Уж декабрь пришел. На дворе темнеет рано. Летят дни, как желтые листья. На деревьях вскоре ничего не останется. Природа уснет, до весны. Но прежде будет зима, желательно со снегом. У каждого времени должна быть своя “музыка”- своеобразие. Новый год… Что он нам принесет?

Все меняется непонятно каким образом.

Надежда на лучшее живет.

Перебираю книги… Небольшая, в мягком переплете, немного потрепанная: “Корабли мысли” (английские и французские писатели о книгах, чтении, библиофилах. Рассказы, эссе. Издательство “Книга”, 1986). На первой странице: “Книги – корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению. Мысли передают отдаленным векам плоды мудрости и открытия одного века в назидание грядущим поколениям”. (Фрэнсис БЭКОН)

Как старомодно звучит: “в назидание…”, а слово хорошее.

Глобализация не нуждается в назидании.

Нашла книгу, которую считала потерянной: “DIAGHILEV” Richard Buckle, 1979, Wiedenfeld and Nicolson. Иллюстрации, рисунки – из Victoria and Albert Museum. Автор – знаток, историк, критик балета Ричард Бакл. В 1939 году он основал в Лондоне журнал “Ballet”. С 1948-го по 1975 год регулярно писал для еженедельника Observer и газеты The Sunday Times. Его знаменитая выставка «Дягилев и “Русские сезоны”» состоялась в 1954 году. Имела огромный успех. Концептуально, по замыслу, в представлении дягилевских “Сезонов” выставка подчеркнула беспримерный пример: Дягилев сотворил, организовал, соединил свои мысли и видения (интуицию) с реальностью. Дягилев чувствовал ту реальность, которая могла выразить время… в танце, музыке, в новой образности, собрал вокруг себя самых талантливых и ярких композиторов, художников, дирижеров, балетмейстеров, режиссеров.

В замечательно написанной и оформленной книге нашла газетную вырезку из “Le Monde” за 2009 год, обрадовалась, статью тоже считала потерянной. Заголовок: “Дягилев. Русский парижанин”. В статье приведены слова Сергея Дягилева: “Я не создаю ничего, но я необходим”. Так на самом деле и было, без него ничего не происходило. В книге – фотография 1926 года: молодой элегантный мужчина задумчиво стоит, опираясь на бордюр… Этот молодой человек – Джордж Баланчин. За ним – вода Гранд-канала, Венеция, любимый гениями город…

Я рассказала о Баланчине в 2017 году в журнале “Сцена”, но фотография напомнила о нем опять, и о тех замечательных людях, полных идей и мыслей, талантливых открывателей нового, вынужденных оторваться от всего дорогого. Пристать к другим берегам.

Георгий Мелитонович Баланчивадзе родился в Санкт-Петербурге в 1904 году. Родители: мать,Мария Васильевна, русская, музыкально образованная, тонкого вкуса, любящая балет; отец, Мелитон Баланчивадзе, ученик Римского-Корсакова, впоследствии известный грузинский композитор. Георгий и старший брат его Андрей музыкой занимались с ранних лет. Георгий в девять лет начал учебу в императорской балетной школе и позже в Консерватории.

Во время учебы Баланчивадзе создает свою первую хореографическую работу, “Ночь” (La Nuit), для себя и своей соученицы, на музыку Антона Рубинштейна.

После окончания училища Баланчивадзе принимают в труппу кордебалета Мариинского театра. В 1923 году Георгий организовывает труппу из нескольких коллег, экспериментирует, пробует то, что ему кажется интересным. Вскоре Мариинский театр меняет название (становится Ленинградским государственным академическим театром оперы и балета имени С.М.Кирова), а танцорам труппы Баланчивадзе грозят увольнением, если они не распустят свою труппу. В 1924-м четыре танцора – Георгий Баланчивадзе, Тамара Гева, Александр Данилов, Николай Ефимов – получают визы на короткие гастроли по Европе. Гастроли заканчиваются невозвращением.

