О документальном фильме Галины Евтушенко “Чехов и Левитан. Двойной портрет на фоне эпохи”
Мне довелось побывать на премьерном показе этого фильма в Третьяковской галерее. Наиболее правильного и удачного места для знакомства с ним в Москве найти невозможно. Полотнам Исаака Ильича Левитана в Галерее отдан большой зал, где всегда возле картин художника зрители не просто останавливаются, но внимательно вглядываются в них, погружаясь в особую атмосферу, создаваемую таинством живописи одного из тончайших русских пейзажистов.
Рядом с именем Левитана закономерно возникает имя его великого современника Антона Павловича Чехова. В исследованиях специалистов по русской художественной культуре не однажды имена, а главное – творчество писателя и художника, несмотря на разность видов творчества, в которых они работали, ставились рядом и тщательно изучались сближения, сходства, приемы, диктуемые не только эпохой, но и непростой дружеской близостью двух замечательных мастеров – слова и живописи.
Фильм сценариста и режиссера Галины Евтушенко о Чехове и Левитане обращен к очень тонкой стороне творческой жизни и ее художественным проявлениям, живописным и литературным, двух великих мастеров. Язык киноискусства обладает своей спецификой. Одновременно на экране возникают зрительные, звуковые, музыкальные впечатления, погружая человека в объемную сферу художественных образов и познания неведомого ранее. Даже искушенному зрителю, которому известны многие факты жизни и судеб писателя и художника, в высшей степени интересно и важно вновь войти в их творческие лаборатории.
Сценарная основа фильма, созданная Галиной Евтушенко и Виктором Листовым, неспешно и деликатно вводит нас в эпоху отечественной художественной жизни второй половины XIX столетия, в те годы, что предшествовали русскому Серебряному веку, но уже создавали его особый аромат.
Линии жизни Чехова и Левитана шли параллельно друг другу, встречаясь, скрещиваясь, расходясь и вновь сближаясь. И кажется ныне, что невозможно разъять события, так много значившие для каждого из них и во многом определившие художественную особенность своей эпохи. Оба родились в 1860 году, познакомились в Москве в 1879-м, когда каждому было по 19 лет, оба в эти ранние годы сильно нуждались, зарабатывали на жизнь “поденной” работой в юмористических журналах, где Чехов публиковал под псевдонимами короткие рассказы, а Левитан – рисунки и литографии. Их возмужание как художников тоже происходило в одни годы. В 1886-м Чехов впервые под своим полным именем публикует у издателя А.С.Суворина “Пестрые рассказы”, а Левитан экспонирует большую серию этюдов, привезенных из Крыма и утвердивших его имя как зрелого мастера. Они все были проданы сразу во время и после выставки.
Художник М.В.Нестеров считал, что Левитан так глубоко и тонко почувствовал и выразил в крымских этюдах особенности южной природы с ее морем, кипарисами, цветущим миндалем и всей элегичностью древней Тавриды, как никто из русских художников. В эти же месяцы 1886-го Чехов получил письмо от писателя и крупного художественного деятеля Д.В.Григоровича, который приветствовал его “настоящий” талант, выдвигающий его “далеко из круга литераторов нового поколения”. Поделившись в письме к Левитану оценкой Григоровича, Чехов тут же из Алупки получает ответ художника с просьбой описать ему содержание этого письма, которое его “крайне интересует”, и Левитан заканчивает письмо к Чехову в Москву: “Вы такой талантливый крокодил, а пишете пустяки! Черт вас возьми!”
Письма художника Чехову полны искренности, юмора, шуток, серьезны своей содержательностью, неподдельной и нежной заботой о здоровье Чехова, готовностью денежной помощи, но одновременно в них звучат тоска, меланхолия, подавленность настроения, изменчивость душевных состояний, которым был подвержен Левитан.
Как жаль, что ответных писем Чехова своему другу не сохранилось. С этого сожаления и слов начинается фильм. Горящий камин поглощает листки писем – их, исполняя завещание Левитана, бросает в огонь его брат. “Воля Левитана – переписку сжечь” – звучит голос за кадром. Их уничтожила и сестра писателя, Мария Павловна Чехова, с которой у художника были нежно-дружеские отношения. Именно перед ней бросился на колени Левитан, прося ее руки.
Чехов не исполнил воли своего друга и писем его не сжег. Именно благодаря этим письмам художника, сохраненным Антоном Павловичем, возможно было воссоздать на экране не просто канву событий, но главное, внутреннее состояние и настроение, что звучат в полотнах Левитана, нашедшего особый тип пейзажной картины и этюда – “пейзаж настроения”.
