Споры о том, гениально или тривиально “Древо жизни” Терренса Малика, достигли пика после побе-ды фильма на Каннском фестивале позапрошлого года, но и позже не стихли – до недавнего времени едва тлеющие угольки этих споров в любой момент были готовы вспыхнуть натуральным огнем. Способен ли новый фильм Малика “К чуду”, вышедший в прошлом году, усмирить эту стихию – вот вопрос. Когда его показывали на Венецианском фестивале, в зале свистели и улюлюкали – впрочем, во время показа “Древа жизни” в Канне было то же самое, а награду Малику дали. Знаменитый критик Роджер Эберт высоко оценил “Древо жизни”, впрочем, как и “К чуду” – но Эберт умер, а столь ярых поклонников последних картин Малика, пожалуй, больше нет. Его коллеги сочли “К чуду” банальной историей.
История начинается в Париже, где живет молодая женщина Марина (Ольга Куриленко) с десятилетней дочкой Таней. Женщина уже не надеялась полюбить снова, но встретила Нейла (Бен Аффлек) и бросилась в эту любовь со всей своей порывистостью, не замечая ничего вокруг, лишь повторяя мужчине: “Ты вывел меня из тени, поднял меня с земли, как ягоду”. Он – ее жизнь; она показывает ему это движением, постоянно прикасаясь, прижимаясь, убегая, танцуя. Ее позы изящны, прекрасны, естественны – как и окружающая пару природа с облаками и золотыми осенними листьями. Полей, по которым так хорошо бегать и на которых так чудесно танцевать, будет с лихвой в Америке, куда мужчина увезет свою женщину и ее дочку. Обе они будут замкнуты только на него. Таня станет жаловаться, что в Париже у нее была куча друзей, а здесь никого. Ее мать целиком уйдет в ожидание: когда, когда же снова будет можно увидеть, прижаться, посмотреть с надеждой – ничего не изменилось, ее по-прежнему любят?
Мужчина займется работой – бродить по окрестностям, проверять воду и почву, которые оказались отравлены токсичными химическими соединениями. Его любовь тоже окажется отравленной. Когда закончится виза, Марина и Таня вернутся в Париж. От женщины потом придет письмо. Она, лишенная объекта своей любви, но не самой любви, и расставание, и боль переживает через движение, прыгает по кровати, а потом падает и задирает ноги к потолку или быстро-быстро идет под дождем в неизвестном даже ей самой направлении. Очень живая, всегда готовая удивляться, открытая миру, как дитя, умеющая любить все и играть со всем. В письме будут слова: “Может быть, мне прекратить говорить, что я люблю тебя? Я знаю, что ты чувствуешь себя неловко из-за этих сильных чувств”.
Неловкость героя перед чувствами выражается в его прохладности, отчужденности – когда он в одиночестве, это не так бросается в глаза, но на фоне влюбленных в него женщин видно очень отчетливо. У него будет и другая женщина, Джейн (Рейчел МакАдамс), совсем непохожая на первую: она иначе смотрит, иначе говорит и движется. У нее тоже была дочка, но умерла. Джейн, как и Марина, полюбит героя, доверится ему и захочет стать его женой, однако мечты ее не сбудутся – письмо из Парижа спутает карты, и Джейн пропадет с экрана. Роль Рейчел МакАдамс должна была быть гораздо больше, но Малик решил до минимума сократить жизнь ее героини на экране – короткие эпизоды, обрывки фраз, из которых, тем не менее, складывается печальная история ее несостоявшейся любви.
Марина свою любовь и даже надежду на новых детей (Таня тем временем решает поселиться у своего отца) все же получит. Дополнительную живость от этого обретет не только ее тело, но и мозги, она станет размышлять о жизни, о том, что есть на небесах, под землей и в глубинах морских. Малик проиллюстрирует мысли своей героини плывущей по морскому дну большой черепахой, что не может не напомнить о сцене с динозаврами в “Древе жизни”.
