Сандэнс уже не кид

Кадр из фильма "Звук тишины"

Кадр из фильма “Звук тишины”

В начале 80-х Роберт Редфорд основал в мормонском штате Юта, где у него есть ранчо, Американский институт независимого кино, который с 1985-го года проводит фестиваль под названием Сандэнс. Трудно было предположить, что он станет самым крупным, самым престижным, самым знаменитым американским, а с некоторых пор – и международным кинофестивалем.

Сандэнс Кид (персонаж фильма “Буч Кэссиди и Сандэнс Кид” Джорджа Роя Хилла, вошедший в историю американского кино как самый кассовый вестерн), уже давно не “кид” (не ребенок), ему 82 (хотя легенда американского кинематографа находится в прекрасной спортивной форме), и уже десять лет, как потерял своего друга Буча Кэссиди (Пол Ньюмен умер в 2008 году). Однако фестиваль, носящий имя персонажа легендарного вестерна (хотя тоже уже не “кид”), жив и служит стартовой площадкой для начала многих блистательных карьер. Здесь когда-то волонтером (это славная команда тысяч энтузиастов – без них не было бы фестиваля) служил сам Стивен Содерберг, здесь прославились Тарантино и братья Коэны…

Каждый год Сандэнс открывает новые имена, за которыми, надо надеяться, будущее большого кино, а оно продолжает жить, несмотря на происки разнообразных нетфликсов, кстати сказать, немного поумеривших свой первоначальный пыл.

Горнолыжный курорт Парк-сити (в часе езды от мормонской столицы Солт-Лейк сити), где проходит фестиваль, прелесть, как хорош. Утопает в снегах, в горах, спусках-подъемах, роскошных елках, светящихся в ночи тысячами огней (конечно, им далеко до собянинской лампионии, но все же глаз радует). А на главной улице маленького городка, носящей, как положено, название Мейн-стрит, где сплошь салуны и бродят, как в давние времена, “ковбои” в сомбреро и остроносых сапогах, вполне можно снимать вестерны.

От Сандэнса-2019 ожидали многого. Дело в том, что здесь новый программный директор – Ким Ютани.

Но вначале небольшое отступление. Сандэнс всегда шел в ногу со временем, с модой, часто ее опережал. Чтобы подтвердить свою продвинутость и политкорректность (и конечно, независимость от Голливуда) команда фестиваля задолго до его начала проинформировала прогрессивную мировую общественность о том, что в этом году в основном, игровом, конкурсе, состоящем из 16-ти фильмов, половина снята женщинами (к вопросу о гендерном равенстве), 41 процент – цветными и 18 процентов теми, кто идентифицирует себя как ЛГБТ+ (для непонятливых: это аббревиатура слов “лесбиянки”, “геи”, “бисексуалы”, “трансгендеры”).

Еще одно маленькое отступление. Для получения аккредитации требовалось заполнить анкету. Ответить на первый вопрос (нужно было выбрать пол: мужской, женский или третий) было легко. В свете гендерной революции “женский” было правильным (хотя “третий” был бы, наверное, еще предпочтительнее). Со вторым вопросом о расе возникли неожиданные сложности. Пришлось поставить галочку перед “другая”, поскольку ни одна из многочисленных предложенных рас не подходила. Уже потом американские друзья объяснили, что белой расе соответствует английское Caucasian.

А вот ответ на третий пункт анкеты, видимо, был полным провалом. На вопрос принадлежности к ЛГБТ пришлось ответить чистую правду – “нет”. Видимо, это сильно уменьшило шансы на получение хорошей аккредитации. Ни профессиональные регалии, ни письма от приличных изданий, ни миссия отборщика Московского кинофестиваля никакой роли не играли. Аккредитация низшей категории заставила вспомнить годы молодые, часами томиться в хвосте очереди прессы в надежде на то, что повезет, и в зале останется местечко. Но это можно было узнать только за пять минут до начала фильма (притом, что очередь нужно было занимать за час), поскольку до этого, даже если находились добрые дяди и тети, готовые пропустить в пустой зал, компьютер аккредитацию считал недействительной.

