В Белой гостиной Дома Архитектора 9 июня состоялась презентация книги-альбома “Сергей Бархин. Люди и Герои. Земли”, еще одного фолианта издательства “Близнецы”. Зал не мог вместить всех пришедших, кому-то пришлось стоять в проеме дверей. Собрались “свои” – друзья, коллеги, ученики.
Автор-составитель и издатель альбома Татьяна Бархина (сестра-близнец и многолетний соавтор книг и спектаклей Сергея Михайловича) с первой минуты выступления нашла единственно верную интонацию, которую подхватили участники вечера. В рассказах и воспоминаниях Бориса Мессерера, Юрия Роста, Камы Гинкаса, в дневниковых записях самого художника, прочитанных Вениамином Смеховым, оживал Сергей Бархин. Он никогда не переставал удивлять и восхищать многогранностью своего дара. В самом слове “презентация” слышится “present” – подарок. Большинство работ (их можно было видеть на экране) собравшиеся увидели впервые.
“Сережа всегда мечтал заниматься свободным, незаказным искусством. Но так получилось, что театр очень плотно затягивал. И вот выдалось такое время, когда он смог это сделать… Сергей сказал: “Я бы сделал еще столько же, и тогда можно будет издать книгу”. Его работы очень эмоциональны. Они полны аллегорий, ассоциаций. Конечно, это не просто живопись, все работы требуют комментариев, – говорила Татьяна Михайловна. – В книге есть второй слой – тексты Сергея Бархина разных лет, в которых он делится своими взглядами на искусство, на роль художника. Они объясняют и дополняют общее впечатление”.
Спустя два месяца в залах Российской академии художеств открылась выставка Сергея Бархина “Люди и Герои”. В названии серии работ, предложенном Татьяной Бархиной, есть объяснение принципа, который лег в основу галереи портретов. На одних картинах мы видим родителей, учителей, друзей, на других – персонажей исторических, мифологических. Впрочем, одни и другие тесно связаны, увидены и воплощены в единой и неповторимой манере, все вместе они важны для понимания мироощущения художника.
Когда-то в школьной стенгазете появился рисунок Дон Жуана. “Уже тогда меня занимал этот герой”, – писал Бархин. На выставке севильский обольститель представлен работой 2019 года. Чтобы мы не сомневались, в углу картины есть подпись – Don Juan и цитата из “Каменного гостя”: “Я никого в Мадрите не боюсь”. Кружевной воротник и шляпа с пером подтверждают: это он. Но, совсем как в современном театре, где классический герой часто обретает черты другой, близкой эпохи, у Дон Жуана Бархина в руках французский литературно-художественный журнал “Cahiers d’Art”, основанный в середине 20-х годов прошлого века, публиковавший работы Ван Гога, Шагала, Матисса и многих других.
Рядом портреты двух легендарных авантюристов XVIII века – графа Калиостро и графа Сен-Жермена. Но почему у Дон Жуана ярко-желтое лицо? Он болен желтухой – объясняет художник. – А Сен-Жермен – ветрянкой. Детские болезни героев мифов – ключ к портретам: картины родились из воспоминаний. Так и представляешь себе маленького Сережу с завязанным горлом, с фиолетовыми точками на лице и теле: сыпь ветрянки полагалось мазать раствором марганцовки.
“Детство наше с сестрой Таней прошло под неусыпными заботами и любовью главной бабушки Груши – Агриппины Михайловны Кузнецовой – нашей няни, которая с 1912 года была няней нашей мамы <…> Дома, кроме нас, она выращивала лимоны, надеясь получить любимые желтые плоды”. Сергей Бархин нарисовал бабушку Грушу в полный рост с лимонным деревцем на заднем плане. Эта работа появилась раньше других семейных портретов, в 2003-м.
Когда читаешь воспоминания Сергея и Татьяны Бархиных о детстве, трудно поверить, что оно пришлось на 1940-е – начало 1950-х годов. Родители сумели создать для них параллельный мир, далекий от реальности, мир, в котором служили искусству.
