Смертефония

Фото Т.МАТУСЕВИЧ
Фото Т.МАТУСЕВИЧ

Спектакль “Камень глупости” по пьесе Константина Стешика в постановке екатеринбургского режиссера Дмитрия Зимина – совместный проект Республиканского театра белорусской драматургии (Минск), Международной конфедерации театральных союзов и Регионального общественного фонда поддержки Международного театрального фестиваля имени А.П.Чехова. Задумывался российско-белорусский проект давно, еще за два года до премьеры, приуроченной к Международному дню театра и объединившей белорусских актеров, драматурга, художника с российскими режиссером и композитором.

Десять сцен, в каждой из которых присутствует главный герой Роман (Максим Брагинец), разыгрываются в аскетичном пространстве художницы Алены Игруши, белизной напоминающем об операционной. Ассоциация не случайна – события берут начало от нейрохирургической операции Романа (без подробностей), поэтому даже периодически выходящие на сцену реквизиторы экипированы как медперсонал: белые халаты, шапочки, маски.

Выписавшийся из больницы сорокалетний бухгалтер производит переоценку всей своей предыдущей жизни, встреча за встречей пытаясь порвать не такие уж многочисленные связи с близкими и далекими, одновременно раздавая долги. В факте операции Роману померещилось расставание с иллюзиями, извлечение из головы камня глупости – как на картинах голландских и фламандских мастеров (Иеронима Босха, Питера Брейгеля-старшего, Рембрандта и других, у которых, впрочем, процедура сильно напоминает шарлатанство), и помстилось, что он прозрел для совсем новой жизни, на которую отныне способен смотреть трезво. Меланхолию усиливают потусторонние свидания с больничной знакомой Мариной (Анна Семеняко), улыбчивой девушкой в два раза младше его, умершей под наркозом. В спектакль включено видео беззаботных дурачеств Марины и Романа в больнице – катание на лифте, вид с крыши на город, плевки вниз. Этот фрагмент – почти единственное отступление режиссера Дмитрия Зимина от написанной в 2019 году Константином Стешиком пьесы (писалась на русском языке, переведена на белорусский Марией Пушкиной).

Белый пол, белая стена, в каждом эпизоде минимум мебели и реквизита, вроде кресла, двух табуреток, велосипеда или коробки – их проекции иногда вырастают тенями на заднике, расширяя пространство. Светом и темнотой можно не только проложить дорожку между давно разошедшимися супругами, но и обозначить низкий потолок комнаты или закуток лифта – черное то геометрически наступает на белое, то снова дает белому взять верх. Изредка на заднике высвечивается титр, например, “ничего особенного”. Обманчиво аморфная драматургия переводится режиссером в очень тихое диалогическое повествование. Зритель вынужден вслушиваться в то, как главный герой вслушивается в себя, как бьется над экзистенциальными вопросами и как в итоге благодаря упорно являющейся ему Марине разворачивается к жизни. Ее смысл Роман обретает в том, что и скрывается за словами “ничего особенного” – просто трава, просто снег, просто семья, просто люди.

За те несколько встреч, что случились у Романа между схожими мизансценами спектакля, начальной и финальной, – живой Роман с рюкзачком за плечами и в шапке с помпоном и умершая Марина в красной дутой куртке друг перед другом – герой успевает разглядеть, с какой привычной готовностью каждый из его родных и знакомых прячется от жизни. Мать (Галина Чернобаева) фанатично сконцентрирована на поддержании молодости, отец (Виктор Богушевич) уныло и виновато глушит рюмку за рюмкой, друзья сосредоточены кто на восточной мудрости, кто на здоровом образе жизни, а кто на отказе от вещей, удобств и благ, как Марат (Дмитрий Давидович). У него остались лишь матрас, шорты и телефон в кармане – смартфон он величает смертефоном, потому что интересуется в нем исключительно чужими смертями, навязчиво размышляя о собственной. Слабости и идеи-фикс оттесняют у этих людей подлинную жизнь.

Меланхолия и смертефония, однако, проигрывают в сражении за Романа, хотя тот и признает, что чуть было им не поддался (“Дурак. Думал, что избавился от глупости, а сам чуть не влез по самое не могу в глупость гораздо круче, чем когда бы то ни было”), но недосказанность, намеренная непроговоренность, душевная анемия, определяющие атмосферу пьесы, остаются.

“– У тебя же все хорошо, – говорит, наконец, Марина.

– У меня все хорошо.

– А ты почему-то решил, что все плохо.

– А я почему-то решил.

– Почему?

Роман пожимает плечами”. То, что изводит, проговариваться не хочет. Ему будет нелегко, но, кажется, он сумеет преодолеть нахлынувшее вселенское одиночество. Во всяком случае, в глазах исполняющего Романа актера Максима Брагинца, темной каланчой высящегося на белом фоне, мрачно-настороженное и одновременно отрешенное выражение к последней сцене заметно смягчается.

“Камень глупости” – уже второй совместный проект РТБД и Международной конфедерации театральных союзов. В афише минского театра он присоединился к спектаклю “Тихий шорох уходящих шагов” Дмитрия Богославского в постановке Шамиля Дыйканбаева (2013). И как в свое время “Тихий шорох”, спектакль “Камень глупости”, все составляющие которого на редкость соразмерны, тоже предполагается показать на Чеховском фестивале в Москве.

Мария ХАЛИЗЕВА

«Экран и сцена»
№ 7 за 2022 год.