Простые немецкие истории

Сцена из спектакля “Каштанка”. Фото предоставлено фестивалемВ Москве прошел XII международный фестиваль спектаклей для детей “Гаврош”. Каждый год его руководители Тереза Дурова и Марина Райкина знакомят нашу юную публику с театром какой-либо страны. В этот раз снова, как и 6 лет назад, в фокусе была Германия.

Западноевропейские фестивали обычно стремятся привлечь не только детей, но и программных директоров других фестивалей или театральных площадок, отбирающих спектакли для проката в своей стране или на руководимой ими сцене. Эти смотры больше похожи на рынок, куда свозится лучшее, что сделано за год, оценивается и покупается. Каждый спектакль подробно и заинтересованно обсуждается профессиональным сообществом, в кулуарах царят деловая атмосфера и напряженный дух конкуренции. “Гаврош” – фестиваль чисто зрительский, у него совсем другая идея – просветительская, страноведческая. Главная задача его отборщиков – показать жанровое многообразие детских спектаклей, в данном случае, немецкой сцены. Так, “Снежная королева” – спектакль большой формы, а “О том, как мой папа стал кустом, а я потеряла имя” – камерный, тихий моноспектакль, “Платформа” – современный танец для подростков, а “Маленькая история” – бэби-театр, “Под водой – прощальная вечеринка” – невербальная история с кук-лами и объектами, а “Конрад, или Ребенок из консервной банки” – поучительная пьеса, “Каштанка” и “Карнавал животных” – постановки, где актеры взаимодействуют с живой музыкой.

Стоит отметить, что организаторы рискнули привезти немало спектаклей, основанных на тексте, понимать который дети могли только через перевод в наушниках или с помощью живого синхрона со сцены. Но пойдя на этот риск (вопреки расхожему мнению, будто воспринимать “разговорные” спектакли на иностранном языке сложно, а потому лучше выбирать визуальные), они не ошиблись: дети прекрасно реагировали на шутки, мгновенно отзывались на интерактив и бурно аплодировали в финале.

“О том, как мой папа стал кустом, а я потеряла имя” – история о девочке, убегающей от войны в другую страну, поставленная по книге голландской писательницы Йоке ван Леувен. Актриса Катрин Блюхерт из эрфуртского Theater Waidspeicher разыгрывает ее на пару с куклой Тодой, они похожи друг на друга: обе зеленоглазые и рыжие, с внимательным веселым взглядом. Катрин Блюхерт перевоплощается во всех персонажей, встречающихся Тоде в ее опасном путешествии. Все происходит в камерном пространстве для нескольких десятков зрителей, перед которыми развернута условная, как в “Догвилле” Ларса фон Триера, декорация – план дома, начерченный мелом на сцене. Рассказ о некой войне, где воюет папа, прикрываясь для маскировки кустом, и о скитаниях девочки подается спокойно и бережно. Избегая травмирующих подробностей и заканчиваясь благополучно, спектакль, тем не менее, позволяет ребенку пережить состояние незащищенности и бесприютности, на которое обречены беженцы. Взмах тряпки – и от мелового дома и сада, где выросла Тода, не остается и следа. Зрителям предлагается разрисовать сцену цветами, посидеть на приютских койках, но и те, в свою очередь, исчезнут. Здорово придуман и другой ход, вовлекающий зал в происходящее: родители пишут о своих любимых детских игрушках, а потом актриса раздает эти записки приютским детям, как если бы игрушки были настоящими. Театр здесь работает с новым опытом, в последние годы ставшим для немецких детей частью повседневной жизни, – присутствием беженцев, то есть чуждых, иных. Но задача спектакля – не возбудить протест против несправедливости и не обязать к проявлению милосердия, а лишь позволить маленьким зрителям через эту нехитрую историю лучше понять, как люди попадают в такое положение, и осознать, что каждый может однажды оказаться на их месте.Сцена из спектакля "Как мой папа стал кустом, а я потеряла имя". Фото предоставлено фестивалем

