:

– Сначала возникает страх, а по мере того, как мы привыкаем к нему, появляется равнодушие – об этом я хотела рассказать. У меня было много фактического материала, я просматривала полицейские протоколы, но хотела показать страх, переходящий в равнодушие, глазами детей, взаимоотношение детей и взрослых, которые стараются ни во что не лезть, не высовываться.

Я назвала фильм “37”по заголовку в газете “Нью-Йорк таймс”, где было написано о том, что 37 человек видели убийство и ни один не позвонил в полицию. Многих занимает вопрос о количестве людей, знавших об убийстве, я же сосредоточилась на том, почему никто из них не позвонил. Какие причины стояли за этим, какие причины были у каждого…

Действие фильма происходит в 1964 году. И мне хотелось показать некий срез американского общества. По всей Америке прошли большие социальные сдвиги. И событие, о котором рассказывает фильм, тревожный звонок всему обществу, тревожный сигнал – изоляция отдельных людей в своих квартирах, изоляция отдельных наций ни к чему хорошему не приведут.

Кого же все 37 свидетелей боялись? Дело даже не в том, что люди боятся, что рядом ходит убийца. Дело в том, что ни одна семья не хочет заморачиваться, делать лишних движений, тратить свое время – в конце концов, за окном глубокая ночь, а тому, кто позвонит в полицию (кстати, единого аварийного номера 911 тогда не было), придется называть свое имя, выступать понятым и так далее. И каждый думает, что о преступлении сообщит кто-то другой.

“Не бойся врагов, в худшем случае они могут тебя убить. Не бойся друзей, в худшем случае они могут тебя предать. Бойся равнодушных – они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существуют на земле предательство и убийство”(Бруно Ясенский).

 

«24 СНЕГА»

Режиссер Михаил Барынин. Россия. Конкурс документального кино.

Полярное сияние. Заиндевевшие деревья. Синее-пресинее небо. Огромная луна освещает дорогу. Фантастическая красота. Смотреть – не насмотреться. Если не брать в расчет, что зимой температура здесь доходит до 70 градусов мороза. А не брать в расчет факт этот невозможно.

– Вчера какая погода была?

– Теплая была.

Теплая – где-то к минус пятидесяти.

Заполярье. Избушка чуть ли не краю света. Порой бензина и солярки не хватает, продукты – в долг. Зарплату задерживают, да и копеечная она, эта зарплата.

24 снега – это 24 зимы. Столько уже Сергей, герой фильма, обитает в этом краю и выращивает лошадей особой якутской породы. Ухаживает за ними, как за детьми. Принимает жеребят. Счищает, а порой срубает топором ледышки, которыми от жуткого мороза покрывается шерсть лошадей. А они терпеливо сносят не слишком приятную процедуру. Не собьешь лед, кобыла не сможет родить. Есть два помощника, но те приезжают всего на пару месяцев, больше не выдерживают.

 

Семью свою, жену и детей, Сергей видит крайне редко. Скажет: “Когда первый раз увидел сына, он впервые засмеялся. Когда приехал во второй раз – он уже пошел”.

На экране – год из жизни коневода, от снега до снега. Через весну, лето с национальным праздником, скачками (в них побеждают лошади Сергея), рыбалкой на сбросившей снежный покров Лене, встречей с домашними, сенокосом – корм для своих подопечных заготовить надо, а трава вырастает лишь на три сантиметра. Признается: “Быть здесь – значит, работать”. Такая вот работа.

Михаил БАРЫНИН: Для меня наш фильм – подарок судьбы. В том числе и потому, что я встретился с продюсером Егором Макаровым. У него было желание снять картину о своей родине, о людях, там живущих, об уникальной породе якутских лошадей, которые выживают в жесточайших погодных условиях и даже приносят потомство. Егор Петрович отважился и поручил это дело мне.

Найти нашего героя оказалось не сложно. Коневодов, занимающихся этим по призванию, очень мало. Сергей – человек контактный, дружит с Егором Петровичем, в разных передрягах побывали. Кстати, Егор Петрович – заядлый путешественник, прошел, объездил всю Якутию.

Снимали мы по три-четыре часа, там день короткий, наступала ночь. Аккумуляторы разряжались буквально через семь минут. Операторы носили их ближе к телу, согревали. А в общей сложности работа над фильмом длилась полтора года.

Меня еще со ВГИКа привлекают дальние путешествия. Я снимал на Алтае, в Туве, в Ханты-Мансийском округе. Словом, чем дальше – тем лучше.