Но вернемся к Ким Ютани. Первая цветная женщина, программный директор фестиваля такого уровня, начинавшая свою карьеру главного фестивального программиста на фестивале Outfest в Лос Анджелесе, одном из ведущих мировых ЛГБТ фестивалей, собрала вокруг себя команду “гендерного равенства” – 12 мужчин и 12 женщин. Несмотря на явный перекос в сторону разнообразных меньшинств, конкурсная программа получилась яркой, насыщенной, разнообразной и интересной.

Сказалось ли на ней то, что половина фильмов поставлена женщинами? Как ни странно, нет. Известно, что женщины-режиссеры, как правило, снимают кино жесткое, радикальное, брутальное. Здесь же они скорее тяготели к более естественным для женщин мелодрамам. За одним, пожалуй, исключением, которое до сих пор при одном о нем воспоминании у автора этих строк вызывает дрожь.

Тимур Бекмамбетов пару лет назад поставил фильм “Профайл”, где более чем достаточно ужасных сцен насилия. Сценаристка “Профайла” – американка Бриттани Поултон. На Сандэнском фестивале Бриттани в содружестве с Дэном Мэдисоном Сэведжем представила свой дебют – “Те, кто следуют”. Речь в нем идет о каком-то богом забытом месте, где Божью справедливость вершат… ядовитые змеи. Покусают – грешен, не покусают – иди с богом. Папа-пастор проверяет свою собственную любимую дочь на греховность, раздев ее догола в церкви и обвив ее десятком змей – самая добрая из них шипящая кобра.

А мама-фанатичка довела своего сына до гангрены (его-таки во время испытания покусала какая-то гремучая), в результате чего он остался без руки и остался бы и без жизни, если бы его силой не вырвала из объятий матери та самая, непокусанная, чтобы увезти в больничку. В общем, зрелище не для слабонервных.

Это один из немногих конкурсных фильмов, где мы видим на экране белых людей и понимаем, что хоть проблемы у них весьма специфические, все же в Америке еще остается белое население.

Жизнь же, сегодняшняя, кипучая, могучая, со всеми ее острыми, актуальными проблемами, в основном, сотрясает цветное население Америки.

«Последний чернокожий из Сан-Франциско» поставлен афроамерикацем Джоном Талботом, в пятом поколении жителем города Сан-Франциско, в содружестве с его школьным другом Джимми Фейлзом. Джимми Фейлз, он и есть герой фильма, мечтает восстановить дом в прежнем, викторианском, стиле, как когда-то построил его дед. Мечтает о том, чтобы восстановить Большую Семью, которая давно уже распалась; о том, чтобы возродить патриархальную атмосферу того времени, времени его детства.

Джон Талбот награжден призом за лучшую режиссуру.

«Люс» американца нигерийского происхождения Джулиуса Она рассказывает историю подростка из Эритреи. Десять лет назад его усыновила белая пара (Наоми Уоттс и Тим Рот). Блестящий ученик и примерный сын, он всегда был образцом для подражания для эмигрантов, которые не могли ассимилироваться в Штатах. Афроамериканская преподавательница (Октавия Спенсер), сама до конца не изжившая свои комплексы, считала его примером для чернокожих, пока не обнаружила в его ящике заготовки для фейерверка, что привело чуть ли не к полицейскому расследованию дела о терроризме. Несмотря на то, что невиновность подростка была доказана, Люс раз и навсегда понял, что в этом обществе он всегда будет тем, на кого в первую очередь падет подозрение. Даже со стороны любящих родителей.

 

Героиня тюремной драмы «Помилование» Чинонье Чукву, получившей главный приз Сандэнса, – немолодая чернокожая тюремная надзирательница. В ущерб семье, отношениям с мужем, она продолжает выполнять свои обязанности, не желая уходить на пенсию. А в обязанности ее входит следить за исполнением приговора и объяснять приговоренным все детали процедуры, что совсем не радует мужа.

