Кама Гинкас: «Артист, каких нет»

Игорь ЯСУЛОВИЧ. Фото Е.ЛАПИНОЙУ Игоря Николаевича Ясуловича – юбилей. В день его 75-летия по каналу «Культура» показали документальный фильм (режиссер Оксана Матиневская), где монологи артиста и его партнеров чередуются с фрагментами картин (их за плечами Ясуловича около двухсот) и спектаклей (их тоже немало), уроками и разговорами с учениками-студентами ВГИКа. Документальная лента называется «Игорь Ясулович. Актерские пробы». Вся жизнь замечательного Мастера состояла и состоит из поисков и проб. «ЭС» беседует с режиссером Камой Гинкасом об особенностях актерской индивидуальности Игоря Ясуловича.

– Чем абсолютно уникален Игорь Николаевич? Таких артистов нет, и не может быть. В нем соединяются две школы. Одна – таировская, идущая от его учителя Александра Румнева. И вторая – школа Михаила Ромма. Особенность Ясуловича в сочетании отточенной пластики, внешней формы, очень точной, иногда эксцентричной, с глубинным, психологическим проживанием.

Это сочетание проявляется во всех его ролях в спектаклях Яновской, в моих спектаклях, в его работах у Деклана Доннеллана (для него Ясулович стал настоящим талисманом). Ведь Игорь Николаевич занят во всех спектаклях Деклана, начиная с «Бориса Годунова» и кончая «Бурей», где он играет Просперо.

– Известно, что Доннеллан впервые увидел Ясуловича в «Грозе» Генриетты Яновской в Авиньоне. Когда решалась судьба состава «Бориса Годунова», режиссер сказал Валерию Ивановичу Шадрину, что Пимена будет играть Игорь Ясулович.

– Деклан – наш друг и поклонник, видел много спектаклей ТЮЗа. Мы с Гетой восприняли участие Игоря Николаевича в его спектаклях как нечто естественное – наш артист у нашего режиссера.

– Впервые я увидела Игоря Ясуловича, когда Экспериментальная студия «Эктемим» (она состояла из выпускников ВГИКа) гастролировала в Ленинграде. Мы все тогда бредили пантомимой. Я обратила внимание на особую, изысканную пластику молодого артиста. Много позже узнала, что еще во ВГИКе Ясуловича называли «наш Марсель Марсо». Кстати в этой студии работал Зосим Павлович Злобин, мейерхольдовец, занимавшийся со студийцами биомеханикой. В Театре-студии киноактера Ясулович играл Чацкого в «Горе от ума», которое ставил мейерхольдовец Эраст Гарин. Огромный успех имел спектакль Александра Орлова «Похождения Чичикова» – двухчасовая пантомима, где Ясулович играл Чичикова.

Прошло много лет, прежде чем Игорь Николаевич появился в вашем театре в роли Шабельского в «Иванове» Генриетты Яновской. Это была изумительная работа. Насколько сложным для артиста оказался переход в ТЮЗ?

– Сам Ясулович сознает, что ему пришлось пройти если не ломку, то некоторую школу. У Яновской очень специфический стиль, она не похожа ни на кого из режиссеров, включая меня (хотя мы оба – ученики Георгия Александровича Товстоногова). Для артиста это была серьезная, большая внутренняя работа. Но сыграл Ясулович в потрясающем спектакле «Иванов и другие» – замечательно. Шабельский там являлся очень важной фигурой. Возможно, что Иванов мог бы в конце жизни стать таким Шабельским. Герой Ясуловича казался замутненным зеркалом, где отражалось будущее главного героя.

Надо сказать, что Ясулович невероятно дисциплинированный артист. Режиссер ставит перед ним задачу или предлагает приспособление, и он считает обязательным выполнить это. Ему приспособления не мешают, он всегда будет добиваться результата.

Во всех ролях артист неимоверно пластичен. Он легко существует в костюме любой эпохи.

– Сергей Бархин обожает Ясуловича. Он считает его единственным артистом в нашей стране, умеющим носить костюм. Кстати, сейчас я репетирую пьесу Эдварда Олби «Все кончилось». Игорь Николаевич репетирует доктора, которому сто лет, он то ли спит, то ли следит за тем, как умрет персонаж, на сцене не появляющийся. Ясулович пришел на репетицию в костюме табачного цвета с бабочкой. Это костюм из «Иванова». Он сам купил его в 1968 году.

– Да, помню этот костюм. Он был дополнен гамашами – их нашла и подарила Игорю Николаевичу его друг Анаит Оганесян.

– В «Скрипке Ротшильда» его фрак-лапсердак тоже принесен из дома.

– Я слышала, что даже обувь он приносит с собой (зная его пристрастия, друзья дарят Ясуловичу аксессуары для костюмов). Есть у него и целая коллекция головных уборов. Никто не умеет так, как он, носить цилиндр, канотье и так далее.

– Артист чувствует вещь, помогающую играть. Это часть его актерского инструментария.

– Когда-то в одном интервью Игорь Николаевич говорил, что для него важен не только костюм, но и нижнее белье. Все это помогает созданию образа, нужному состоянию на сцене.

– Ясулович напоминает мне артистов старого театра. У хороших артистов был хороший гардероб. Редчайший случай. Игорь Николаевич соединяет острую, гротесковую, интеллектуальную (он же умный, образованный человек), современную форму со старинными традициями русского театра. Фантастика!