Егор МАКАРОВ: Мы как-то приехали к коневодам, а там маленький жеребенок бегает. Родился буквально за три дня до нашего приезда, его нашли в поле. На улице минус 65. У него ушки замерзли, материнская вода примерзла в боку. Коневоды почистили, отогрели. Представляете, как природа создала такое чудо – якутскую лошадь. Представляете, чтобы при 65 градусах мороза живой организм рожал?

Мы хотели показать самую выносливую лошадь. Показать для того, чтобы сохранилась эта чистокровная порода. Показать, как в супер экстремальных условиях люди выживают, как работают. Я боготворю этих людей.Магнус Карлсен

ВИЗИТ КЛАССИКА

К короткому приезду британского режиссера Стивена Фрирза приготовили показ “Королевы”2006 года, претендовавшей на “Оскар”в пяти номинациях, в том числе “Лучший фильм”, и собравшей множество наград. А сама Хелен Миррен получила за роль Елизаветы II “Оскар”, “Золотой Глобус”, премию BAFTA, кубок Вольпи Венецианского кинофестиваля.

Почему именно “Королева”, виденная-перевиденная, а не одна из последних картин, скажем, “Филомена”с потрясающей Джуди Денч? Или совсем уж свежий “Допинг“об американском велогонщике Лэнсе Армстронге, обвиненном в употреблении запрещенных препаратов и лишенном всех спортивных титулов? Тема допинг-скандала нынче весьма актуальна. Программный директор Кирилл Разлогов замотивировал показ “Королевы”двумя юбилеями: 90-летием Елизаветы II и 10-летием самого фильма.

На встрече после просмотра Стивен Фрирз признался, что не знает, как картина была воспринята монаршей семьей; что для использования в кино образа королевы, не требуется специального разрешения; что Хелен Миррен согласилась сниматься, поскольку ей очень понравился сценарий Питера Моргана; что “монархия – это не правильно, но королева для нас как мать”; что собирается делать фильм о личных отношениях королевы Виктории и ее тайного советника (в роли королевы Джуди Денч). Итоги референдума о выходе Великобритании из ЕС Фрирз назвал сумасшествием, объяснив это еще и тем, что в Европе большинство фильмов производятся в копродукции, и если британские кинематографисты лишатся финансирования из европейских фондов, случится катастрофа.

И как бы между делом Разлогов вручил Стивену Фрирзу приз за вклад в мировой кинематограф.

 

«МАГНУС»

Режиссер Бенджамин Ри. Норвегия. Конкурс документального кино

Будучи совсем еще мальчишкой, он скажет: “Я надеюсь стать чемпионом мира по шахматам”. В 23 года он стал чемпионом мира. Самым молодым чемпионом. Сейчас ему 25. И он имеет, пожалуй, все возможные в этом виде спорта титулы и награды. Его называют “шахматным Моцартом”.

В документальный фильм о норвежском гроссмейстере Магнусе Карлсене вошли кадры домашнего видео, сеанс одновременной игры с завязанными глазами в Гарварде, фрагменты турниров, встреч (в том числе с Гарри Каспаровым) и так далее, и так далее. Но главное – матч 2013-го на звание чемпиона мира; соперник Карлсена – действующий чемпион мира Вишванатан Ананд.

На экране – моменты матча, его мгновения. Ананд набирает очки. Карлсен нервничает, роняет две фигуры, роняет ручку, записывая ход. Объявлен перерыв для отдыха и разрядки. Магнус дома, среди сестер, родителей. Играет в карты, читает вслух про Дональда Дака. Снова матч, неожиданный перелом в поединке с Анандом и триумфальный финал.

Дебютанту в полнометражном документальном кино Бенджамину Ри удалось создать увлекательное зрелище. Оно способно завлечь даже тех, для кого шахматная игра ограничена знаменитым первым ходом Остапа Бендера е2-е4.

Экран притягивает, не отпускает, будоражит воображение…

Бенджамин РИ: В 2013 году состоялся первый чемпионат мира Магнуса. К тому времени он уже был широко известен и получал множество предложений от крупных компаний сделать о нем фильм. У меня изначально было задание снять пятиминутный фильм, и я работал один с камерой в руках. Видимо, то, что я был один, позволило Магнусу открыться. А когда у нас появилось огромное количество архивного материала, возник замысел большого проекта.

– Вы работали журналистом и освещали события, связанные с Брейвиком. Как вам удалось перейти от журналистики к кинодокументалистике – все-таки это довольно разные вещи?

