Свой взгляд на революционные события столетней давности и последующую рефлексию по их поводу театральный критик и куратор Марина Давыдова выразила неожиданно – дебютом в режиссуре. Сначала она консультировала на эту тему Аннеми Венакер, худрука берлинского театра Hebbel am Ufer (HAU), который готовился масштабно отметить юбилей русской революции. А позже пошутила, что ей впору самой уже подать заявку на проект. Немцы ничего смешного в идее не увидели. Так родился необычный спектакль-паркур Eternal Russia (“Вечная Россия”), где с помощью емких визуальных и звуковых средств, инсталляций и видео, лекций и всевозможных метафор автор проводит свою аудиторию по кругам ада российской истории. Убедительно объясняя, почему наша страна из века в век наступает на одни и те же грабли и никак не выберется из заколдованного леса добровольного рабства.
Песня политкаторжан “Вперед, друзья!”, начинающаяся со строки “Угрюмый лес стоит стеной кругом”, звучит рефреном к двухчасовому действу, во время которого зрители перемещаются по разным залам. То и дело они возвращаются в главное пространство, где в их отсутствие успевают преобразовать основную инсталляцию. Отдельные предметы здесь все время меняются, но главное, увы, остается неизменным – русскому человеку непременно нужно посадить кого-то на божничку и бездумно поклоняться своему фетишу. Православные иконы в углу сменяют портреты пролетарских вождей, позже – русских литературных классиков, куда вкрапляется портрет Станиславского. Последний – насмешливый реверанс автора в сторону отечественного театра, до сих пор слепо канонизирующего известную театральную систему.
В одном из залов можно увидеть не менее ироничное немое кино об еще одном революционном преобразовании – сексуальном. Но анекдотичная картинка, где обнаженных фемин изгоняют из храма “ссаными тряпками”, жестко контрастирует с сухими строками на экране – спустя сто лет Pussy Riot поплатились за свое вольнодумство гораздо жестче.
И так – во всем, точность в каждой из многочисленных деталей. К оформлению постановки Марина Давыдова привлекла художника Веру Мартынов; сложную звуковую партитуру, состоящую из обрывков мелодий, различных шумов и речей, сочинил композитор Владимир Раннев. Для иностранцев такое погружение – отличный ликбез: многие даже не знают, что переворотов в 1917 году в России было два, и что второй, октябрьский, был контрреволюционным, надолго разрушившим надежды на демократические преобразования в нашей стране. Портрет Николая II во главе длинного обеденного стола с императорским фарфором (в первой сцене, предшествующей революции) при следующем посещении оказывается перевернут, фарфор разбит, изображения выдающихся деятелей российской истории на соседней стене – вандальски обезображены или вообще изъяты. Третья сцена – сталинская, с центральным образом вождя и сопутствующими – его соратников. Стол, за которым когда-то мирно пили чай, теперь место допросов. Но самый удручающий, самый невыносимый – финальный ряд этой продолжительной инсталляции, после которого хочется поскорее вырваться на воздух: современная Россия, страна необъяснимых парадоксов, с ее эклектикой символов, где царский двуглавый орел в гербе странно уживается с музыкой сталинского гимна, с общим торжеством безвкусицы.
Именно эстетические воззрения определяют политическую идеологию, не наоборот – одна из стержневых мыслей спектакля. Оттого-то так ненавистен диктаторам и самодержцам любых мастей авангард в искусстве, оттого вновь и вновь под предлогом защиты традиционных национальных ценностей воскрешают и канонизируют старые мифы. Расцвет авангарда 1920-х в стране обернулся соцреалистической архаикой, очередную навязчивую реинкарнацию забытых пыльных скелетов российскому искусству пытаются навязать сегодня.
И не менее важная мысль, проводником которой на экране или за кадром выступает революционер-идеалист (в исполнении Сергея Чонишвили), обобщенный образ романтиков прошлого. Рабское сознание в России укрепилось за века настолько прочно, что избавиться от него можно только одним способом – искренней готовностью к самопожертвованию, непримиримостью в отношении любого насилия. Другого пути нет, народ в массе своей инертен и готов добровольно отказаться от любой свободы – лишь бы не брать на себя ответственность за нее. Так было не раз и не два, история движется по спирали. Утешает в столь мрачной картине лишь одно – сила противодействия неизбежно становится равна силе действия. И все скелеты однажды неминуемо рассыплются в прах.