2025-й – юбилейный год для многих театров кукол страны. На Урале тоже юбилей, Челябинский театр кукол имени Валерия Вольховского открыл девяностый театральный сезон. К празднику в театре вышла премьера «1935. Ровесники», автор сценария и режиссер Александр Борок.

Название спектакля говорит само за себя: в нем прозвучат имена тех, кто тоже празднует 90-летие в 2025 году, и вспомнят заметные события той же отдаленности во времени. Борок подходит к задаче изобретательно. Так, в 1935 году, например, родились Сергей Юрский и Олег Табаков, выстрелила карьера Эллы Фицджеральд, появились звезды на башнях Кремля, и это только малая часть того пула праздничных фактов, о которых идет речь в спектакле. Соединить разношерстное множество позволяет форма спектакля. Во-первых, «Ровесники», по утверждению авторов, – «спектакль-концерт», поэтому все происходящее в нем укладывается в концертные номера; во-вторых, сквозной линией проходит через все действие метафора рождения, связывающая юбиляров 2025 года. Начинается все с арии Summertime Джорджа Гершвина из оперы «Порги и Бесс» (написанной в каком? – правильно, в 1935 году), ее поют, качая на руках младенцев, сестры милосердия (так они указаны в программке) – артистки Елизавета Борок, Елена Блажеева, Мария Ахмедова, Арина Згурская и Екатерина Асанкина. Они же сопровождают героев на протяжении всего спектакля, ласково приглядывают за ними, радуются успехам и хранят, подобно ангелам.

В центре сценической площадки – конструкция, похожая на круговую ширму, ее можно принять и за палату в роддоме, и за небольшую сцену. К ней ведут черно-белые клетчатые помосты, рисунок продолжается на полу. Справа и слева от конструкции – возрожденческие ангелочки, наверху по центру – руки из «Сотворения Адама», а на сцену периодически проецируются Мадонны Леонардо да Винчи.

Куклы всех тех, кого мы видим в спектакле, сделаны в шаржевой, гротескной манере: хитро улыбается тростевой Валерий Вольховский; нервно покачивает головой теневой Вуди Аллен, отжигает планшетный Элвис Пресли с характерным, акцентно увеличенным «помпадуром» (художник спектакля Ирина Хмарук). Поражает разнообразие систем управления кукол, задействованных в спектакле: перчатки, марионетки, тростевые, маппеты, планшетки и теневые – кукольный калейдоскоп.

Возвращаясь к монтажу юбилейных фактов, надо сказать, что Челябинский театр кукол проделывает трюк, похожий на тот, что есть в книге «Лето целого века» Флориана Иллиеса. В спектакле сталкиваются события мирового масштаба и локального. 1935 – год, когда в Америке появилось первое Общество анонимных алкоголиков, Москве запустили метро, а в Челябинске появился театр кукол. На протяжении спектакля мы видим на стенах зала слайды, оформленные как субтитры немого кино, на них выписаны подробности событий, ставших основой для спектакля. Иногда они дополняют происходящее на сцене, иногда работают на контрасте: на сцене кружится тростевой Фрэнк Синатра (Федор Псарев, Елена Блажеева, Елизавета Борок), а на слайде – стахановский рекорд по добыче угля. Факты сплетаются в кажущиеся невозможными, но реальные узлы: например, в 1935 году Прокофьев пишет «Ромео и Джульетту» и в этом же году приезжает в Челябинск.

Александр Борок обходится с действительностью ироничнее, чем Иллиес, поэтому в его спектакле случаются причудливые метаморфозы: например, рожденные в 1935-м Табаков, Джигарханян, Гурченко и Юрский смотрят первый спектакль Челябинского театра кукол. Перед ними выступает с Каштанкой основатель театра, Павел Гарянов – марионетка, ведомая с самого верха сценической конструкции (Гарянов – Александр Малышев, Каштанка – Антон Ничеухин). Сталкивая факты, создатели спектакля постоянно изобретают новые и новые сюжеты. В 1935-м Алексей Толстой пишет «Золотой ключик, или Приключения Буратино», а в парке Горького устанавливают скульптуру «Девушка с веслом» Ивана Шадра. Два факта соединяются в комическую «любовную» сцену: на авансцене крохотный марионетка-Буратино поет: «Моя лилипуточка, иди ко мне, побудем минуточку наедине» (Елизавета Борок) и подкатывает к статуе «Девушки с веслом» в человеческий рост. Монтаж: распахиваются кулисы маленькой сцены, и на ней марионетка-Буратино уже крупнее, где-то по колено, ведомый сверху, поет то же, но тоном ниже (Елена Блажеева), а на заднем плане – перевернутая Девушка с веслом по пояс. Намерения Буратино в отношении девушки вполне однозначны и не невинны, затем марионетка начинает лезть под юбки к «сестрам милосердия». В этой сцене отлично срабатывает игра с масштабом, она срабатывает не только на визуальном, но и на звуковом и текстовом («моя лилипуточка» по отношению к совсем не маленькой избраннице) уровнях, и вместе они создают эффект комический. Песня, кстати, из фильма «Новый Гулливер» 1935 года, отрывок из него в спектакле тоже покажут.

Сквозь карнавал событий 1935 года проглядывают и вехи истории Челябинского театра кукол. Конечно, они выходят за рамки обозначенного года, и в целом выдерживают общий иронический тон. Создатель «золотого периода» Челябинского театра кукол Валерий Вольховский (Федор Псарев) учит артиста Виктора Голованова (Николай Архипов), как держаться на сцене; авангардный режиссер Михаил Хусид (Александр Малышев), не стесняясь в выражениях, объясняет актрисам, как танцевать, а Людвиг Устинов (тот же Александр Малышев), бывший главным режиссером театра в 1970-е, размышляет, что бы создать к юбилею театра. «О, спектакль о ровесниках – отличная идея. И на столетие можно сыграть». Современность встречается с прошлым, реальное прорывается в игровую ткань спектакля, но лишь ненадолго.

Несмотря на то, что факты ладно смонтированы между собой, драматургическое решение спектакля кажется не слишком удачным. С одной стороны, Борок-драматург выдерживает кольцевую композицию: в начале спектакля говорят о том, что до 1935-го такого праздника, как Новый год, в Советском Союзе не праздновали; в конце – что 28 декабря 1935-го его решили вернуть. Однако такой финал теряется на фоне вихря решений, предлагаемых Бороком-режиссером; кажется, что концерт может длиться и длиться, и когда он заканчивается, остается ощущение незавершенности. В финале спектакля на стены зала транслируются фотографии всех тех, кто работал и работает в Челябинском театре кукол; кажется, на зрителей смотрят сотни лиц. Это трогательный ход, по-человечески понятный, в спектакле же он выглядит не слишком уверенной точкой.

Квинтэссенция приема, на мой взгляд, кроется в такой сцене: на самом верху конструкции открывается полукруглое окно, и там появляется планшетная кукла Сергей Юрский (Артем Чистяков). Он рассказывает, как служил в Челябинском театре кукол, называет конкретные имена и события, однако все отдает абсурдом. В это время звучит (и проекция подсказывает название) The Nonsense Song, которую Чарли Чаплин поет в фильме «Новые времена» (тоже 1935). Странный, невозможный в реальности монолог, песня на смеси языков, очаровательная бессмыслица. Торжество не утилитарного, а праздничного, легкого, театрального. Это торжество становится главным в «Ровесниках».

Лидия ФРИЦЛЕР

«Экран и сцена»
Ноябрь 2025 года