– Я давно стал делать короткометражные документальные фильмы. Поэтому переход оказался не слишком сложным. Сложность в производстве фильма о Магнусе заключалась в том, что шахматы – весьма интровертный вид спорта, а кино – искусство экстравертное. И средствами кино предстояло показать, что происходит в голове у человека, который играет в шахматы.

У нас было 500 часов видеоматериала, один год потребовался для монтажа. И мы не раз в процессе работы шутили, что в следующий раз будем делать фильм о боксе. Это куда легче.

Наш фильм о шахматах для людей, которые с шахматами совсем не знакомы. Для тех, кто не знает правил, никогда не увлекался шахматами. Мы старались использовать различные техники – в том числе звуковые, чтобы увлечь зрителя, заинтересовать его.

Сам я люблю шахматы, но шахматист из меня не очень… Меня привлекает способ мышления этих людей, особенно Магнуса Карлсена. Мне было интересно расшифровать, как работает его мозг.

Я знаю Магнуса с тех пор, как ему исполнилось тринадцать лет. Он был живым подростком, всегда относился к шахматам как к игре. Ко всему относился как к игре. Никогда не делал домашние задания, перескакивал с одного на другое. Мог читать книгу, отвлечься от нее, начать песни петь. Спустя годы сохранил игровой подход к шахматам, и он ему помогает.

– Когда вы готовили фильм, вы смотрели другие фильмы о шахматистах?

– Я пересмотрел, пожалуй, все документальные фильмы на эту тему. Мне нравится картина “Бобби Фишер против всего мира”. Есть русский фильм 1925 года “Шахматная горячка”.

Мы старались передать атмосферу напряжения между двумя людьми, когда кажется, что вроде бы ничего не происходит. Атмосферу тихой борьбы.

– Трудно ли вам было работать с таким интровертным героем?

– В Магнусе как бы две стороны. Одна – профессиональная. Я брал у него интервью и спросил, как часто он думает о шахматах? Он ответил: “Всегда”. – “И в этот момент?”– “И в этот момент тоже”.

Вторая сторона проявляется, когда он с друзьями, с семьей. У него много разных занятий. Он, например, любит играть в футбол. Мы старались показать его в кругу близких, вне шахмат.

Тимофей Трибунцев в фильме “Монах и бес”– Чувствовали ли вы на себе ответственность – ведь вы должны были представить одного из самых известных норвежцев, одну из знаковых фигур в мире?

– Конечно, ответственность была огромная. Я хотел показать, насколько это значительная личность. Насколько значительны его достижения. В Норвегии ведь нет такой большой шахматной истории, как, например, в России, нет такой шахматной традиции. Магнус привлекает своим подходом к игре, он принимает решения, полагаясь на интуицию, сумел сохранить непосредственный стиль в профессиональном спорте.

Наш фильм – очень вдохновляющая история, нечто большее, чем просто история из жизни шахматиста. Он о творчестве, о том, как интуиция и разум важны в современном мире компьютерных технологий.

 

«ДНЕВНИК МАШИНИСТА»

Режиссер Милош Радович. Хорватия/Сербия. Конкурс

Поезд не успел остановиться и раздавил фургон с цыганами-музыкантами. В разные стороны разлетелись руки, ноги, а одна голова, повисшая на дереве, подмигивала. Были еще случаи со смертельным исходом.

Машинист локомотива Илия, которому уже скоро на пенсию, ведет подсчет жертв: “Мы с отцом 53 человека сбили – 40 мужчин и 13 женщин”. Сына лучшего друга невольно сбил. Нет, нет, он не хладнокровный убийца; несчастные случаи на железной дороге – “издержки”профессии.

Родственникам погибших признается, что он виноват, цветы на могилы приносит.

А однажды Илия чуть детдомовского мальчишку не переехал – тот лег на рельсы от отчаяния. Одинокий Илия (его жена тоже погибла под колесами локомотива, но другого) взял Симу к себе. Тот подрос, выучился и решил стать машинистом. Приемный отец отговаривал, однако парень и слушать не хотел.

Мечта Симы сбылась, но насладиться ею во всей полноте новоявленный машинист не мог. Пребывал в постоянном страхе, что кого-нибудь убьет. И Илия, чтобы излечить сына, оказавшегося на грани нервного срыва, сам решил стать его первой жертвой…

“Дневник машиниста”можно воспринимать как “черный”анекдот, как метафору, как трагикомедию. Но уж не как производственную драму, такой задачи режиссер перед собой не ставил. Если бы не своеобразный сербский юмор, было бы совсем плохо.