В фильме бережно воссоздаются отношения и связи двух творческих личностей. Авторы сценария и режиссер не допускают домыслов. Все строится на строго документальной основе, но без протокольной сухости, благодаря чему в фильме сохранена интонация, не только знакомая нам по пейзажным образам Левитана, но слышится в строках писем, обращенных к Чехову: «Я прочел еще раз твои “Пестрые рассказы” и “В сумерках”, и ты поразил меня как пейзажист. Я не говорю о массе очень интересных мыслей, но пейзажи в них – верх совершенства».
Так же высоко ценил и Чехов творческую индивидуальность Левитана, считая его “лучшим русским пейзажистом”. Но автор фильма ни в коем случае не допускает идиллии между писателем и художником. Ее и не было в самой жизни. Случались непонимания, обиды и расхождения на несколько лет.
Чехов радовался появлению в 1890 году на выставке картины художника “Тихая обитель” и в письме к сестре Марии Павловне писал о том, что Левитан празднует именины своей великолепной музы. А спустя короткое время он опубликовал рассказ “Попрыгунья”, в героях которого узнавались конкретные люди и отношения – Левитан, его многолетняя подруга и ученица С.П.Кувшинникова, ее муж, широко известный в Москве доктор Дмитрий Павлович Кувшинников, узнавалась атмосфера их дома, где собирались художники, литераторы, музыканты, где не раз бывали и братья Чеховы.
Случившаяся размолвка между писателем и художником продлилась несколько лет. Но искреннее тяготение друг к другу, происходившее из глубинного понимания личности каждого, близость творческих устремлений перекрывали все другое, и Левитан январским днем 1895 года приезжает к Чехову в Мелихово. Возобновляются встречи и письма – в них Левитан так же, как и прежде, искренен и интересен наблюдениями и анализами природы, душевных состояний. Он неизменно заканчивает письма или серьезной подписью – Твой Левитан, или шутливой – Твой Левитан VII Нибелунгов. Живой голос Левитана звучит в завершении письма: “Дай руку, слышишь, как крепко жму я ее”.
Именно такую интонацию отношений доносит до зрителя в своей краткой киноповести Галина Евтушенко. Вместе с тем достоверность дополняют в фильме фотографии современников, друзей писателя и художника, кадры старой московской хроники, деликатное использование фрагментов немых фильмов. Фотографии сменяются кинокадрами. Старые фотоснимки сменяются изображением природы. Через внешние приметы раскрывается внутренний мир двух героев фильма.
Оператор приближает объектив кинокамеры к живописному полотну, и становится возможным вглядеться в движение кисти, в соединение мазков на холсте, и перед зрителем раскрывается левитановский пейзаж, зритель оказывается причастным к возникновению неизъяснимого таинства – рождению художественного образа. Очень точные слова найдены авторами фильма: “Левитан – он весь загадка, весь чудо необъяснимое”.
И, правда, как из еврейского мальчика с окраины Российской империи явился художник, постигший тайну национального пейзажа, с неуловимостью его состояний, тончайшими откликами в душе человека… Он как никто понял прозрачную прелесть русской природы, ее грустное очарование. Левитан был воспитан русской культурой, художественной средой и не однажды говорил, что он русский художник и что только в России может быть настоящий пейзажист. Знание русской и европейской литературы, поэзии, музыки взрастили душу Левитана, создали его внутренний мир. Все, знавшие художника, отмечали его благородную мягкость, душевное изящество, встречи с ним оставляли светлое впечатление.
Эти качества, несомненно, влекли к нему Чехова. А художник В.Д.Поленов писал с него Христа для картины “Христос и грешница”, что отмечено в фильме. Рисунки, наброски, которые создавали друзья-художники на рисовальных вечерах в доме Поленова, преобразовываются в облик Христа на поленовском полотне.
Воздействие фильма, его восприятие зрителем заключено не только в интересно выстроенном сценарии, операторской работе, режиссерской воле, все объединяющей в единое целое, но и в такой важнейшей составляющей, как музыка. Она созвучна образности, созданной в киноленте. Как может быть иначе, когда звучит музыка Чайковского, Глинки, Бородина, Балакирева, Мусоргского, Аренского, Шопена. Левон Оганезов и Татьяна Островская сделали все, чтобы музыка слилась в единое целое с художественным образом фильма. И еще один момент – голос Галины Евтушенко, звучащий в кадре, столь органичен, что кажется, именно он своей интонацией объединяет все составляющие фильм элементы, эпизоды, кадры. И здесь уместно вспомнить слова первого русского музыкального критика Владимира Одоевского: “Чем теснее соединятся музыка, живопись, слово, тем сильнее будет их воздействие”.
Заканчивается фильм теми же словами, с которых начинался: “Чехов не смог сжечь писем Левитана”, и они закольцовывают эту киноповесть, подчеркивая ее композиционную стройность.
Фильм побуждает перечесть чеховские рассказы, вернуться к письмам Левитана, а главное, к его картинам, где природа близка душе человека и ее многообразным неуловимым состояниям.
Галина ЧУРАК
«Экран и сцена»
№ 24 за 2019 год.