Свой 80-летний юбилей Борис Асафович Мессерер отметил в Бахрушинском музее на выставке “Линия судьбы”. Выступая на открытии, Сергей Бархин “прочертил” эту линию: “Он был рожден двумя великими, талантливыми, блистательными людьми. От отца Асафа у него твердость, трудолюбие, легкость, от матери Анели – нежная деликатность…”. Бархин сравнил работоспособность Мессерера с трудолюбием блестящего балетного танцора и вспомнил слова Иосифа Бродского:

Когда я думаю о Боре,

О Боре и его напоре –

Когда я вспоминаю в США

О милом Боре Мессерере,

Волнуется моя душа,

Как у того, кто жил греша,

При первых звуках

MISERERE…

Личность юбиляра не вмещается в рамки одного жанра. В экспозиции ГЦТМ имени А.А.Бахрушина, кроме макетов и многочисленных эскизов, – инсталляция, посвященная альманаху “Метрополь”, модель памятника Белле Ахмадуллиной, который, как надеется художник, появится в Тарусе, неподалеку от памятника Марине Цветаевой (в его создании Мессерер участвовал как архитектор).

Еще одна выставка сегодня разместилась в Третьяковской галерее. Здесь можно видеть станковые работы, портреты, акварели и инсталляции Мессерера – “Памяти Венички Ерофеева”, “Обыск” (здесь отразилась судьба его семьи, неотделимая от трагедии страны), макет памятника жертвам политических репрессий в Кирове.

На юбилей в Бахрушинский музей пришли художники, режиссеры, артисты. Они говорили не только о творчестве, но и об удивительном умении Мессерера объединять людей. Марлен Хуциев назвал юбиляра “потрясающим другом”.

Генеральный директор Дмитрий Родионов подчеркнул, что радуется самому факту открытия выставки в день рождения художника. Эту традицию заложил Эдуард Кочергин, осенью отпраздновавший свой юбилей в Бахрушинском. “ЭС” публикует его эссе-поздравление Борису Мессереру, предваряющее буклет выставки.

 

 

Борис! Если говорить о тебе в проекции времени и нашего дела, то ты сильно повлиял на процесс “реабилитации” профессии театрального художника в 60–70-е годы прошлого века.

Ты стал, выражаясь лесковским языком, “потрясователем” махровых сталинских устоев в изобразительном деле театра.

Ты, свободными по мышлению, неожиданными по форме, потрясающе красивыми современными работами вернул нам уверенность в профессии и открыл ворота в сказку сценографии. Я считаю тебя – Бориса Мессерера – пионером сценографического переворота 60–70-х годов. Не было бы твоих работ в балете – таких, как “Кармен-сюита” Бизе-Щедрина, “Клоп” по Маяковскому и других, – не было бы всех нас.

Ты очистил головы, омыл глаза и вернул нас в лоно искусства.

Я помню, как твоя “Кармен-сюита” со знаменитой маской быка проткнула мозги многим коллегам, заставив думать всех – даже испуганных и осторожных, – что пора дружить со свободой, иначе исчезнем в пыли времени.

Я помню, как твой “Клоп”, поставленный славным балетмейстером Л.Якобсоном, был сделан по забытым городским вывескам и графической рекламе 20-х годов, что для того времени стало неожиданным открытием.

Я помню твою черно-белую “нотную” графику, переведенную в изобразительный ряд сценографии “Пиковой дамы”.

Ты аккумулировал материальную культуру, превращая ее в театрально-декорационное искусство, одаривая нас замечательными работами, вроде “Подпоручика Киже”, выполненного тобою на основе русской вышивки.

Это высший пилотаж! Совсем неожиданный прием. Прием, который в те года никому и в голову не мог бы прийти.

Потрясающе то, что тебе удалось сохранить в себе революционно-романтическую энергию советского ренессанса до наших дней, пройдя сквозь все мытарства и искушения времени, через агрессию театра, через всю безвкусицу нового русского капитализма и остаться самим собой – грандиозным художником-мастером. А твое оформление балета “Светлый ручей” на музыку Шостаковича в Большом театре, сделанное в духе соц-арта! Кстати, такого искреннего, душевного соц-арта нет ни у кого из его создателей. Это наивная жизнерадостная мечта о рае-коммунизме. Это мир гиперболизированного плотоядного совдеповского гербария, переведенного на язык театра. При всей советской атрибутике и гиперболистическом исполнении тебе каким-то образом удалось сделать пространство лирическим и, в результате, превратить его в трагедию обмана.

Я не театровед и не искусствовед – не буду перечис-лять все твои подвиги… Лучше повторюсь: Борис, без тебя, без твоих прекрасных работ, без твоей энергии и романтизма настала бы тоска в нашей сценографической географии.

В теперешнее компьютерно-цифровое время оставаться прекрасным рукодельным художником – под-виг. Откуда ты, Борис, берешь время на такое замечательное делание своих работ при всех заботах о хлебе насущном?! Как тебя хватает на всё?!

Ты истинно цеховой человек в классическом, древнем понимании этого слова – “цеховой дядька”. Пока ты у нас есть, я спокоен за нас, за культуру и этику в нашем профессиональном сообществе.

Борис Асафович, спасибо тебе за твой театр, за твою живопись, за твою графику, за твою деятельность, за твои потрясающие инсталляции, и особо – за инсталляцию памяти Венички Ерофеева.

Кланяюсь тебе и поздрав-ляю с выставкой!