А вот зачем он нам об этом рассказал? Возможно, наболело – в роду у режиссера Милоша Радовича и актера Лазаря Ристовски, сыгравшего Илию, тоже были машинисты. Возможно, затем, чтобы мы были внимательны на дорогах.

 

«МОНАХ И БЕС»

Режиссер Николай Досталь. Россия. Конкурс

…Чудаковатый он какой-то, простодушный и лукавый этот Иван сын Семенов (играет его Тимофей Трибунцев). В огне не горит. То ли герой сказочный, то ли святой. В заляпанном подряснике явился в монастырь, смутил его обитателей, нарушил покой своими причудами да присказками, настоятеля (Борис Каморзин) из себя вывел.

В наказание испытать решили: нечистую воду из колодца до дна вычерпать – вычерпал. Рыбу ловить отправили – к нему такая рыбина сама приплыла, что втроем еле донесли. Починил английскую рессору императорской кареты (в монастырь по случаю заглянул Николай I в сопровождении Александра Христофоровича Бенкендорфа, а тому, как известно, поручен был надзор над Пушкиным, вот он на ночь “Бориса Годунова”и почитывал). У Ивана белье само стиралось, а гладил он его весьма затейливым способом – голым задом, извините, от которого пар шел, как от утюга.

Решили от возмутителя спокойствия избавиться, привязали к плотику, пустили по реке – плотик поплыл против течения и вернулся. Чудеса, да и только. В дальний скит с глаз долой Ивана отправили, настоятель велел ему деревья пронумеровать. Иван переспросил: “Римским колонтитулом или как?”Интеллектуал к тому же.

Здесь, в глуши и пристал к нему бес (Георгий Фетисов). Имя ему Легион. Цеплял, хитрил, искушал, но Ивана не так-то просто оказалось обольстить, во благо использовал он дьявольскую силу, попросил в Иерусалим доставить: Легиоша поднял его в небеса, отнес в Иерусалим, к Гробу Господню и обратно возвратил. А главное – Иван Семенович из беса человека сотворил. Хотя человеком быть очень уж не просто…

Николай ДОСТАЛЬ: Почему я взялся за это кино? Сначала мне понравилась моя идея. Потом понравился сценарий, который по моей идее написал Юрий Арабов. Потом появился замечательный продюсер Игорь Толстунов.

Я начинал с другим продюсером, и Фонд кино выделил часть денег – всего 20-30 процентов от бюджета фильма. Целый год продюсеры пытались собрать полный бюджет, чтобы хватило средств, – не получилось, не нашли. Мне пришлось вернуть деньги Фонду, и я остался у разбитого корыта. Потом обратился в Министерство культуры… Кстати, одна журналистка хорошо сказала: сейчас легко найти деньги только двум категориям – или подвиг, или ржачка, а у вас ни туда, ни сюда. Вам сложнее, поскольку вы хотите снять просто человеческое кино.

Но, тем не менее, Минкульт выделил средства, однако они составили лишь половину бюджета. С помощью Игоря Толстунова насобирали остальное.

– И все-таки какова была ваша идея, и чем она вас заинтересовала?

– Мне понравилась фраза Арабова: “Может ли черт стать человеком? А черт его знает?”

Юрий АРАБОВ: Все сплелось из двух материалов. Материал первый: Коля сказал, что хочет сделать картину о монахе; он был в одном монастыре, увидел могилу некоего Шапошникова и его поразило, что человек лежит в монастырских стенах, а монахом не был. Это первая идея Николая. А вторая: он предложил сделать что-то вроде “Фауста”– тогда “Фауст”Сокурова приобрел известность.

Я стал думать и пришел к этой ереси. Но эта ересь имеет фундамент в фольклоре, и кроме того, в житийной литературе, в частности, в житии святого Никиты Новгородского. Никита молился ночью в келье, и вдруг в Святую воду попал бес, стал тонуть и начал взывать к Никите о помощи. Никита сказал: “Нет, я тебя не спасу, ты сам спасешь себя”. “Как?”– спросил бес. Ну, говори: “Господи, помилуй, Господи, помилуй – может, и спасешься”. Бес стал повторять: “Господи, помилуй, Господи, помилуй…”, превратился то ли в бабочку, то ли в ангела и вылетел из Святой воды.

