В начале июня в Москве завершился фестиваль театрально-музейных проектов, а также лаборатория по исследованию взаимодействия музея и театра “Theatrum 2019”. Ее инициаторами и организаторами стали Благотворительный фонд Владимира Потанина и Институт театра, образовательный проект фестиваля “Золотая Маска”. Для обеих институций тематика далеко не случайна. Фонд Потанина уже около двадцати лет занимается поддержкой и развитием музейного дела в России, “Золотая Маска” давно выступает не только как устроитель фестиваля, но и как крупный образовательный центр.

Фестиваль “Theatrum 2019” состоял из спектаклей, созданных в последние годы в самых разных музеях России, возникших из конкурса заявок на новые проекты, из лаборатории, а также круглого стола, подводящего итоги всего вышеперечисленного.

Так для чего же сегодня театр приходит в музей, зачем музей ищет формы взаимодействия с театром и каковы результаты этого сотрудничества?

Музеефикация действительно стала одной из примечательных тенденций развития современного театра. При этом директор “Золотой Маски” Мария Ревякина в приветственном слове фестивального буклета отмечает важный аспект: “Интеграция музея и театра оказывается вовсе не “столичной штучкой”. Музеи и театральные коллективы в регионах уже активно сотрудничают, вместе придумывают и создают замечательные, серьезные и изобретательные проекты, и главное – они готовы развиваться и учиться, доказательством чего стали более 130 заявок из 48 регионов”.

Экспертный совет отобрал 10 проектов, после чего состоялась лаборатория, на которую пригласили их авторов. В течение нескольких дней специалисты музейной и театральной сфер делились опытом и размышлениями. Вот названия некоторых семинаров: “Безвременное тело”, “Работа с документом в перформативной практике”, “От артефакта до сцены”. На вопрос, что оказалось самым интересным и неожиданным в лаборатории, куратор и эксперт “Theatrum 2019” Кристина Матвиенко отвечает: “Четыре дня лаборатории были концентрированной атакой людей из современного искусства (и театра в том числе) на музейщиков. Эффект поразительный: все театральные говорят примерно про одно и то же, живут в одной парадигме, где коммуникация со зрителем – едва ли не главная задача художника. А музейщики открываются этим идеям и опыту потому, что хотят с помощью театра привлечь большую аудиторию. Это прагматика. Дальше же выяснилось: театральное искусство сегодня – такая актуальная и интересная штука, что музею, если он продвинутый по своей сути, театр необходим как источник идей. Вот эта наша странная и удивительная дружба меня поразила. Отсюда – и перспективы, чисто эстетические, не только коммуникативные и маркетинговые. Значит, будем дружить дальше. И спорить тоже”.

Дружба и споры продолжились в столице, куда привезли уже осуществленные музейно-театральные проекты. На шести спектаклях из Челябинска, Екатеринбурга, Вологды, Перми, Томска и Москвы можно было проследить, как театр, обращаясь к истории, ее заново проживает: рассказывает о беспрецедентном в СССР и жестко подавленном чаинском восстании переселенцев 1931 года, о рабочих Уралмаша, о вологодских крестьянах, о семье кукольников в годы Великой Отечественной, о том, как рождаются картины Репина в его доме на Финском заливе. С другой стороны, все эти спектакли оказались обращены в настоящее: они рассчитаны не только на эмоциональное вовлечение зрителей, но и по-брехтовски призывают к интеллектуальной работе, к необходимости осознать давно прошедшее в перспективе того, какой наша страна и мы стали спустя десятилетия.

Категория времени вообще выглядит одной из определяющих. И здесь вступает в права метафизика театра, позволяющая растягивать, уплотнять или ускорять время. На круглом столе художник спектакля “Пермские боги” Ксения Перетрухина говорила о том, что, на ее взгляд, сейчас для человека важнее не картина или спектакль, а то, как он проживает время, когда переступает порог музея или театра. Так, в “Пермских богах” (совместный проект Пермского академического Театра-Театра и Пермской государственной художественной галереи) Дмитрий Волкострелов вместе с командой спектакля в прямом смысле замедляет движение времени. В самом начале секундомер на экране отображает время реальное, но в течение спектакля движения героев затормаживаются, секунды незаметно начинают удлиняться, и в финале на физическом уровне создается ощущение застывающего времени.

В томском “Восстании” об обреченности бунта в Стране Советов настоящее опрокидывается в прошлое и поверяется им. Актеры сначала играют сотрудников музея, от которых руководство требует инноваций и элементов интерактивности в работе с посетителями. Даже обсуждается возможность создать компьютерную игру на основе событий крестьянского восстания. Потом сами же работники музея и инициативная группа разыгрывают и проживают историю восстания, приходя в конце к выводу, что “поиграть” с прошлым не выйдет и квеста из этой истории делать не нужно.

Высветив проблематику и контекст, фестиваль поднял и сугубо прикладные, но лежащие в области профессиональной этики, вопросы. Например, как быть с документальностью материала, многократно повышающей ответственность театра, ведь музейное пространство, как никакое другое, ассоциируется с подлинностью. “Страсть к документированию – родом из концептуального искусства и перформативных практик – отражает главное стремление сегодняшнего искусства, алчущего реальности и больше ничего, – говорит Кристина Матвиенко. – Театр использует разные техники, от прямой фиксации до нарушения конвенции, существующей между представлением и “наблюдателем”. Музей как хранилище чужого опыта в этом смысле становится для театра подарком – ведь именно в музее можно черпать объекты, истории и драмы”. Но можно ли что-то досочинить в истории? Как сделать так, чтобы не превратиться в заложника документа и при этом остаться верным его духу?

У музейщиков тоже возникает много волнений. Что происходит с экспонатами музея, когда они становятся реквизитом? Не девальвируется ли в целом суть музея как хранителя наследия? Не мигрирует ли интерес посетителей от экспонатов к театральным формам, заведомо более зрелищным? И более широко: что такое современный музей? Место встречи с прошлым? Междисциплинарное пространство? Территория для эксперимента?

Все эти вопросы горячо обсуждались на круглом столе, завершающем фестиваль. Говорили о новой открытости, о новом уровне вовлеченности в культуру, о демократизации искусства через театрализацию, о кураторе выставки как режиссере и зрителе как со-кураторе. И, несмотря на множественность точек зрения, в дни фестиваля “Theatrum 2019” стало очевидным, что взаимодействие театра и музея невозможно без осмысления новой роли театрального зрителя и посетителя музея – из потребителей “культурного продукта” они превращаются в исследователей, задумывающихся о формах коллективной памяти, исторической рефлексии и собственной идентичности.

Анастасия АРЕФЬЕВА

«Экран и сцена»
№ 12 за 2019 год.