«Я снял кино – вам судить…»

• Алексей Балабанов на съемках фильма «Кочегар»Cвоей кончиной Алексей Балабанов разрешил спор, который велся вокруг его последней картины “Я тоже хочу”: одни видели в ней начало нового этапа в творчестве замечательного мастера, другие считали ее завещанием режиссера, прощанием, исповедью. Не забуду общение с Алексеем Октябриновичем на прошлогоднем фестивале российского кино в Тбилиси. Я всерьез попыталась убедить его в том, что “доктора часто ошибаются” и что “он еще снимет не одно кино”. Балабанов с какой-то секундной надеждой взглянул на меня и опустил глаза. “Я еще хотел бы… Да что хотел бы? Уже не получится…” – почти равнодушно сказал он. Но все равно строил планы и пересматривал фильмы, представленные в его ретроспективе. Среди них – один из наиболее сильных – “Груз 200”.

– Алексей Октябринович, вы посмотрели фильм после долгого перерыва. И как впечатление?

– Не знаю, как я это придумал. В высшей степени удивительно!

– И насколько, по-вашему, реальность сегодня другая, чем та, что показана в фильме “Груз 200”?

– Совсем другая.

– По-другому страшная…

– Да? Не знаю, мне у вас в Тбилиси понравилось. Здесь красивые старые скамейки стоят, а у нас в Петербурге уже не стоят. В вашем городе приятно посидеть, посмотреть на окружающий мир. Такая ностальгия меня проняла… Когда я был маленький, все это было в моем родном городе Свердловске, Нижнем Новгороде, где я учился. А теперь исчезло…

– Прошлое в Тбилиси реконструировано, воссоздано…

– Неважно. Главное – есть! А у нас нет. Пусть воссоздадут, надо, чтобы было! А политикой я не интересуюсь. Не дружу с этим делом вообще. И не хочу дружить.

– Почему?

– Я их не люблю. Я в принципе очень далек от политики.

– Ваши фильмы глубоко пессимистичны. Гипертрофированность зла в них продиктована стремлением вызвать у зрителей протест, пробудить от равнодушия?

– Цели у меня никакой нет. Главное – чтобы фильм был ярким и интересным. Одна женщина, посмотревшая мои картины, сказала: “Ты сволочь!” Я спросил ее: “Если вам не нравится кино Балабанова, зачем вы опять пришли смотреть мой фильм?”

– Вы переживаете, когда слышите подобное? Или, в общем, вам безразличны такие оценки?

– Не знаю… Люди ведь разные. Мне приятно, когда они хлопают. Только дурак скажет, что ему наплевать на мнение зрителей.

– Может, кто-то узнает в ваших фильмах себя?

– Я об этом не думаю и никогда думать не буду. Повторяю, все люди разные. Я снимаю кино. Экран сначала белый, потом на нем появляются буквы, затем – люди…

– А на вашем жизненном пути больше было людей или уродов?

– Людей.

– Это внушает оптимизм, когда думаешь о будущем?

– Безусловно.

– Почему человек не может жить без страданий?

– Мир такой у нас. Я снимаю про себя, про то, что прожил, пережил, передумал. А что там в результате получилось – дело другое. Говорят, “Груз 200” очень мрачный – наверное, в тот период мне было очень плохо, поэтому я и снял такое кино.

– Как родился сценарий фильма “Я тоже хочу”?

– Вопрос странный. Ездил по стране, смотрел…

– Самим зрителям предлагаете размышлять, намеренно не раскрываете скобки?

– Так было всегда.

– Вы всегда сами писали сценарии для своих картин. Среди немногих исключений – потрясающий фильм “Морфий” по Булгакову.…

– Михаил Булгаков давно умер, а сценарий написал я. Я Булгакова вообще люблю. И Владимира Набокова тоже. Он написал книжку “Камера обскура”. Очень хотел бы снять фильм по этому произведению. Но они принципиально не продают права русским. Уперлись рогом. Глупо. Я ведь не самый плохой режиссер в мире. Член Европейской киноакадемии, четыре раза в Канне был, столько же раз в Венеции, Монреале! Про другие, менее масштабные, уж не говорю. А они, наследники Набокова, в кино ничего не понимают, если “Защиту Лужина” про Алехина продали американцам. В американской картине Джон Туртурро играет главного героя. И это глупо, просто глупо! А я бы хорошо снял “Камеру обскура”. Я вижу фильм, я бы все придумал. В книге все есть, там уже написано кино. Я ведь за две недели написал сценарий, и английский знаю! Я же переводчик по первой профессии, но английский знал хорошо и до поступления в институт.