Вот я подумал и реализовал этот материал. Пролежал он целых четыре года, как у меня обычно случается. За четыре года у Досталя была масса других предложений, в частности, создание сериалов, которые потрясают эфир нашей благодатной страны. Но Коля по своему крайнему легкомыслию отказывался от сериалов и все ждал, ждал и дождался помощи Игоря Толстунова, и сделал эту картину.

Я, честно говоря, впервые встречаюсь с такой верностью. У меня много сценариев, после “Монаха…”написал еще с десяток. Режиссер читает сценарий, говорит “отлично”, подает заявку, ее отвергают, и режиссер уходит. Ему нужно кормить семью, кормить себя… Мне же никого не нужно кормить. Я живу без долгов – пока, кошка мало ест. И, в общем-то, не заинтересован в съемках картин. Желательно снимать хорошие, а посредственные меня не интересуют. Снимайте без меня.

Есть замечательные сценаристы. У нас сейчас целые сценарные студии. Мы далеко продвинулись. У нас много учебных заведений, тысячи кинематографистов выпускают на 80 картин, 50 из которых вы никогда не увидите и не вспомните по названию. Так что у нас все в порядке, индустрия на высоте… И моя помощь здесь вообще не требуется.

Николай ДОСТАЛЬ: Есть поправка. Я рассказал Арабову о монахе Иоанне Новгородском, жившем в 11-12 веке. Иоанн поймал беса, тот взмолился: “Отпусти”. – “Отпущу, если ты меня свозишь в Иерусалим”. Тот за одну ночь его туда-обратно свозил, но стал подкидывать компроматы. Это все в житии святого Иоанна описано. Его мощи в Софийском соборе в Великом Новгороде. Братия узнала о компромате, привязала к плоту и пустила по реке. А плот поплыл против течения. Они его туда, а он обратно. Тогда вся братия упала на колени, вернула в монастырь, и со временем он стал архимандритом.

Эту историю я рассказал Юре. Но он все переплел, переплел, переплел, и получился такой замечательный сценарий.

Снимали мы в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике, сто километров от Вологды, там Ферапонтов монастырь, фрески Дионисия. Замечательные места, озера. Под Вологдой я еще в 1994 году начинал снимать “Мелкого беса”. Люблю эти места.

– Здесь несколько раз прозвучало слово ересь. Пожалуй, во всех картинах на религиозную тему присутствует элемент определенной ереси…Наталия Орейро

Юрий АРАБОВ: Если наша картина или те, что я делал до нее, превращаются в некий тренд, то мне уже нужно свернуть с этой дорожки. Больше не продолжать. Очень не люблю трендовых вещей, поскольку в детстве и в юности это называлось у нас спекуляцией. Сейчас вместо спекуляции – тренд.

– На какого зрителя вы рассчитываете?

Николай ДОСТАЛЬ: Я бы хотел, чтобы смотрела молодежь. Им дальше жить, что-то строить. Одна из моих наград была с очень лестной для меня формулировкой “За разрушение барьеров между фильмами для всех и кино для избранных”. Вот если нашей картине удастся преодолеть подобный барьер, буду счастлив.

Игорь ТОЛСТУНОВ: Сегодня смотрят либо фильмы-события, подвиги в кавычках, либо развлекательное кино. Мы же отдаем себе отчет, что при всей склонности к жанру наша картина, конечно, не развлекательная. Любой содержательный фильм сегодня зрителей в кинотеатрах не собирает. Поэтому мы не рассчитываем на большой прокат, но прокат будет – 8 сентября мы выпускаем фильм в кинотеатрах. Но смотрю я на ситуацию скептически.

– В Европе по “Левиафану”Звягинцева судят о специфике русской души. Хотели бы вы, чтобы по вашему фильму судили?

Юрий АРАБОВ: Есть русская душа. Есть плохие черты русского народа, есть хорошие. Как у любого другого народа. Различные исторические эпохи провоцируют как хорошие черты, так и плохие. Я считаю, что сегодняшнее время провоцирует больше плохих черт для того, чтобы они реализовались в жизни. Мы свое отжили, мы свое плохое уже сделали, молодые должны во всем разбираться, в том числе в русской душе.

“Левиафан”– хороший фильм. Кто может – пусть сделает лучше. Мы старались сделать картину не самую плохую.

Если под русской душой предполагать верие или безверие в одной упаковке, то да, это свойство русской души. Азартный атеизм и азартный теизм. Но я то же самое наблюдал и во французской душе. И чем французская душа сильно отличается от нашей?

