Проверка мифом

Фото А.НОВАШОВА
Фото А.НОВАШОВА

В Новокузнецком драмтеатре состоялась режиссерско-драматургическая лаборатория “Трансформация мифа”. Идею куратора лаборатории Павла Руднева поддержало руководство: завлит Анна Резвова считает, что театру нужны “новые нарративы”, и обращение к мифам – способ их обрести. На лаборатории не интерпретировали, как можно было бы предположить, древние мифы, а, оттолкнувшись от них, сочиняли новые.

На предыдущих лабораториях в Новокузнецке не ставили современных драматургов, занимались классиками – прозой и не самыми очевидными для театра произведениями. От классики к мифу – эволюция закономерная. Впервые на лабораторию в Новокузнецк приехали не только режиссеры, но и драматурги, тексты и режиссерские решения рождались параллельно.

“ЗАТО” – аббревиатура (“закрытое административно-территориальное образование”) и название эскиза драматурга Даны Сидерос и режиссера Юрия Алесина. Современного Иова зовут Николай (Александр Шрейтер). Он живет вместе с женой и двумя детьми в закрытом российском городе и, как кажется, абсолютно благополучен. Каждый год к нему приезжают друзья, чтобы посидеть за праздничным столом и вручить традиционные подарки – фонарики. Безмятежное существование нарушается, когда сын и дочь Николая случайно находят фотографию: на ней родители с другими детьми, о существовании которых дети нынешние даже не догадывались. Оказалось, что малыши, запечатленные на снимке, погибли в московском теракте.

Игровое пространство заставлено картонными коробками, символами законсервированного времени и запечатанной, спрятанной от посторонних глаз тайны. Пока она не раскрыта, атмосфера в этом бесконфликтном пространстве радушная. Светятся огоньки винтажных фонариков всех фасонов, теплятся свечи в трогательных подсвечниках. Ближе к финалу вспоминается, что свечи зажигают и на поминках. В финале главный герой стреляет в человека, требующего во что бы то ни стало хранить тайну. При неподдельной доброте и деликатности Николая поступок сражает неожиданностью и бесповоротностью.

Из всех жанров к мифу ближе всего трагедия. Сын и дочь – их играют Артем Четыркин и Екатерина Пономарева – проверяют свои подозрения, разыграв перед родителями спектакль сродни

гамлетовской “Мышеловке”. Кукол для этого представления они берут с полки, заставленной плюшевыми игрушками. Такие сотнями несли к стихийному мемориалу у “Зимней вишни”, а потом не знали, как с этими игрушками поступить, как не знают, что делать с памятью о трагедии, унесшей жизни детей. На месте “Зимней вишни” сейчас модный парк с вкопанными привозными соснами – будто ничего другого здесь никогда и не было. Конечно, это незапланированные переклички, свидетельствующие об универсальности мифа. И режиссер, и драматург эскиза – москвичи, и вряд ли выделяют именно кузбасскую трагедию. Подобных в новейшей истории страны, к нашему ужасу, предостаточно. Россия – страна непроговоренных травм.

Эскиз “Начало” – фантазии на тему Апокалипсиса драматурга Анастасии Букреевой и режиссера Антона Соколова. “Мы нашли экодеревню, а там психи жрут морковку и ждут конца света”, – реплика героя из эскизного показа. Местный Екклесиаст (в программке персонаж обозначен как Пророк) – главный в этой секте – кричит, что скоро пойдет черный снег и наступит конец света. На большой сцене размещена и игровая зона, и места для зрителей, в черной яме партера за спинами актеров по ходу действия вспыхивают огни. Деревянный помост из грубых досок заставляет вспомнить плаху. Актеры облачены в просторные балахоны, их лица светятся в полутьме. Кульминация – пластический этюд всех занятых в работе исполнителей под композицию рэпера Хаски “Бит шатает голову”: то ли иступленный танец адептов новой веры, то ли коллективный трип в модном ночном клубе.

Драматург Алексей Житковский и режиссер Антон Маликов работали с мифом о Кассандре, но, кажется, им интереснее легенда об Агамемноне. “Идиллия” – так называется эскиз. Здесь “Идиллией” именуют сеть супермаркетов. Вернувшийся с войны Солдат, которого играет Андрей Ковзель, теперь работает охранником в одном из ее магазинов. Идет пресс-конференция, солдат вяло отвечает на банальные вопросы: на войне было скучно, сейчас охраняет “Орбит”, “Дирол”, ему все равно. Когда Героиня приходит к нему, чтобы зачать ребенка, а потом убить Солдата, он безропотно подчиняется. Ни любовь, ни грозящая гибель не вызывают у него эмоций – с войны вернулась только оболочка, тело без души.

Визуально “Идиллия” – самый мощный спектакль лаборатории. На экран высвечиваются фотоснимки, сделанные на сегодняшних войнах; в сцене же поцелуя публика видит огромную проекцию сближающихся черепов – как взгляд через рентгеновский аппарат. В финале на том же экране бушует пламя, разрушающее идиллию.

Логика мифа разительно отличается от бытовой. Эскизы стали проверкой не только для участников, но и для публики.

Андрей НОВАШОВ

«Экран и сцена»
№ 3 за 2020 год.