Известный, модный чернокожий американский художник – живописец, скульптор, инсталлятор – Рашид Джонсон дебютировал в кино экранизацией бестселлера 40-х годов “Родной сын”, перенеся его действие в наше время. Как и в “Люсе”, здесь действует молодой афроамериканец, который нанялся на работу водителем дочери очень богатого бизнесмена. Безупречно одетый, безупречно себя ведущий (не идущий на сексуальные провокации распущенной девицы), он все равно первым попадает под подозрение о дорожном убийстве, не имея к нему никакого отношения. Идея о порочности черных, как бы она ни была прикрыта показным к ним расположением, все равно рано или поздно вылезает наружу.

Проблемы эмигрантов, самые на сегодня актуальные во всем мире – в центре внимания молодых авторов сандэнского конкурса, большинство из которых дебютанты.

В “Мисс Перпл” американца корейского происхождения Джастина Чона речь идет о корейских эмигрантах. Кейси – проститутка с доброй душой, бывшая в детстве для обожающего ее отца чистым розовым бутоном, вынуждена тянуть нелегкую проститутскую ношу, с тех пор как отца парализовало, и он впал в кому. Но она держится до последнего, чтобы не отдавать его в хоспис, чтобы он оставался дома, несмотря на уговоры ее брата, с которым отец-тиран всю жизнь конфликтовал.

Еще одна отцовская гордость – девочка Хала («Хала» Минхаля Бейга) из семьи пакистанских эмигрантов. Образованная, ответственная, она представляет собой уже другое поколение, постепенно отходящее от мусульманских традиций.

Американской внучке китайской бабушки трудно понять, почему все огромное семейство, сплоченное вокруг главы семьи, не может сказать старушке прямо, что у нее рак, что ей осталось жить два месяца и что ей надо приготовиться к смерти, а строит вокруг нее заговор молчания. Ведь по американским законам это почти наказуемо. Эмансипированной девочке объясняют, что тут американские законы не работают, что они не могут нарушить восточную традицию. Картина “Прощание” Лулу Ванг, американки китайского происхождения, которая из пианистки с классическим репертуаром решила превратиться в режиссера, смешная и трогательная. Проблемы Восток-Запад она касается не в лоб, но деликатно и осторожно.

В принципе, проблемы, поставленные в фильмах об эмигрантах, об афроамериканцах, отобранные Ким Ютани в конкурс, в основном, простые, насущные, конкретные, это проблемы выживания, работы.

Тем более неожиданным прозвучал на этом фоне экзистенциальный смысл ленты Майкла Тибурски “Звук тишины”. Герой (Питер Сарсгаард) ходит по Нью-Йорку с тремя камертонами и записывает звуки, “прислушивается к тишине”. Складывает их в архив. Пишет научное исследование о проблеме городских шумов в связи с проблемой человеческой коммуникации. К герою обращаются люди: когда их что-то беспокоит, он внимательно, как врач, «прослушивает» их жилище и находит звук, не дающий им обрести душевное равновесие. Одной из клиенток (Рашида Джонс) он никак не может помочь. Завязавшиеся между ними чувства – как тот самый звук, который ускользает…

Но этот тихий, тонкий фильм, увы, прошел мимо внимания жюри. Питера Сарсгаарда с его слегка маньячным видом часто используют в ролях извращенцев (как это сделала Агнешка Холланд в только что показанном на Берлинале фильме “Мистер Джонс”). У Майкла Тибурски он сыграл, может быть, лучшую свою лирическую роль – сыграл, тонко, проникновенно, глубоко.

С тех пор, как на фестивале появился международный конкурс, в нем стали принимать участие и российские картины. Одними из первых участников были фильмы «Змей» Алексея Мурадова и “4” Ильи Хржановского. В 2008 году приз за лучшую режиссуру в международном конкурсе получила Анна Меликян за «Русалку».

На этот раз русские фильмы в программу мирового кино не попали, однако «русский след» на фестивале все же есть. В программе «New Frontier» демонстрировался документальный фильм Виктора Косаковского «Акварель». Памяти Антона Ельчина посвящена документальная лента «С любовью, Антоша».

Любопытную трагикомедию о русских эмигрантах, о свободе, о преданности семье и долгу, о чувстве локтя под названием «Дайте мне свободу!» представил Кирилл Михановский, уроженец Москвы, ныне живущий в США («Сны о рыбе», «Дубровский»).

Евгения ТИРДАТОВА

«Экран и сцена»
№ 3 за 2019 год.