После революции

О.Н.Андровская и Н.П.Баталов в спектакле “Безумный день, или Женитьба Фигаро”
О.Н.Андровская и Н.П.Баталов в спектакле “Безумный день, или Женитьба Фигаро”

В издательстве “Артист. Режиссер. Театр” СТД РФ вышла книга, подготовленная при участии Музея МХАТ и Государственного института искусствознания, – “Художественный театр. После революции. Дневники и записи. Федор Михальский. 1920–1924. Алексей Гаврилов. 1927–1932”. Составитель – Сергей Никулин. Научная редакция и комментарии Марии Львовой.

“ЭС” публикует отрывок из дневников администратора театра Федора Михальского, посвященный подготовке Вл.И. Немировичем-Данченко спектакля “Лизистрата” Аристофана в Музыкальной студии театра, и хронику одного дня жизни МХАТ, записанную театральным милиционером Алексеем Гавриловым.

Из дневника Ф.Н.Михальского

25 ноября 1922 г.

На первом собрании Комической оперы Владимир Иванович [Немирович-Данченко] говорил о плане “Лизистраты”.

“Я люблю работать, когда всем видна цель спектакля, открываю все, что сам вижу. Люблю ставить то, чего не ставят другие, что трудно. При выборе пьесы я думаю: вот это легко, это могут поставить другие, а вот это трудно – это возьму я. К “Лизистрате” у всей Музыкальной студии отношение конфузливо-улыбчивое. Как будет? Как можно играть такую пьесу? Даже я слышал, что у жен с мужьями идет разговор, не уйти ли из Студии. Но поверьте, я не подведу. Очень важная черта Театра та, что в смысле неприличия он выдерживает гораздо больше, чем, например, двое между собой.

Аристофан – народный поэт в том смысле, что изображает народ грубый, быт, ничем не прикрашенный. Правда, тогда и время другое было, отношения куда проще между людьми и язык.

Аристофан – это не только разврат, но и высшая добродетель.

Часто упрекают государственные театры, что они отстали, что они не откликаются на современность – это правда. Нельзя уходить от жизни, нельзя говорить, что мы аполитичны. Полная аполитичность – чепуха! Никакой художник не может не жить современностью. Тот, кто замкнулся в себе – или величайший мастер, ничего вокруг не слышащий, или просто чистейший консерватор. Артист живет современностью. И так интересно отвечать на запросы молодого зала. Теперь не хочется кислоты, неврастении, того, что наполняло наш зал и безусловно имело свой смысл. Теперь хочется здорового, красивого и не мрачного. Этого соединения очень хочется. Яркого смеха, ярких красок, чтобы зритель захотел жить, а не рассуждать”.

После Владимир Иванович передал содержание пьесы и приблизительный план работ.

Комментарии

• Комической оперой называлась Музыкальная студия Художественного театра, организованная Немировичем-Данченко в 1919 году, а позднее превратившаяся в театр, который сейчас называется Московский музыкальный театр имени К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко. Музыкальную студию связывали с МХАТ теснейшие взаимоотношения – в ее спектаклях активно участвовали члены основной труппы, эти спектакли шли на сцене театра, составляли в начале 1920-х годов важную часть репертуара.

• Рассуждения об аполитичности выдают внутреннюю идейную дискуссию и борьбу, происходящую в это время в Художественном театре. Новая власть требует безусловной лояльности и не терпит отстраненной аполитичности, а убеждения значительной части художественников подразумевают дистанцию от власти, от политики, от государственной идеологии, становящейся все более категоричной. Эти моральные позиции придется сдать, и Немирович-Данченко понимает это отчетливее всех.

Из дневника А.В.Гаврилова

8 сентября 1928 г.

Открытие сезона. Как и в прошлом году, идет “Безумный день, или Женитьба Фигаро” (45-й раз). Состав прежний, только роль пастушки дана теперь Е.Н.Морес, вместо ушедшей Р.Я.Баяновой; замена бледная, среди девушек, вместо О.А.Якубовской, высланной в Соловки за связь с заграницей, – О.Н.Лабзина. В 3 картине 1 действия Сюзанна – Андровская, выгоняя Базиля, упала; в 4 картине 2 действия она же, находясь у туалета графини, играла с двумя пуховками и одну из них сломала; в той же картине, когда она оказалась запертой в комнате, она стала толкаться в запертую дверь посредине, и вдруг дверь открылась; за исключением этих трех эпизодов, спектакль прошел благополучно. Очень хорошо танцевала В.А.Вронская в 4 и 5 действиях. Все играли, отдохнув летом, с большим подъемом. В 8 картине (“Суд”) теперь пропускается игра с пером: когда секретарь читает обязательство, Фигаро щелкает по перу и получается клякса; говорят, пропускать приказал Владимир Иванович [Немирович-Данченко]. В 5 действии Н.П.Баталов обязательно в монологе Фигаро переставляет слова: вместо “привилегированных классов, обществ, пользующихся доверием” он всегда говорит: “привилегированных обществ, классов, пользующихся доверием”. В театре смотрят спектакль много артистов; первые четыре акта смотрел Владимир Иванович. Сбор почти полный – 2.400 руб. (на 400 руб. свыше сметы). Свободных мест нет. Один из зрителей явился с ребенком 5-ти лет, не был допущен в зрительный зал. Он заявил претензию, почему никто не знает, что не допускаются дети на вечерние спектакли, он сам – член культкома и не знал этого правила, поэтому он предлагал отпечатать соответствующее объявление и разослать по всем организациям; по его словам, это будет стоить только 3 рубля. Вот образчик глупостей, которые приходится хладнокровно выслушивать Ф.Н.Михальскому.