Побывав на выступлении танцоров Баланчивадзе в Лондоне, Сергей Дягилев пригласил их в свою труппу. Чуть позже, по настоятельной рекомендации Дягилева, молодой петербуржец Георгий Баланчивадзе меняет имя. Прежнее останется в той стране, где он родился, а Европа и мир узнают балетмейстера Джорджа Баланчина, восхождение которого на самую вершину признания, известности и славы будет происходить под новым именем.

Первые постановки Баланчина в труппе Дягилева – два одноактных балета: “Аполлон Мусагет” на музыку Игоря Стравинского и “Блудный сын” на музыку Сергея Прокофьева. Всего Баланчиным было создано десять работ. В 1929 году Сергей Дягилев скончался.

Проходит немного времени интенсивной работы, поиска… Баланчин знакомится в Лондоне с молодым американским меценатом Линкольном Кирштейном (Lincoln Kirstein), который жаждет создать независимую Американскую компанию классического балета. В 1934-м по инициативе и под руководством Баланчина создается Школа американского балета, из ее выпускников формируется Американский Театр Балета (American Ballet Theatre), а позже компания New York City Ballet.

Школа, созданная петербуржцем русско-грузинского происхождения, воспитывает танцоров ведущих компаний США, всего мира. По сей день.

…Ничего не зная о гениальном Баланчине, тбилисская школьница, маленькая пионерка с тяжелой школьной сумкой, после урока французского поднималась по узкой улочке, к дому своей тети. Дверь двухэтажного особняка, где первый этаж занимала семья тети, была открыта настежь, и только я собралась войти, в открытой двери не-

ожиданно появился человек… Он не шел, а будто скользил по воздуху, едва касаясь земли. Мужчина казался каким-то необыкновенным – разве что не искрился! Похожий на волшебника человек улыбнулся мне и исчез в блестящей черной машине, умчавшей его.

Из оцепенения меня вывела тетя, старшая сестра мамы, изящная женщина, похожая на балерину. Мужчина был никто иной, как знаменитый Джордж Баланчин! Он приехал в Грузию первый раз после “невозвращения”, чтобы показать свою труппу и увидеться со старшим братом Андреем. Это были гастроли New York City Ballеt в СССР. Тете Баланчин передал письмо и небольшую посылку от родственника, с которым коротко был знаком. А самое главное – Баланчин оставил билеты! Я в первый раз увидела на сцене Тбилисского оперного театра волшебство балетмейстера Баланчина.

С творчеством волшебника я встречалась не раз. Вспомню две последние встречи. В Москве, в Большом, 5 октября 2012 года посмотрела знаменитый одноактный балет “Аполлон Мусагет” в хореографии Джорджа Баланчина. Из программки узнала: премьера состоялась 28 июня 1928 года, Париж, труппа “Русский балет Дягилева”. И далее – постановка “Аполлона Мусагета” подготовлена в сотрудничестве с Фондом Баланчина и выполнена в соответствии со стандартами стиля и техники Баланчина. В интервью, напечатанном в программке, бывшая ведущая балерина труппы Баланчина, Виктория Саймон (ей, совсем молодой, Баланчин поручил переносить его балеты на разные сцены стран мира), вспоминает знаменитую фразу хореографа: “Увидеть Музыку и услышать Танец”.

“Все балеты Баланчина для меня – плотная визуализация музыки, это как четвертое измерение”, – рассказывает Виктория Саймон. Первого Аполлона танцевал Сергей Лифарь, сценография Андре Бошана. Дирижировал Игорь Стравинский. Премьера состоялась в Театре Сары Бернар в Париже.

В 1976 году Баланчин специально для Михаила Барышникова создал новый вариант “Аполлона Мусагета”.

