Зал: историческая акустика

2-3-2Документальный экран

Когда-то основоположник нашего документального кино Дзига Вертов выдал прекрасное изречение: “не люблю приобретателей – люблю изобретателей”. Оно вспомнилось мне на просмотре дебютного неигрового фильма режиссера Анны Евтушенко, поставленного по сценарию Галины Евтушенко и Виктора Листова на студии “Роза”. Суть изобретения, можно сказать, выражена в самом названии ленты: “Я – Зал”.
Говоря формально, картина посвящена сложной, многогранной истории Колонного зала Дома Союзов в Москве (бывшее Дворянское собрание). Говоря по существу, это почти часовой воображаемый монолог самого, словно ожившего, Зала. Монолог подкреплен и усилен незатасканной советской кинолетописью ХХ века. Собственно, это и все. Но простой прием удивляет своей действенностью. В картине создан уникальный, хоть и невидимый, герой, живущий на свете вот уж третье столетие и прячущий свои голосовые связки где-то за дворцовым фасадом.
Монолог так – прямой речью – и начинается: “Батюшка мой, известный зодчий, коллежский советник Матвей Федорович Казаков, поставил меня на углу Охотного ряда и Большой Дмитровки…”. Парадокс, конечно, но и дальше мы слышим соображения о событиях наших дней, высказанные персоной из времен Екатерины Великой. Например, одно из факельных шествий столичных комсомольцев встречается чуть-чуть иронической репликой: “Что ж, матушка-государыня была бы довольна”.
Еще один эпизод – неглавный, но очень характерный для стилистики фильма. Где-то, как водится, “на самом интересном месте”, рассказ вдруг прерывается. Герой-Зал объявляет перерыв – на профилактику. Далее идет сценка, подсмотренная современным оператором: столяр совершает мелкий ремонт входной двери Дома Союзов. Эффект двойной: тут и необходимая композиционная пауза; тут и будничная достоверность главного героя. Его, если угодно, немножечко лечат.
Что только не проходит перед мысленным взором героя-Зала! Бал в Благородном собрании к 300-летию дома Романовых и съезд комсомола, речь Максима Горького и приезд в Москву Индиры Ганди, пионерские праздники и дело американского летчика-шпиона Пауэрса… Всего и не перечислишь. Много раз история делала заметный свой шаг именно здесь, в Колонном
О похоронах и судебных процессах – разговор особый. Создатели ленты прекрасно понимают, что в декорациях Зала происходили полномасштабные трагедии. Здесь завершались жизни целого поколения старых большевиков, руководителей страны. Одних с почестями провожают, других – здесь же приговаривают к расстрелам. Позволю себе напомнить: среди первых – Свердлов, Ленин, Фрунзе, Цюрупа, Орджоникидзе, Сталин, Брежнев. Среди вторых, в расстрельном списке подсудимых – Бухарин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Пятаков, Сокольников. В Колонном зале были подведены итоги жизни и тех, и других.
Именно в этих эпизодах становится понятно, как точно авторы нашли голос рассказчика. С одной стороны, он как бы свидетель и даже участник событий. А с другой – у него ведь нет своих интересов во внутрипартийной борьбе. Он судит без гнева и пристрастия. Если пользоваться традицией игрового кино, то надо сказать, что роль Зала прекрасно играет Вениамин Смехов. Роль, прямо скажем, исключительно трудную. Мысленно попытайтесь-ка совместить чувства современного человека с ощущениями и лексикой старика, которому перевалило уже за двести.
Среди трудностей, преодоленных создателями картины, есть и такая: пространство фильма по существу умещается в одной декорации – на углу Охотного ряда и Большой Дмитровки. Герой сам напоминает, что он никогда в жизни не видел мавзолея, стоящего поблизости, на Красной площади. Но и своего пространства Залу достаточно, чтобы одарить нас завораживающими подробностями ушедшего быта.
Вот на экране 1935 год; скорбная череда москвичей, прощание с экипажем и пассажирами разбившегося самолета-гиганта “Максим Горький”. Вдруг толпа застывает: “Сталин, Сталин” – проносится всеобщий возглас. Выстраиваются цепью энкавэдэшники, подъезжает длинная машина. Из нее под взглядом толпы и объектива выходит некто в полувоенной одежде. Сталин? Вовсе нет. Охранник. Сталин появляется на несколько мгновений позже с другой стороны автомобиля. Крадучись, подальше от глаз. Держится на экране какие-то доли секунды. И – совершенно в яблочко – выстреливает реплика Смехова-Зала: “Как это не похоже на прежние Царские выходы!”.
Да, много чего еще не похоже. Но многое от дореволюционных времен как раз и вернулось. Странные соседства возникают в историческом пространстве Зала. Сегодня, скажем, заседает комсомольский съезд, а завтра под мраморными колоннами располагаются православные священники как представители славянской прогрессивной общественности. Сегодня со сцены читают стихи Маяковского с поношением белых офицеров-золотопогонников, а завтра в креслах располагаются сплошь партийные красные офицеры как раз в золотых погонах.
В общем, не ищите логики там, куда вы ее не положили.
Через фильм проходит один емкий образ, будто объединяющий всех и вся: шахматы. Матчи и турниры в Колонном зале, бескровные войны белых и черных, обобщают и сглаживают реальные противостояния между людьми. Девиз шахматистов “Все мы – одна семья” устраняет противоречия, сближает народы и поколения, страны и континенты…
Напомню то, с чего начал.
Фильм “Я – Зал” дебютная картина молодого режиссера Анны Евтушенко. Что ж, дебют весомый. Скажу словами Вертова: в полку изобретателей прибыло.

Лев ХАМАЗА
«Экран и сцена» № 18 за 2013 год.