Уже с этого, собственно, и начался поиск свежего прочтения – норильчане взяли не оригинальные творения русских классиков, а написанные по их прозе пьесы современных отечественных драматургов. На “Полярке” были представлены два широко востребованных произведения – “Башмачкин” Олега Богаева, интерпретировавшего гоголевскую “Шинель”, и “Метель” Василия Сигарева по одноименной повести Александра Пушкина. А также “Господа Головлевы. Маменька” Ярославы Пулинович по роману Михаила Салтыкова-Щедрина – пьеса недавняя, поставленная пока только в Перми. Случайно или нет, что все трое авторов – представители уральской драматургической школы, но, на мой взгляд, в этом совпадении есть закономерность. Ученики Николая Коляды, как мало кто из молодых драматургов, умеют не только выстроить в своих пьесах последовательную сюжетную линию, но и задать в них подлинную актуальность, острую конфликтность и прямо таки осязаемую театральность. Их драматургия так и просится на сцену, она привлекательна для актеров, режиссеров и зрителей. Что подтверждается многочисленными постановками разных пьес этих авторов по всей стране. Обращение к ним Норильского театра, как мне кажется, также вполне резонно – “Полярка” здесь прошла уже в четвертый раз, она пользуется стабильным зрительским спросом. Но театр пока не рискует активно экспериментировать, лаборатория больше служит знакомству с новыми режиссерами, тренингу труппы и пополнению репертуара.

Еще одной особенностью нынешней “Полярки” стало то, что двое режиссеров, приглашенных интерпретировать русскую классику, – европейцы. “Башмачкина” ставила итальянка Алессандра Джунтини (получившая, впрочем, театральное образование в академии в Санкт-Петербурге, на курсе В.Фильштинского), “Метель” – немец Андреас Мерц-Райков. Притом что иностранцам попасть в закрытый Норильск не так-то просто – разрешение на въезд нужно начинать оформлять чуть ли не за полгода. Год назад Джунтини, приглашенная на предыдущую “Полярку” и уже даже долетевшая до Заполярья, вынуждена была развернуться: пропуск не успели оформить, и Алессандру в Норильск не пустили. Но в этом году театр проявил упорство – и не ошибся: именно эскизы режиссеров-“варягов” оказались в итоге наиболее убедительными. Опыт не ограничился лабораторией: премьера “Башмачкина” состоялась 2 февраля, спектакль по пьесе Сигарева под новым названием “Зимняя свадьба. Пушкин. Метель” выйдет 11 февраля.

Джунтини нашла ключ к своему эскизу в необычном пространственном решении, абсолютно неожиданном для норильской публики. Впервые фойе Заполярного театра было использовано для показа спектакля. Прежде в глубине фойе, разделенного несколькими перегородками, размещали выставки. В “Башмачкине” в каждой из этих ниш разворачивались разные эпизоды пьесы, в которой Шинель и ее хозяин безуспешно искали друг друга. Действие происходило в полумраке, лица персонажей и отдельные сцены высвечивались скупыми лучами света. Зрители следовали по мрачному готическому коридору вслед за героями. Можно рассуждать о разной степени качества актерских работ в эскизе, но сам прием оказался как нельзя более подходящим, чтобы передать фантасмагорию пьесы, атмосферу абсурдности происходящего, где Башмачкин и Шинель в исполнении Александра Глушкова и Марии Нестрян выглядели самыми реалистичными персонажами.

Андреас Мерц-Райков изрядно переосмыслил свой материал. Вплоть до того, что финал его постановки не имел ничего общего ни с пьесой Сигарева, ни с пушкинским первоисточником. Центральным персонажем здесь внезапно стал аутсайдер – незадачливый поручик Володя (в исполнении Дениса Чайникова), первый жених сельской барышни Маши. А стиль постановки – причудливая пародия, где самым парадоксальным образом сплелась эстетика российских “Старых песен о главном” и классических черно-белых голливудских мелодрам. Режиссер иронизирует – но делает это с немецкой невозмутимостью, что только усиливает комичность происходящего.

Еще один участник лаборатории, режиссер из Ельца Радион Букаев, рассчитывал поработать в камерном пространстве. Но у театра на эту постановку были иные планы – пьеса Пулинович, где исследуется распад семьи, могла привлечь широкую аудиторию. К сожалению, возникло впечатление, что значительную часть своего репетиционного времени постановщик потратил на освоение большой сцены, а не на разбор материала с актерами. В итоге Арина Петровна, маменька Головлева, в исполнении Ларисы Ребрий была необъяснимо агрессивна и напориста на протяжении всего показа. К тому же Букаев изрядно сократил пьесу, и осталось совершенно непонятным, что же сделало героиню такой властной, жадной до денег и невнимательной к своей семье. Акценты внезапно сместились, и в живом, эмоциональном исполнении Романа Лесика главным героем эскиза стал Иудушка Головлев, достойный наследник своей маменьки-скупердяйки, но куда более подлый и лицемерный.

Главный художник театра Фемистокл Атмадзас к четвертой “Полярке” разработал оригинальный логотип – лампу в руке человека, весьма актуальный предмет во время полярной ночи, когда традиционно проходит северная лаборатория. Символ тут же окрестили “лампочкой Соломоныча”, по отчеству руководителя проекта Олега Лоевского. Ему и доверили публично вкрутить первую лабораторную лампочку, которой предстоит осветить и следующую, пятую, “Полярку”.