Я не считаю, что мы должны заниматься фетишизмом по отношению к нашим национальным особенностям. Они есть. Они и приятные и неприятные. Мы должны жить, любить друг друга, постараться сделать жизнь, во всяком случае, не хуже. Вот я сейчас с трудом проехал по Москве. Все разрыто. Казалось бы, надо по частям рыть. Разрыли все одновременно. Понимаю, что кто-то хочет сделать лучше русской душе. Ну вот, спасибо…

 

Наталия ОРЕЙРО: «У меня впереди еще много дорог…»

38-й Московский Международный кинофестиваль посетила Наталия Орейро. В зал, где проходили пресс-конференции при строжайшей охране, фанаты просачивались сквозь стены.

Приезд актрисы и певицы был связан с показом в программе “Русский след”документальной ленты “Наша Наташа”уругвайского режиссера Мартина Састре. Своеобразное путешествие во времени.

…Она родилась в одном из рай-онов Монтевидео, где есть улица России. Про далекую Россию ничего не знала, пока не приехала сюда однажды. Недавно совершила длительное турне по шестнадцати городам – от Ростова-на-Дону до Красноярска, которое и составило основу фильма “Наша Наташа”.

Сменяются кадры. Закутанная от сибирского мороза спешит по улице, на сцене – в роскошно-блестящем. С огромными охапками цветов, спрятавшаяся под одеяло в купе поезда, в номере отеля – успокаивается чашкой чая. Во время концерта, где зрители подхватывают чуть ли не каждое слово ее песен. Встречали тысячи поклонников. А она пела им о любви, которая разбудит сердце, про ее огонь и ад, счастье, горечь и сладость. И, конечно же, пела ту самую, сделавшую ее у нас такой популярной, песню из “Дикого ангела”: “Я меняю боль на свободу, меняю раны на мечты, меняю боль на счастье…”

Озорная девчонка в красной бейсболке, впервые появившись на наших телеэкранах в конце 90-х, сразу стала своей. А российские девчонки начали учить испанский. 270 серий страстной мелодрамы пересматривали при каждом повторе. Потому что это была история о любви и только о любви со всеми вытекающими последствиями.

Мартин САСТРЕ: В “Нашей Наташе”мы исследовали прежде всего особенную связь, которая возникла у Наталии с Россией, с ее поклонниками. Хотели показать ее гастрольное турне по вашей стране – шестнадцать городов за тридцать дней, представить ее как певицу. Но и ее ближний круг, семью. Я предложил снять интервью с ее сестрой, родителями. Возвращение к истокам – Уругвай, дом бабушки, где она провела часть детства.

Для меня этот фильм – некое чувственное путешествие в глубь интимных ощущений Наталии. Он получился очень личным именно благодаря тому, что мы друзья, давно и хорошо знаем друг друга.

Наталия ОРЕЙРА: Фильм не о моей частной жизни и не о моей актерской карьере. Прежде всего, я хотела ответить самой себе на вопрос: почему, каким образом женщина из Латинской Америки с совершенно другой культурой, другим языком может найти искреннее понимание с женщинами из России. Мы легко, от души могли общаться друг с другом. Я спрашивала себя: почему? И турне по российским городам, съемки его помогли мне найти ответ.

Еще раз повторю – это не автобиографический фильм. Про меня такое кино еще рано снимать, у меня впереди много всего, много дорог, многому предстоит научиться.

Фильм получился несколько меланхоличным. Трудностей у меня возникало предостаточно, но мы с Мартином решили показать что-то романтическое, красивое. Сфокусировались на моем общении с русской публикой, на моих поклонницах, кто-то из них со мной более пятнадцати лет. И фильм в каком-то смысле мой им подарок, возможность поблагодарить за те годы, что они со мной, за то, что они помогли мне узнать вашу страну и полюбить ее.

Мне было всего 23 года, когда я впервые приехала сюда. Десять лет назад я снималась в Москве в телесериале для Первого канала “В ритме танго”, это был замечательный опыт.

Что касается моей личной жизни, моих близких, сына – я человек сдержанный, стараюсь оставлять все это только для себя, не раскрывать для публики. Но в фильме решилась показать сына, какие-то моменты нашей жизни. Каждый раз, когда я приезжаю в Россию, мои поклонники передают ему подарки – у него уже есть Чебурашка, Маша и медведь… Ему подарили гитару. Он как-то заявил, что ему нравятся русские девочки. А будет ли он музыкантом? Пока мечтает стать садовником.

Елена УВАРОВА
«Экран и сцена»
№ 13 за 2016 год.