Дед Гриша жил в небоскребе Нирнзее в Большом Гнездниковском. Он устраивал для внуков игры, похожие на увлекательные спектакли, декорациями для них служил интерьер, в котором чувствовалась “невероятная любовь к культуре ушедших времен”, как писала Татьяна Бархина. На выставке дед Гриша предстает как царь Соломон в короне и домашней пижаме – смешной и одновременно трогательный. Архитектор Григорий Бархин знаменит своими проектами, зданием “Известий” на Пушкинской площади, работой вместе с Р.И.Клейном над интерьерами Музея изящных искусств (ГМИИ имени А.С.Пушкина). Египетский и Ассирийский залы, Римский зал, Греческий дворик выполнены им в молодости вскоре после окончания Академии Художеств. Вместе с дедом, мамой и отцом Сережа бывал в музее постоянно с самых ранних лет.
“Папа. М.Г.Бархин” предстает в кителе с петличками, много лет он преподавал в Военно-инженерной академии. Этот китель очевидно диссонирует с абсолютно штатским, беззащитным выражением лица. “Главное, что он завещал мне – это любовь к книге, чтению, литературе”, – писал Сергей Михайлович. Это завещание воплотилось в замечательной книжной графике и позднее в опыте работы уникального семейного издательства “Близнецы”.
Особое место на выставке занимают порт-реты поэтов. За спиной Николая Гумилева африканские пальмы, а рядом с ними изысканный бродит жираф. Татьяна Бархина говорит: “Мне кажется, в образе Гумилева есть черты самого Сергея”. Приглядевшись, обращаешь внимание на красную феску (в этом экзотичном головном уборе художник когда-то позировал для обложки журнала “Театр”), круглые очки (в молодости Сергей увидел фотографию Ле Корбюзье и с тех пор носил очки, как у великого французского архитектора). А пальмы и жираф напоминают о коллекции колониальных марок, ее собирал дед по материнской линии Борис Михайлович Новиков. В названии картины – Nyassa – в прошлом португальская колония. Под рукой поэта раскрытая тетрадь, где строки Гумилева соседствуют с цитатой из любимого Бархиным стихотворения Лермонтова “Три пальмы”.
Куратор экспозиции Александр Саленков на открытии выставки процитировал текст Сергея Бархина, звучащий сегодня как никогда современно: “Искусство – есть замещение, компенсация, исправление чувства вины. Причем это чувство вины не связано с реальным преступлением. Искусство – это зафиксированная вина <…> и форма исповеди”.
“Сергею Михайловичу было важно восстановить справедливость, защитить обездоленных, несправедливо гонимых”, – отмечал театровед, главный редактор журнала “Сцена” Дмитрий Родионов. Портреты Сергея Чудакова, Леонида Губанова, поэтов андеграунда, чьи стихи вышли в свет спустя десятилетие после смерти, написаны в 2020-м. Художник хотел спасти их имена от забвения.
Картины Бархина поражают яркими, неожиданными цветовыми сочетаниями. Очень скоро зритель начинает замечать, что находится под воздействием цвета, работы излучают энергию.
“Входишь сюда из духоты, из суеты, из пыли, из неразрешимых мировых проблем, и я, мизантроп, пессимист, вдруг радуюсь жизни, – говорил Кама Гинкас. – Радуюсь, что я жив, что я знал Сережу, что большое количество моих так называемых творческих лет прошло вместе с ним, что мы получали удовольствие друг от друга, даже несмотря на то, что, конечно, иногда ссорились. Я потрясен этой выставкой. Она такая яркая, такая нежная по отношению к каждому персонажу. Я узнаю Сережу. Он всю жизнь был ребенком. Капризным, веселым, даже агрессивным ребенком. В его работах это особенно видно. Видны детские впечатления от людей, от стихов.
Он был архитектором, но в те времена, когда все были увлечены пространственными идеями, фактурами в театре, он не боялся вводить в сценографию яркий, самодостаточный цвет. <…> Здесь на выставке мы видим потрясающего живописца, которого я любил, люблю и буду любить”.
Подтверждением слов режиссера, многолетнего соавтора художника, становятся размышления Бархина о работе – радостной дани минутам счастья, детству.
Грустно, что экспозиция “Люди и Герои” завершилась 4 сентября. Думаю, она стала предтечей большой выставки станковой живописи Сергея Бархина, куда обязательно войдет цикл “Земли” – картины, в основе которых земля, песок, пепел, собранные в самых разных странах и городах мира: Москве и Воркуте, Сиракузах и Иерусалиме, Перудже и Мадриде.
Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена»
№ 17 за 2022 год.