Неизвестно, пойдет ли 12-го “Горячее сердце”, т.к. И.М.Москвин месяц тому назад, ловя рыбу на берегу р. Оки около Каширы, где его дача, поймал судачка и плавником проколол большой палец на правой руке; слизь от рыбы осталась в ранке; уже два раза пришлось резать.

Говорят, разрешили к постановке новую пьесу М.А.Булгакова “Бег“; пьесу долго не разрешали; помог Максим Горький. Главрепертком говорит: “Пьеса слабая, ставьте – все равно сборов давать не будет”. А Владимир Иванович ответил: “Вы только разрешите, а мы уж разделаем”.

Постановка “Отелло” откладывается на неопределенное время из-за болезни Л.М.Леонидова, прежней его болезни – психической – боязнь публики. Когда он прошлой весной был с театром в Ленинграде, он однажды из-за этой своей болезни едва не сорвал спектакль.

В.А.Синицын остался в составе труппы. Константин Сергеевич [Станиславский] прислал из Кисловодска телеграмму; поздравляет с началом “трудного” сезона. 5 сентября Владимир Иванович днем в фойе устроил для всей труппы чай с пирожными и тортами. “Растратчики” В.П.Катаева совсем сняты с репертуара. С пятницы 14 сентября идет “Бронепоезд”, начинаются проданные организациям спектакли. Говорят, есть уже запрос о запродаже вперед 80-ти спектаклей.

Комментарии

• Семья актрисы МХАТ Ольги Александровны Якубовской (1903–1956) сообщила следующие сведения: родственница Якубовской после революции оказалась в Париже, от нее в Москву прибыл некто с поразительным именем Паризо де Лавалетт, и вся семья собралась, чтобы послушать новости. На встречу нагрянуло НКВД, француз неожиданно начал отстреливаться с двух рук, в результате всех присутствующих арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму. Благодаря заступничеству Станиславского арест актрисы продлился недолго. В семье есть легенда, что после возвращения Ольги Александровны в театр гримерша, готовя ее к выходу на сцену, наклонилась и на ухо сказала: “Оказывается, вы из наших”. Таким образом, Соловки – не более чем слухи, но основания для них были.

• “Булгаков обратится за помощью к Горькому. В ситуации, сложившейся вокруг “Бега”, и обращаться было не надо. В защиту пьесы Горький выступил сразу и очень активно. Уже летом П.А.Марков сообщал Станиславскому о том, что Алексей Максимович передал через Н.Телешова “известие еще не подтвердившееся, но дающее большие надежды на включение “Бега” в репертуар”. <…> Это был первый результат заступничества Горького” (Смелянский А.М. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., Искусство, 1989. С. 166).

Драматизм и важность взаимоотношений МХАТа со своим автором, Михаилом Булгаковым, масштабом и значимостью сравнимых с чеховской эпопеей художественников, подспудно чувствуются даже в приведенной реплике Немировича-Данченко, карикатурной и наверняка вымышленной. “Сообщения о том, что Булгаков сочиняет для МХАТ новую пьесу, “рисующую эпизоды борьбы за Перекоп”, появились в прессе в марте-апреле 1927 года, в разгар антитурбинской кампании. Договор на пьесу “Изгои” (“Рыцари Серафимы”) драматург заключил с театром в апреле. Надо полагать, что он фиксировал не начало, а какой-то этап работы. Первая машинописная редакция помечена датами “1926–1928” и посвящена исполнителям “Турбиных”. Посвящение не только дань дружбе: основные роли “Бега” создавались с явным учетом актерских индивидуальностей участников турбинского ансамбля” (Смелянский А.М. Указ. соч. С. 159).

• У Леонида Мироновича Леонидова (1873–1941) была агорафобия – боязнь открытого пространства, боязнь публики. Спектакль “Отелло”, в котором Леонидов готовил заглавную роль, репетировался долго и с разнообразными сложностями, вышел в марте 1930 года и имел несчастливую судьбу: состоялось всего 10 представлений.

• Владимир Андреевич Синицын (1893–1930) поступил в МХАТ всего за два года до текущего момента – в 1926 году, успел сыграть заметные роли в нескольких спектаклях (“Николай I и декабристы”, “Продавцы славы”, “Дни Турбиных”, “Сестры Жерар”), репетировал еще несколько премьер. Почему идет речь об его уходе из труппы – неизвестно, возможно, потому, что в каждом театре, где он служил, он мечтал сыграть Гамлета, и уходил, не получив этой желанной и обе-щанной роли.

• О том, с какими чувствами Станиславский вступал в юбилейный сезон, пишет О.А.Радищева: “Станиславский был в панике: “Подготовка будущего сезона проиграна. Все запоздало”. “Заготовок никаких”. Его пугало, что Немирович-Данченко, который “ответственен за репертуар” нового сезона, больше занят личной работой. Он ставит две пьесы, правда, современные: “Блокаду” Вс.Иванова и “Квадратуру круга” В.Катаева. Но Станиславский опасается, что от них его будет отвлекать Музыкальный театр и весьма серьезное участие в реформе Большого театра” (Радищева О.А. Станиславский и Немирович-Данченко: История театральных отношений: 1917–1938. С. 240–241).

Материал подготовила Мария ЛЬВОВА

«Экран и сцена»
№ 6 за 2020 год.