Моя последняя встреча с творчеством Баланчина произошла в Париже в конце мая 2017 года, на знаменитой сцене Гранд-опера (Palais Garnier). “Вечер Равеля”: три одноактных балета. Хореографы Джордж Баланчин, Джером Роббинс и Сиди Ларби Шеркауи (я познакомилась с хореографией Шеркауи в Берлине, на фестивале “Театральные встречи”) совместно с Дамьеном Жале. Хореография каждого балета на музыку Равеля была чрезвычайно интересной, разной, блестяще поставленной (костюмы, свет!).

Но мой рассказ – о Баланчине, остановлюсь на его “Вальсе” (“La Valse”). Начну с художницы костюмов, знаменитой Karinska (1886 – 1983). Я не случайно написала ее фамилию на польский лад. Варвара Андреевна Жмудская была полькой, родилась в Кракове. Позже переехала в Москву, где второй раз вышла замуж за известного адвоката Николая Каринского, взяла фамилию мужа, под которой стала всемирно известна, писала ее на польский лад.

В 1916 году Каринска открывает артистический салон, выставляет свои рисунки и живопись в галереях Москвы. Варвара Каринска положительно встречает революцию, решает не следовать за мужем, который покидает страну Советов, эмигрирует в США, в Нью-Йорк. Открывает ателье высокой моды, рассчитывая, что советская элита будет обращаться к ее услугам.

Чуть позже она открывает еще и школу вышивания. Но, в 1924 году, после того, как школу национализировали, сделав из нее фабрику для производства флагов, Каринска покидает Россию. Приезжает в Берлин, где встречается с Владимиром Мамонтовым (он станет ее третьим мужем) и со своим племянником Владимиром Жмудски. Все вместе переезжают в Брюссель и вскоре в Париж. Каринска работает для “Русских балетов Монте-Карло”, образовавшихся после смерти Дягилева, и недолго для “Les ballets”,труппы Баланчина. В 1936 году переезжает в Лондон, а в 1941-м покидает Европу. В США Каринска много сотрудничает с Голливудом, становится неоднократным лауреатом премии “Оскар”!

Каринска – постоянный сотрудник и соратник Джорджа Баланчина. Участвует в оттачивании стиля, который стал известен, как “стиль Баланчина”. Близкий друг Каринской с молодости, Баланчин считал успех совместных с ней работ заслугой и этой замечательной художницы.

Балет на сцене Парижской Оперы репетировала Франсия Рассел.

Она начинала учебу у Матильды Кшесинской в Париже и продолжила в Лондоне, у Веры Волковой. Стала солисткой труппы Баланчина. Рассел танцевала все балеты Баланчина, была его ассистенткой. С 1964 года Баланчин поручает ей переносить его балеты для разных компаний. Рассел перенесла 30 балетов. Сценография и свет Жан Розенталь (урожденной Евгении Розенталь). Розенталь сотрудничала с известными балетными и театральными компаниями США, ставила свет более чем в 300 спектаклях на Бродвее. Работала для Орсона Уэллса, в постановке “Гражданина Кейна” в Mercury Theatre

Впечатление от хореографа Баланчина (это созданное в сотрудничестве с коллегами-женщинами) – визуальная красота, таинственность атмосферы, невероятная легкость движения…

В основе “Вальса” – две короткие партитуры Равеля.

Легкость движений более походила на парение. Костюмы, как будто несущие по воздуху балерин, усиливали ощущение невесомости. Как будто танцующие создания могли улететь… И это и вправду было возможно…

Красота, во всем. Удивительный свет, на гране реального с нереальным.

На глазах танец становится музыкой, а музыка превращается в танец, и они неотделимы друг от друга в кружении ВАЛЬСА!

Я увидела музыку и услышала танец. Слова Баланчина оправдались.

Он мне в детстве не случайно показался волшебником.

Георгий Мелитонович Баланчивадзе – Джордж Баланчин.

Нана КАВТАРАДЗЕ

«Экран и сцена»
№ 24 за 2022 год.