– “Я тоже хочу” – отрицание самой возможности счастья? Люди жаждут счастья, а обретают смерть.

– О, давайте не будем! Я не могу объяснять кино. Я его снимаю, а вы объясняйте. Каждый должен заниматься своим делом.

– Некоторые видят что-то общее между вашей последней картиной и “Сталкером” Тарковского.

– Фильм “Сталкер” мне не нравится, хотя Александра Кайдановского я очень люблю, мы были товарищами. Это кино скучное и глупое, на мой взгляд. Гайки бросают куда-то зачем-то. Неинтересно. Этот фильм умер, его не показывают и не смотрят. А вот “Андрей Рублев” – настоящее кино!

– Кого считаете своим учителем в кино?

– Тарковского. “Андрей Рублев” – любимый фильм.

– А из зарубежных?

– Да не люблю я буржуа!

– Ваш любимый писатель.

– Очень люблю Уильяма Фолкнера. А любимая книга – “Соборяне” Лескова.

– А как относитесь к Федору Михайловичу?

– Я читал все и хорошо отношусь к Достоевскому… Но вы же спросили о любимых.

– Почему вы приглашаете в свои картины непрофессиональных актеров?

– Я не люблю театр, не люблю фальши. Все истории в фильме “Я тоже хочу” настоящие, артисты рассказывают то, что с ними реально происходило – в морге, в бане, еще где-нибудь… Ребята – личности, и они гораздо сильнее профессиональных артистов.

– Вы долго выбираете среди непрофессионалов?

– Как долго? Никого я никогда не выбираю. Мои актеры – мои друзья. Так мой друг Саша Мосин снялся у меня в пяти картинах. Он денег не берет, живет в Финляндии. Приезжает, снимается. Уже в пятом фильме снялся, и неплохо, по-моему.

– Вы впервые тоже выступили в качестве актера.

– А я думал, что это в последний раз, что я больше не буду снимать. Мне сказали прошлым августом, что я через месяц умру. И я думал, что снял кино – и все…

– А как вы себя ощущали по ту сторону камеры?

– Ко мне после показа подошла девушка и сказала, что если я не буду снимать кино, у меня есть другая профессия – актерская.

– Когда вы поняли, что режиссер кино – это именно ваше?

– В 1984 году, когда снял свой первый фильм – любительское кино. С музыкантами – моими друзьями. Слава Бутусов собрал зал – просто кафе, денег же не было! И массовка собралась огромная, потому что Бутусов спел песню, и люди собрались послушать его. Мы со Славой друзья очень-очень давно!

– Вы начинали снимать кино в самый тяжелый, переломный для страны период.

– В результате сделал четырнадцать игровых профессиональных фильмов, два любительских, два документальных. И еще кучу киножурналов. Да я много чего снял.

– Многие считают, что Балабанов снимает сюрреалистическое кино. Насколько вы ощущаете воздействие на ваше творчество тонкого мира?

– Не знаю… Сны у меня, как у всех. Но я сразу забываю свои сны – расскажу жене и тут же забываю. А потом жена спрашивает: “Ты помнишь?” А я уже ничего не помню. И я не использую “оттуда”, из снов, ничего. Я придумываю фильмы просто так. А как – не знаю! Я раньше много книг читал. Музыкант Сережа Курехин очень любил книжки, брал меня на книжный рынок. Кстати, в моем фильме “Замок” звучит его музыка. Жаль, что такие люди, как правило, долго не живут.

– Какая из ваших картин самая любимая для вас?

– “Про уродов и людей”. Хорошая, качественная работа.

– А самая жесткая – “Груз 200”…

– Я в принципе недобрый…

– Что вы больше всего цените в людях?

– Ничего не ценю. Если человек хороший, то хороший. А если плохой, то плохой. Вот и все! Вот замечательный человек, мой товарищ Каха Кикабидзе. Он режиссер, мы с ним вместе учились. Мы с ним посидели и придумали кино. Я в первый раз в этом городе и увидел в нем много классных мест. Здесь можно снимать XIX век в узких улочках, вымощенных булыжником. В Тбилиси все настоящее. А в Питере этого нет… Так вот, мы задумали фильм про молодого Сталина, когда он был бандитом и грабил банки. Такого кино еще не было!

– Из суеверия большинство режиссеров не делятся планами, а вы рассказываете.

– А почему бы не говорить? Еще сценария нет. Даже схемы нет, ничего нет вообще. Только замысел. А может, я и рассказал вам потому, что не сниму фильм…

Тбилиси

Беседовала

Инна БЕЗИРГАНОВА

«Экран и сцена» № 10 за 2013 год.