Ради общего блага

Фото Е.КРАЕВОЙ8 ноября в Центре имени Вс.Мейерхольда состоялась российская премьера драматической кантаты Бертольта Брехта/Ханса Эйслера “Высшая мера” (режиссер Фабиане Кемманн, музыкальный руководитель Петр Айду, главный хормейстер Андрей Котов). Учебные пьесы задумывались Брехтом не столько для публики, сколько для актеров – поэтому в первой постановке 1930 года хор состоял из рабочих, приходивших на репетиции после долгого трудового дня. Участники приняли спектакль с энтузиазмом, активно спорили в дискуссиях после представления, отвечали на вопросы специальной анкеты – на основе их замечаний авторы вносили в текст изменения.

Но уже в 1932 году, после довольно скандального происшествия – когда один из персонажей призывал устроить массовую стачку, полиция прервала спектакль, началась неразбериха, беспорядки, несколько человек даже были арестованы – постановки “Высшей меры” в Германии прекратились на долгие годы.

В отличии от участников, публика пьесу приняла совсем не так одобрительно. Ни справа, ни слева Брехт не получил поддержки – попрекаемый критикой, он отложил эту пьесу “для театра будущего”, а в 1945 году, после всех исторических перипетий, после жуткой трансформации коммунистических идей в СССР и вовсе воспользовался авторским правом вето.

Эта не-постановка очень важна для интеллектуальной интенции “Высшей меры”. Брехт справедливо опасался, что пьесу будут использовать себе во благо разные политические режимы: сталинисты для оправдания репрессий, маккартисты для доказательства опасностей красной угрозы и так далее. Поэтому тот факт, что пьеса появилась в России только сейчас, абсолютно совпадает с авторской идеей вдумчивого познания, для которого публике необходима временная дистанция. Свободное размышление, избавленное от догм главенствующей партии, способно отвергнуть или принять во внимание разыгрываемый суд.

Однако “Высшая мера” обращается не только к разуму – это чрезвычайно страстный текст, во весь голос звучащий в московском спектакле благодаря режиссеру Фабиане Кемманн на трех языках: русском, немецком и жестовом. Подключение к сюжету, к проблеме происходит не вопреки эмоциональности, а благодаря ей. Для современного искусства непривычны пафос и почти религиозная горячность слов (перевод Сергея Третьякова), как и эмоциональная насыщенность музыки Эйслера, ничем не сдерживаемый поток экспрессии, заряжающей зал. События, удаленные от зрителя во времени и пространстве, становятся близкими и волнующими: четверо коммунистов нелегально едут в Китай, чтобы помогать рабочим бороться за лучшую жизнь. Опытные революционеры берут с собой Юного товарища, от неуемного энтузиазма все время проваливающего задания. В конце концов – ради всеобщего блага – коммунисты его уничтожают и вопрошают хор, правильно ли поступили. То, что в прочтении может показаться искусственным конструктом, в театральном воплощении превращается в живое действо, даже – следуя брехтовской и эйслеровской поэтике – в таинство. Несмотря на то, что в России вопросы про революцию и попытку построения коммунистического общества звучат гораздо острее, чем в Германии, несмотря на историческую память и втянутость в контекст, зритель поддается непосредственному повествованию как рассказу о здесь и сейчас.

Костюмы в черно-белых тонах, невысокий квадратный помост в середине, ничто не акцентируется, персонажи лишены индивидуальности, они как числа в задачке. Хор из ста сорока человек высится над зрительным залом и больше походит не на партийный суд, а на прихожан церкви, они больше сочувствуют, чем выносят вердикт. Зрителям перед началом спектакля раздают партитуру, призывая участвовать в действии. Но никто не решается подпевать, то ли боясь непростой эйслеровской музыки, то ли не желая быть присяжными.

Актеры, которым по сюжету необходимо слиться с китайцами, чем-то мажут себе лица, пачкая руки, одежду, помост, – в их неловкости, в мелких, но отчетливых заминках просвечивает первоначальная наивность любительской постановки. В ошибках и оговорках, в неограненности есть то самое брехтовское обучение – учение – где важнее процесс, чем результат. Оформление идей, работа над ними, попытка в диалоге выяснить правду, обмен мыслями и формулировками чрезвычайно важен: Юный товарищ, знающий правильный путь, не способен повести за собой, объяснить. Вместо разговора ему в конце концов понадобится удар, вместо совета – приказ, вместо обсуждения – наказание несогласных. Методики насилия в современном мире используются не только революционерами, фанатиками, маньяками или полицейскими – они распространены так широко, как, кажется, никогда раньше. И эта проблема становится самой важной темой “Высшей меры”. Отрываясь от идеологии, теорий о справедливом обществе и устройстве политических режимов, она превращается в дискуссию о целях и средствах, об оправдании и необходимости убийства.

Жизнь человека, ее цена и ее ценность – вот о чем говорит с нами Брехт в 2018 году в Москве. К сожалению, один-единственный раз.

Зоя БОРОЗДИНОВА

Фото Е.КРАЕВОЙ

«Экран и сцена»
№ 23 за 2018 год.