Работать с ним – одно удовольствие. Ясулович въедлив (не занудлив, а именно въедлив). Я постоянно слышу от него: «можно еще разочек?». Черта циркового артиста: «добить» номер до конца, чтобы он получился. Ясулович пользуется трюками, многие из них придумывает сам. В «Черном монахе» он висит вниз головой, со станка прыгает в сторону зрительного зала. Потом появляется далеко на сцене и должен на музыкальную ноту успеть прибежать, поднявшись по крутой лестнице, чтобы спеть кусочек из «Риголетто». Это эквилибр. В «Скрипке Ротшильда», убегая от собак, от преследования фельдшера, издевающегося над жидом, он с разбега вскакивает на верстак.

В той же «Скрипке Ротшильда» артист сидит высоко на вершине дерева. Там, прямо скажем, неудобно и неуютно. В спектакле есть сочиненный Ясуловичем танец, превращающийся в трагический монолог.

Сейчас не так много артистов, что называется, «с приносом», работающих над ролью дома. Я учился в БДТ: Товстоногов четко, жестко делал спектакли, но артисты на его «росток» накручивали свое. Игорь Николаевич тоже таков. Хотя я знаю многих артистов, живущих за счет умений режиссеров.

Ясулович – русский артист в самых лучших его проявлениях. Русский артист не выходит на сцену, только когда он мертвый. Пример. Мы гастролируем в Риге с «Черным монахом». В театре высокий балкон. Чтобы добежать до сцены, откуда Ясулович должен появляться, ему необходимо быстро спуститься с третьего этажа по лестнице, чтобы явиться вовремя. Он ломает себе ногу. Два монтировщика его хватают, тащат наверх. И он с поломанной ногой поднимается на балкон, бегает, кричит, кружится. Это Игорь Николаевич.

Следующий случай. Румыния, Бухарест. Идет спектакль. Я сижу в гостинице. Вдруг звонок: «С Ясуловичем что-то случилось». Я добежал до театра. Игорь Николаевич сломал ключицу. Открытый перелом. Его увозят на скорой помощи. Что делать? Несчастному Маковецкому Баринов говорит, что Ясуловича не будет. Маковецкий автоматически говорит и за себя и за черного монаха. Зрители устраивают овацию, успех колоссальный. Никому не кажется странным, что черный монах сперва появился, а потом исчез. На следующий день объявлена «Нелепая поэмка», где Игорь Николаевич играет Великого инквизитора и должен произнести неистовый интеллектуальный монолог, продолжающийся более часа: герой предъявляет Христу обвинения от имени нормальных, живых людей. Игорь Николаевич с загипсованной ключицей (одна его рука не действует), надев на себя рясу, играет в зале на 800 человек. В спектакле есть момент, когда инквизитор, расшвыривая свою паству, должен прибивать хлеба к кресту. И Ясулович несет этот крест, а потом, забравшись на стремянку, водружает его на возвышении. Позже он водружает на этот крест телевизор. Он должен включить его, чтобы телевизор работал. Все это он делает с одной рукой. Румынская публика в восторге, никто ни о чем не догадывается.

– Как можно определить место Ясуловича в труппе?

– Игорь Николаевич – замечательный, уникальный артист. В нашем театре он играет адвоката Ротбартса в «Свидетеле обвинения», Черного монаха, еврея Ротшильда, Великого инквизитора, Креонта в «Медее», играл Лира в «Шутах Шекспировых». Только придя к нам, он в Гетином спектакле «Жак Оффенбах, Любовь и тру-ля-ля» появлялся в крошечном эпизоде в роли папы Оффенбаха. Он ввелся в «Собачье сердце» на маленькую, эксцентрическую роли Шпиона.

В театре всякое бывает. Кто-то нервничает, кто-то протестует, у кого-то истерика. Но когда на сцене или на репетиции Игорь Николаевич, все понимают, что они должны быть на уровне, человеческом, профессиональном. При нем не может быть никакого хулиганства, халтуры. Притом, что Игорь Николаевич никого не поучает, никогда не делает замечаний. Он же шутник. На каждой репетиции, или до репетиции, или после спектакля расскажет анекдот. Он – энциклопедия анекдотов, человек с потрясающим чувством юмора.

– Одна из черт нашей жизни – из нее уходят крупные люди, личности, вызывающие доверие, уходят целые миры.

– Уходят личности, но и появляются личности. Уходят миры. Особые миры. Без которых никак нельзя. Сейчас появляются другие миры.

– Есть такой извечный спор, должен ли актер быть непременно личностью или необязательно.

– Я не знаю. Люди разные. И артисты разные. Но Игорь Николаевич – несомненно, личность. В принципиальных вещах – этических, этико-политических – он абсолютно непреклонен. Казалось бы, он нежный, мягкий, податливый, трогательный. Но, повторюсь, в принципиальных вещах он бывает сух и жёсток. Он участвует в правозащитных акциях, в которых считает нужным участвовать. Не соглашается на ряд каких-то передач и посиделок, где считает невозможным присутствовать.

Вот такое у Игоря Николаевича замечательное сочетание хрупкости и непоколебимости.

Беседовала Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
Фото Е.ЛАПИНОЙ
№ 18 за 2016 год.