Фестиваль отказался от зелени

• Кадр из фильма “Нарушая правила”В программе 26-го Токийского международного кинофестиваля представили 95 картин. TIFF (такова его аббревиатура) похож на наш ММКФ. Даже цвет звездной дорожки и тут, и там долгое время был зеленым. Недавно Москва отказалась от экстравагантного выбора спонсоров фестиваля и вернулась к более традиционной гамме. В Японии все иначе. Токийский фестиваль, начиная с 2007-го и по 2012 годы, позиционировался, как поборник охраны окружающей среды, что не сказывалось на тематике основного конкурса. Разве что одна из фестивальных секций включала фильмы о природе и необходимости ее защищать. Но вот сменилось фестивальное руководство, и от зеленого цвета в фестивальной символике отказались. Старую эмблему заменили новой: красным сердцем, напоминающим кинокамеру. И участники звездного шоу в дни открытия и закрытия фестиваля больше не радуют взор зелеными бабочками и платочками в кармашках костюмов. А было эффектно. Хотя зеленая дорожка еще сохраняется. История ее появления чисто экологическая: при изготовлении использовалось около 20 тысяч пластиковых бутылок. И еще здесь обожают героев мультфильмов, персонажей игровых фантастических картин и триллеров, всякого рода девиц в облегающих змеиных костюмах с пистолетами в руках. Их в большом количестве выводят на звездную дорожку. Но лучшее, что ее украшает, – все-таки не монстры, а актрисы в кимоно.
На этот раз церемония открытия фестиваля была под угрозой срыва. Накануне бушевал тайфун. Авиарейсы задерживали на несколько часов. В аэропортах мира томились участники фестиваля. Том Хэнкс не мог вылететь из Лос-Анджелеса. А он должен был представить фильм открытия – “Капитан Филлипс” Пола Гринграсса о сомалийских пиратах, где сыграл главную роль. По счастью, тайфун сменил направление, и герой дня появился в Токио в нужный час. Френсис Форд Коппола с женой Элеонорой и дочерью Софией тоже украсили начало фестиваля. Журналистам, аккредитованным на звездной дорожке, выдают “простынь”, где подробно расписано, кто за кем идет и что представляет. Очень удобно для работы, особенно теле– и фотожурналистам. София Коппола представляла в Токио фильм “Элитное общество”, открывавший в мае программу “Особый взгляд” Каннского кинофестиваля. Когда-то она снимала в Токио “Трудности перевода”. Традиционный японский ресторан, ставшим местом действия, теперь – местная достопримечательность. Председатель жюри – китайский режиссер Чен Кайге, автор фильмов “Прощай, моя наложница”, “Император и убийца”, тоже мыкался в пекинском аэропорту, а потом рассказывал на пресс-конференции, как все время объявляли о задержке рейса.
Возглавляемое им жюри оказалось весьма интересным и разнообразным по составу, но только для тех, кто знает толк в кино, и включало представителей авторского и коммерческого кинематографа. В него вошла корейская актриса Мун Со Ри, снимавшаяся у одного из самых лучших режиссеров Южной Кореи Ли Чан-дона в фильме “Оазис”. Она также стала обладательницей премии Марчелло Мастроянни в Венеции в 2002 году, как лучшая молодая актриса. Еще один член жюри – японская актриса Синобу Терадзима – победительница Берлинале 2010 года, награжденная “Серебряным медведем” за роль в картине “Гусеница”. Здесь же австралийский продюсер Крис Браун, работавший на проекте “Возмездие” с Николь Кидман и другими звездами, а также американский режиссер и сценарист Крис Вайц, в арсенале которого “Американский пирог“-1 и 2, “Сумерки. Сага. Новолуние”, “Золотой компас”. Японских журналистов, а их тут большинство, как на ММКФ российских, интересовал, похоже, один лишь Чен Кайге.
Жюри присудило Гран-при “Токийская сакура” фильму “Мы – лучшие!” шведского режиссера Лукаса Мудиссона, агрессивный натиск которого способен выдержать не каждый. В Венеции его показали вне конкурса (в конкурс не взяли), а здесь он нашел свое место и неплохо прозвучал. Картина рассказывает о 13-летних школьницах, у которых все непросто складывается с ровесниками, и чтобы взять реванш, они организовывают панк-группу, хотя толком ничего не умеют. Примерно полфильма приходится гадать, кто перед тобой – девочка или мальчик – так выглядит одна из юных героинь. Как всегда Мудиссон продемонстрировал качественно сделанное кино и лишний раз доказал, что знает толк в подростковой тематике.
 Лучшая режиссерская работа – у дебютанта из Исландии, известного там театрального режиссера Бенедикта Эрлингссона, снявшего картину “О лошадях и людях”. Она выдвинута Исландией на премию “Оскар” и рассказывает о неразрывной взаимосвязи, существующей между человеком и лошадью. Сделано со свойственным исландцам юмором. Продюсировал картину талантливейший и главный режиссер своей страны Фридрик Тор Фридрикссон. Одна из его новелл снята на русском языке. К кораблю “Кропоткин” подплывет лошадь, которую погнал в это опасное путешествие странный наездник. Команда безуспешно пытается вытащить лошадь из ледяной воды, но она неожиданно разворачивается в сторону берега. Так что ее хозяину не удастся раздобыть водки, ради которой он и отправился в столь глупое плавание. Другой владелец лошади выпотрошит все ее внутренности, заберется внутрь, чтобы не замерзнуть в непогоду.
