Письма гарвардскому другу

14-1Пятнадцатилетняя переписка с Томом Батлером, профессором Гарвардского университета, легла в основу новой книги Аллы Демидовой, которая так и называется “Письма к Тому” (М., издательства “АСТ” и “Зебра Е”, 2010). Собственно письма обрамлены здесь пространными ремарками и фрагментами дневников Демидовой, относящимися к упоминаемым в письмах событиям. Послания отправлялись актрисой в основном из бесконечных гастрольных поездок по миру – долгое время корреспонденция из России в Америку не доходила.
Один из рефренов писем Демидовой довольно необычный – нет бумаги, кончается листок, больше писать не на чем, долго проносила с собой неотправленное письмо, не было марки и т.п. И, конечно, нередок такой финал ее посланий – “бегу на спектакль”. Том Батлер даже предлагал сделать это заглавием – “Бегу на спектакль” – и в пандан завершал свое письмо: “бегу на лекцию”.
В книге сошлись размышления актрисы об одиночестве и творчестве, о собственной природе и быте, о людях и нравах. Зарисовки наблюдательные, глубокие, нередко ироничные (чего стоит рассказ об одиноком обеде в собачьем ресторане в Женеве в середине семидесятых!) и почти всегда самокритичные. Впрочем, критичности по отношению к окружающему миру – тоже с лихвой.
Постоянное стремление Демидовой оторваться от любого коллектива, почти неизменно быть одной, независимость как необходимость, естественное требование ее бытия, сформулированное в письмах (“Мне бы жить в скиту, да где его теперь найдешь”), неожиданно напомнило актрису вахтанговской Третьей студии, а потом Театра имени Вахтангова Анну Орочко. Именно ее курс в Щукинском театральном училище окончила в начале шестидесятых Алла Демидова и другие основатели легендарного Театра на Таганке (Юрий Любимов был одним из педагогов, а отнюдь не руководителем курса, как нередко полагают). В письмах Орочко к Вахтангову неоднократно можно встретить схожее по мысли, по мироощущению: “…Евгений Богратионович, разрешите мне не быть ни в одной группе, не примыкать ни к кому…” Многое, наверное, еще в юности взято от Орочко, и символично, что Демидова сыграла в пушкинском “Пире во время чумы” ту самую Луизу, которую репетировала у Вахтангова Орочко, но не воплотила на сцене.
При такой тяге отгородиться от внешнего мира удивительно, что Том Батлер (по определению Демидовой, – чеховский недотепа, один из так называемых американских чудаков с состоянием души “перекати поле”) вызвал ее доверие с первой встречи. Произошла она в 1990 году в Театре поэзии в Бостоне, после вечера, посвященного столетию Ахматовой, организованного Иосифом Бродским. В демидовских ремарках – немало выразительных подробностей и о самом вечере, и о впечатлениях от Бродского.
С Томом Батлером завязалось эпистолярное общение, при всей демидовской “страсти к разрывам” не угасшее за два десятилетия, в последние годы шагнувшее в нелюбимый актрисой интернет. Публикация “Писем к Тому” обрывается маем 2006 года, последнее напечатанное письмо – от Тома – относится к началу 2007 года и касается уже обсуждения возможностей выпуска книги на основе их переписки. Вероятно, создание книг (а это уже восьмая) – тоже от стремления Аллы Демидовой к независимости: не нависает как дамоклов меч режиссер, не докучают коллеги по сцене или съемочной площадке, никто не вторгается в твое одиночество, разве что редактор и прочие издательские обстоятельства, но эта неизбежность – уже много позже.
Один австралийский литератор Юри Мэттью, побывав на репетиции моноспектакля Демидовой, вынес довольно точное наблюдение о всегдашней обособленности актрисы: “Эта элитная женщина состоит из двух указательных пальцев вместе, ходьбы на цыпочках и черных очков. Такой она подает себя, отгораживаясь от незнакомцев. Она не любит, когда ей заглядывают в глаза”. Заглянуть в глаза удается, и то лишь отчасти, только через ее книги и роли.
Среди сквозных сюжетов “Писем к Тому” – сотрудничество с греческим режиссером Теодором Терзопулосом. С ним на протяжении восьми лет выпущены спектакли “Квартет” Х.Мюллера, “Медея-материал” Х.Мюллера-Еврипида, “Гамлет-урок” по У.Шекспиру, объездившие без преувеличения полмира. В связи с этими работами возникают интереснейшие рассуждения об актерской энергетике, о “зонах молчания” в спектакле и даже неординарное предложение ввести новую номинацию “Золотой Маски” – “за актерскую паузу”.
Кино упоминается мало (порой парадоксально: “впрочем, я не очень люблю кино” – к разговору о “Титанике”), разве что ранняя работа в фильме Ларисы Шепитько “Ты и я”, да и то в связи с поездкой в Швейцарию в 1974 году, и не столь давняя у Киры Муратовой в фильме “Настройщик”, да и то в связи с тем, что снималась там со своим домашним любимцем пекинесом Микки, сыгравшим, как утверждает Демидова, все за нее.
В этой переписке чередуются рассказы о походах за грибами на даче на Икше, недалеко от подмосковной Дубны, вместе с приятельницей, известным киноведом Неей Зоркой (с ней же пролезали под заборами, из чистого азарта собирая яблоки и сливы в чужих садах) и подробные отчеты о регулярных поездках в любимый Париж с неизменным посещением всех театральных премьер и художественных выставок. В одном из писем Том Батлер, полушутя, полувсерьез замечает по поводу разъездов Демидовой по разным уголкам мира: “Мне жалко твоего Володю [муж Аллы Демидовой – кинодраматург Владимир Валуцкий]. Это “Odysei” наоборот – он играет Пенелопу”.
Порой приводятся истории несостоявшихся театральных работ. Например, знакомство с французским режиссером Антуаном Витезом, планы создания “Федры” в Комедии Франсез, оборванные внезапной смертью Витеза. Встреча с итальянским режиссером Джорджо Стрелером и взаимное желание взяться за совместную работу, например, над “Геддой Габлер”; но и тут жизнь как-то развела. Сорвалась и работа с Робертом Уилсоном.
Вообще, на яркие знакомства и дружбы Алле Демидовой везло чрезвычайно – в списке встреч Жорж Сименон и Ванга, Владимир – сын Матильды Кшесинской и великого князя Андрея Владимировича, философы Мераб Мамардашвили и Александр Пятигорский. Среди друзей – поэты Булат Окуджава и Олег Чухонцев, художник Борис Биргер, оперная певица Маквала Касрашвили, композитор Эдисон Денисов, кинорежиссер Отар Иоселиани.
И, наконец, речь в книге неизменно возвращается к главному делу двух минувших десятилетий – поэтическим вечерам. Сама актриса говорит об этом так: “Последние годы мне легче выходить на сцену в поэтических вечерах – не я читаю, а я вхожу в образ поэта и присваиваю себе его стихи. Но от имени разных поэтов – по-разному”. Поэзия властно заслонила собой театр и кино. Только в нынешнем марте состоялось несколько поэтических концертов Аллы Демидовой в Москве и Петербурге с разными программами. Так что сейчас, наверное, – не “бегу на спектакль”, а “еду на поэтический вечер”. Напрашивается “а все-таки жаль…”
Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена» №7 за 2010 год.