Вообще, если судить о немецком детском театре по спектаклям, привезенным на “Гаврош”, то напрашивается вывод, что в Германии любят рассказывать простые истории и делают это без патетики и надрыва. В серьезных вещах эмоциональный градус актерской игры может показаться нам сниженным, но содержательность и внутренний драматизм от этого ничуть не страдают. Зато градус дуракаваляния даже по нашим меркам зашкаливает: шуточки из области телесного низа пользуются большим успехом. А с недавнего времени все популярнее становятся хохмы про геев: “А: Возьми этот крем в подарок своей девушке. В: Лучше я подарю его своему парню”. А в “Снежной королеве” Duesseldorfer Schauspielhaus вместо принца и принцессы, которых встречает Герда в замке старого ворона, из постели к ней высовываются два заспанных принца, причем один из них, бородатый, одет в женское платье. Если не считать данную сцену, то этот развеселый спектакль соответствовал всем канонам российской “тюзятины”.

Симпатичную и совсем детскую версию “Каштанки”, исполненную и озвученную артистами-музыкантами в эстетике старого цирка, с трюками и гэгами, показал нюрнбергский театр Mummpitz Kachelbau. Наделить каждого зверя своим инструментом: Каштанку – кларнетом, свинку – трубой, гуся – контрабасом, кота – гитарой и познакомить детей с их звучанием, оказалось удачной находкой. Она вскрыла звуковой пласт, важный в чеховском рассказе, где все происходящее подается через восприятие собаки: скрипы дверей, сонное поскуливание, стон умирающего гуся, визг потасовки – все это отыгрывалось музыкантами. Каштанка Сабине Цизер, старая клоунесса с резким голосом и изящными, игрушечными движениями, – отнюдь не жертва, не потеряшка, а существо с ярко выраженным чувством собственного достоинства. В своей вязаной шапочке, ватнике и огромных клоунских башмаках она хоть и плюшевая, но тертая жизнью собачонка с характером. Когда она скулит, ее кларнет выводит забавную мультяшную мелодию. Под деликатным, но настойчивым взглядом голодной Каштанки директору цирка (Михаэль Шрамм) становится неловко поглощать сосиску, а потому, кусочек за кусочком, она попадает к ней в рот. К пьянице-столяру она возвращается потому, что чувствует себя с ним на равных: у мсье Жоржа приходилось спать на коврике и выделывать коленца, а с Лукой можно посидеть на лавке и поболтать по-человечески. Да и кто как не она может так ловко подхватывать за ним пустые пивные бутылки. “Каштанка” из Нюрнберга – щадящая, адаптированная версия рассказа Чехова, история о потерянной и найденной игрушке, где текст – в общем-то лишь предлог для “знакомства с оркестром” и цирковой эксцентрики.

Зато “Под водой – прощальная вечеринка” известного, не раз бывавшего в России Figuren Theater из Тюбингена – пример нелинейного, атмосферного спектакля, построенного на зыбких ассоциациях. Место действия – подводный мир, населенный отбросами большого города. Об этом поется в песне Курта Вайля “Жалоба Сены”, звучащей в самом начале: на дне Сены находят приют пьяницы и безумцы, выброшенные кольца и разбитые сердца – всё и всех милостиво принимает и баюкает эта река на своих илистых простынях. На покачивающихся волнах мелодии через сцену проплывают зловещие, ирреальные и смешные образы, управляемые кукольниками Ульрике Андерсен и Кристианом Глетцнером: огромный паук, любительница абсента, вокруг которой вьется бесплотный дух-искуситель в полиэтиленовой мантии, искалеченный танцор, исполняющий свой последний танец на обрубках ног, карга-старьевщица, собирающая спутанные рыболовные сети, два монстра, пожирающие песок. Настоящий парад утоп-ленников под шипящие звуки ретро, а на подтанцовках – покачивающиеся в воздухе медузы. Выразительные марионетки выполнены в очень узнаваемом стиле этой театральной компании. Как и другие произведения Figuren Theater этот макабрический спектакль с расплывчатыми смыслами рассчитан на подростковую аудиторию, но и для нее слегка на вырост. И все же он несомненно украсил собой афишу “Гавроша”, ведь подобные эксперименты необходимы любому фестивалю.

Мария ЗЕРЧАНИНОВА

  • Сцены из спектаклей “Каштанка” и “Как мой папа стал кустом, а я потеряла имя”

Фото предоставлены фестивалем

«Экран и сцена»
№ 20 за 2018 год.