Спецприз достался весьма скромной иранской картине “Нарушая правила” о молодой театральной труппе, участники которой решают ехать им на заграничные гастроли или нет. Дело все в том, что отец одной из юных актрис запрещает ей покидать родину. Он – сущий деспот. Но и иранская молодежь свободнее своих отцов и готова протестовать против религиозных и семейных устоев. Видимо, это и подкупило жюри. Одна из актрис приезжала в Токио представлять фильм. Какая же она живая и непосредственная в жизни, со светящимися глазами. Познакомившись с ней, сразу хочется увидеть фильм с ее участием. А на экране никакой магии нет, там она проигрывает самой себе в жизни.
А вот звезда номер один во Франции Матье Амальрик, приехавший представлять конкурсный фильм “Любовь – это совершенное преступление”, – пример противоположного свойства. Насколько он интересен на экране даже в самом посредственном фильме, настолько зауряден в жизни. Небольшого роста, тщедушный – внимания не обратишь где-нибудь на улице. Ему, бедному, в последнее время постоянно навязывают роль заправского любовника, и он, похоже, подустал от этого амплуа.
Российских фильмов в программах Токийского фестиваля не было. Зато в основном конкурсе участвовала грузинская лента “Свидания вслепую” Левана Когуашвили – ученика Марлена Хуциева, закончившего ВГИК в 1999 году. Потом он учился в Нью-Йоркском университете у кинорежиссера Бориса Фрумина. Вместе они и написали сценарий фильма “Свидания вслепую”. Токийские отборщики, получив картину, уже через два дня дали согласие на ее участие в конкурсе. На все его показы, включая и тот, что устраивался для прессы, попасть было невозможно. Места нужно было резервировать на сайте. Но, очевидно, японские журналисты и зрители делают это ночью и за считанные минуты. За ними не угнаться. К утру свободных мест никогда не было. Рассчитывать на то, что кто-то сжалиться и пустит тебя в зал, не приходится. Порядок есть порядок. И пресс-аккредитация – не панацея. Нужна помимо нее еще и on-line-регистрация. Но, как выяснилось, в залах все время остаются свободные места, несмотря на угрозы организаторов отказать в аккредитации на следующий фестиваль тем, кто резервирует места, а потом не приходит. В общем, пришлось проникать в зал хитростью: смело и решительно входить после того, как все проверяющие билеты и регистрацию ушли.
Съемки “Свиданий вслепую”, кстати, распространенных в Грузии, благодаря интернету, проходили в непарадных районах Тбилиси и Кобулети. Все овеяно тут постсоветской ностальгией, ароматом хачапури и грузинского вина. Сорокалетний и уже полысевший учитель истории Сандро переживает кризис среднего возраста. Ничего человек не достиг, семьей не обзавелся. В новой постсоветской реальности себя не нашел. Как и предыдущий фильм Левана Когуашвили “Дни улиц”, он чем-то напоминает картины Отара Иоселиани, герои которого ведут призрачную жизнь. Так и тут сорокалетние дяди, как дети, раскачиваются в отдающих ржавчиной и полным упадком лодочках советской поры. Сандро сыграл не актер, а сценарист Андро Сакварелизде, впервые снимающийся в кино. Роль его отца исполнил прекрасный Кахи Кавсадзе. Одно только его появление на экране навевает самые теплые чувства. Тишина здесь говорит больше любых слов, из нее соткана атмосфера фильма.
Показали вне конкурса последнюю законченную картину погибшего в январе 2012 года греческого режиссера Тео Ангелопулоса. “Пыль времени” он снял в 2008 году. Теперь это вторая часть незаконченной трилогии, события которой разворачиваются в Сибири, куда в годы сталинизма сосланы герои. Режиссер в исполнении Уиллема Дефо ищет следы своей матери, эмигрировавшей в годы Гражданской войны из Греции в СССР. Ее роль сыграла французская актриса Ирен Жакоб.
Основательно было представлено в Токио японское кино. Возможно, лучший фильм последнего времени “Снова” Канай Юничи был показан не у себя на родине, а на Бусанском кинофестивале, предшествовавшем Токийскому. Он о том, как парень изнасиловал девушку, а она его не только простила, но так пристыдила, что он пересмотрел всю свою молодую жизнь. Судя по всему, эта тема актуальна в Японии. По крайней мере, снято за последнее время несколько фильмов такого рода. Один из них – “Долина прощаний” Тацуси Оомори – показали летом на ММКФ. Там страдала жертва 15-летней давности изнасилования. Да и насильник потерял покой, мучился комплексом вины. Спустя годы эти несчастные сойдутся, чтобы вместе страдать. Кино в Японии снимается разнообразное, особых шедевров нет, а комедии тонким юмором не отличаются.
В один из фестивальных дней небольшую делегацию зарубежных журналистов привезли на “Тохо студию”, где когда-то Акира Куросава снял “Семь самураев”. Это предмет особой гордости. Уже при входе на студию посетителя встречает гигантский постер фильма. Ничего равного здесь за все последующие годы создано не было. Рядом со студией – пороги мелководной, но бурной реки, на которой снималась часть сцен “Семи самураев”. Второй фетиш студии – “Годзилла” – тоже рождалась здесь. Для чего нас привозили на студию – загадка. Фотографировать нельзя, никуда нельзя, даже названия снимающихся картин, включая телевизионные, – все это постоянно сопровождалось словом “конфиденциально”. Ни имен, ни названий. Студия не поражает воображение новизной. Она добротная, старая и самая обычная, с такими же как у нас складами старой мебели, люстр, залежи которых напоминают комиссионку или лавку старьевщика. Есть, правда, священное место, куда каждый день приходят помолиться члены съемочных групп, прежде чем выйти на площадку. Только там нам и разрешили пофотографировать.

Светлана ХОХРЯКОВА
«Экран и сцена» № 22 за 2013 год.