Фильм “К чуду”, как и “Древо жизни”, относится к жанру поэтического исследования. Если награжденный в Канне фильм был отчасти посвящен тому, как устроен мир, то освистанный в Венеции интересуется тем, как устроена любовь. И довольно быстро становится ясно, что нелюбовь сильнее: волны женской любви бьются о героя, как о скалу, и рассыпаются в брызги от его не то чтобы холодности, но неумения, невозможности испытать ответное чувство такого же сильного накала. На экране словно бы ничего не происходит, герои ходят по просторам, прикасаются друг к другу, обмениваются то значительными, то незначительными фразами – но атмосфера кадра дает понять, что в них, в их отношениях что-то меняется, и совсем не в лучшую сторону.
Снял “К чуду” оператор Эммануэль Любецки, работавший с Маликом над “Древом жизни”. Камера Любецки умеет парить над героями, любоваться их движениями, улавливать их чувства. А еще она умеет так показывать пейзажи, что они остаются в памяти очень надолго: вот и после этого фильма через некоторое время останутся уходящие вдаль оклахомские поля и ощущение безнадежности.
Название “К чуду” возникло из-за того, что в самом начале картины Марина и Нейл едут к горе Сен-Мишель – во Франции считают чудом света, – но с ними самими чуда не произошло. Они не в силах понять друг друга, несмотря на отчаянную просьбу женщины: “Скажи мне, как тебя любить?”. Это непонимание в фильме подчеркивается и почти вавилонским изобилием языков. В нем звучат французский, русский, английский, испанский и итальянский. На последнем подруга Марины почти потребует от нее стать свободной, но та сперва не сможет – не в силах выдержать трансформации, которая происходит с ее чувствами, она будет то целовать Нейлу ботинки, то пытаться проглотить целую упаковку таблеток, то изменять ему с первым встречным. Местный священник (Хавьер Бардем) прольет свет на ее поведение, сообщив Нилу: “Ты любишь меньше, поэтому ты сильнее – поэтому ты должен бороться со своей силой”. Это не поможет.
Священник – особая фигура в фильме Малика, у него своя, личная, нелюбовь. Вечерами он бродит по улочкам и мучительно думает о том, почему никак не может почувствовать бога, а днем читает проповеди и совершает таинства примерно с тем же настроением. Настроение это читается на его лице, оттого священник периодически слышит от прихожан, что они намереваются помолиться, чтобы бог ниспослал ему радость, и что они достигли умения ощущать святой свет, чего и ему от всей души желают. Священник любит бога меньше, чем его прихожане – казалось бы, он должен быть сильнее, по его собственным словам, – но в своей нелюбви он уязвим и слаб, и его безнадежность столь же сильна, как и в паре Нейла и Марины.
За тем, как герои Малика пытаются преодолеть себя, интересно наблюдать еще и потому, что играющие их актеры в фильме также преодолевают свои амплуа. Красавчик Бен Аффлек выключает обаяние, скисает, становится вялым, слегка растерянным мужчиной, осознавшим свой потолок в любви. Ольга Куриленко, привычно представляемая в образе умной боевой стервы, использует свои умения и на совсем ином поле. Она убавляет внутреннее напряжение, пряча уверенность, демонстрирует совсем другую энергию, становится нежной и напоминает не своих героинь в “Максе Пейне”, “Кванте милосердия” и “Обливионе”, а, как ни странно, саму себя из рекламы средства для волос, мило переживающую, что волосы стали сухими и ломкими.
А вот Хавьеру Бардему, по всей видимости, надо было изобразить на лице тоску и напряженную работу мысли, что у него явно не получилось: в венецианском зале публика начинала хохотать, едва печальный, похожий на обиженного бычка священник появлялся на экране. Неуважения к режиссеру тут не было – актер действительно выглядит неожиданно забавно, и наверное, удержаться от смеха будет трудно и тем, кто решит, что творческий кризис режиссера затянулся, и тем, кто увидит в фильме “К чуду” рассказ о том, что требовать любви нельзя, да и мечтать о ней тоже, в общем-то, смысла нет. Она приходит сама. И тогда, когда считает нужным.
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена» № 11 за 2013 год.