Современный театр, последнее время с невероятной скоростью плодящий спектак-ли-квесты, двигается в том же направлении. Зрителям предлагают попробовать себя в самых экзотических ролях, преобразиться, например, в волка – как в квесте “Охота” финской арт-группы Toisissa tiloissa, показанном в рамках Летнего фестиваля искусств “Точка доступа”.

Наша реальность – это ни что иное как бесконечное нагромождение спектаклей. В них вскрываются сегодняшние общественные комплексы и фобии. Французский философ, историк, писатель, художник и режиссер Ги Дебор определил бич XX, а теперь уже XXI века, как “общество спектакля”.

Но чего больше в этих новомодных развлечениях? Социального эксперимента и психотерапии или же интертеймента для сытых? Желания узнать себя, убежать от привычной социальной ипостаси или же авантюры сыграть, раскрепостившись под камуфляжем театрального эксперимента, перед незнакомыми людьми необычную для себя жизненную роль. Этот опыт щекочет нервы, но не сопряжен с риском ответственности за подлинные действия. Скорее, это симуляция опыта, не имеющего ничего общего со сферой личного, интимного. Он обречен на публичное обозрение – так, в “Охоте” за участниками действия следит видеокамера, не говоря уже о случайных прохожих, воспринимающих квест как диковатое фрик-шоу.

Квест финской группы – пример незатейливого развлечения, не претендующего на психологическое или социальное открытие. Скорее, он заставляет вновь обратить внимание на то, с каким рвением наши зрители хотят погрузиться в предлагаемые обстоятельства, не играть, а именно существовать в них (об этом свидетельствует та степень ожиданий, с которыми подходит к игре большинство участников). Возможно, здесь было бы уместно порассуждать и о различиях между российским и европейским менталитетом.

Думаю, что работа Toisissa tiloissa не могла не быть вдохновлена исследованиями британского натуралиста Шона Эллиса и ученого-этолога Ясона Бадридзе из Грузии, проживших несколько лет среди волков и освоивших обычаи волчьей стаи. Во многом благодаря их исследованиям повадки диких животных (иерархия, распределение обязанностей во время охоты, способ коммуникации) стали для человека яснее. Опыт “Охоты” – конечно, путь не погружения, но имитации, подражания. Участников на специальном тренинге учат правильно выть, скулить, рычать. Задача – освоить средства невербальной коммуникации, чтобы за время квеста сообща выследить и затравить лося, его будет изображать актер-бегун с плюшевыми рогами. Интересно, что сплачивает участников вовсе не сам процесс охоты, но причастность к некому действу, отделяющему их от окружающей реальности. Поэтому облегчение они испытывают в тот заветный момент, когда объединяются в стаю, а не когда затравливают лося. Ведь ощущать себя чужаком и отщепенцем менее травматично в сообществе таких же, как ты. Наиболее сложным испытанием для многих оказалось остаться в одиночестве и подать первый волчий клич, знаменующий начало поисков друг друга.

Что же касается охоты, даже в таком коллективном деле проявлялись индивидуальные качества каждого из участников. В отличие от волков, у людей главный интерес состоял не в том, чтобы поймать добычу, а в том, кому удастся сделать это первым. А настоящая охота и победа над жертвой не могут состояться до тех пор, пока функции между участниками не будут распределены (как раз в стае настоящих волков все организовано разумно). А для этого необходимо проявить умение сплачиваться, подчиняться, быть ведомым или вести стаю за собой.

Среди ценного, рождающегося в этом квесте, – навык общения друг с другом не с помощью театральных звуков, что издают человеко-волки, порой почти телепатически. Опыт “Охоты” в какой-то степени возвращает к состоянию боевой готовности, к чуткому и обостренному восприятию окружающей реальности в самых малейших ее изменениях. Другими словами, если в жизни люди этой способности лишены, то им ничего другого не остается, как поддерживать себя в тонусе, играя в игры.