Положительно прекрасный человек

С Айвором Гестом, английским историком балета. 1990-еК 95-летию Елизаветы Яковлевны Суриц

Достоевский когда-то задумал создать образ “положительно прекрасного человека”. Трудно пришлось великому писателю. Решение задачи далось с надрывом. Как же повезло нам – сектору театра, Государственному институту искусствознания, балетному миру! “Положительно прекрасный человек” послан нам как дар судьбы.

Авторитет историка балета Елизаветы Яковлевны Суриц неотделим от обаяния личности. Невозможно не оценить значения тихого и облагораживающего присутствия ученого на заседаниях, где порой закипали, да и сегодня возможны, яростные столкновения умов, характеров и интересов. Свою точку зрения она неизменно высказывает негромко, но ясно, убежденно. И сейчас неповторимо грассирующий голос Елизаветы Яковлевны звучит на обсуждениях рукописей с покоряющими интонациями, звучит, привлекая к аргументации все ее богатейшие, порой изумляющие, знания. Но ни в рецензиях, ни в частных беседах Елизавета Яковлевна никогда ни о ком не говорит дурно, неизменно видит хорошее в других – людях и их трудах, умеет разворачивать все и всех лучшей стороной.

В наше время, когда в ходу громкое и эффектное, ее доброжелательность, деликатность, готовность отдать свои знания притягивают людей, как вода в пустыне. Не случайно у Суриц так много аспирантов, больше, чем у кого-либо в секторе театра.

Владислав ИВАНОВ

 

Среди нескольких поколений исследователей балетного театра и танца особое место принадлежит двум ученым: петербурженке Вере Михайловне Красовской и москвичке Елизавете Яковлевне Суриц. Их трудами был подведен прочный фундамент под историю отечественной и зарубежной хореографии – фундамент, сделавший возможным углубленное изучение частных вопросов. И в их трудах воплотились основные подходы к тому, каким должно быть исследование, посвященное танцу.

Тексты В.М.Красовской сочетают скрупулезность научного анализа с блестящей, театральной подачей материала. Герои минувших эпох – хореографы, танцовщики, педагоги, композиторы, либреттисты, художники – являются в них из небытия и разыгрывают великую драму жизни, сплетенную из творческих и личных мотивов. Каждый ее персонаж эффектно представлен, каждый конфликт до предела заострен. А точно найденная метафора, чисто литературный, казалось бы, ход подчас говорит о предмете повествования больше, чем могло бы сказать многостраничное описание.

Совсем иного плана статьи и книги Е.Я.Суриц. Спокойные, удивительно сдержанные по тону, они светят ровным и тихим светом. В строгом порядке разложены по их страницам драгоценные алмазы знаний, добытые из пластов исторических документов, и сквозь грани этих “магических кристаллов” все яснее различимы образы прошлого. Они воскресают в первой главе монографии о Михаиле Мордкине, где автор ведет читателей по улочкам и переулкам старинной Москвы. Они встают во всей полноте в тех фрагментах книги о Леониде Мясине, в которых распутывается непростой клубок взаимоотношений, связывавших Дягилева с его фаворитами. Прошлое оживает в бесчисленных творческих портретах и, конечно же, в описаниях спектаклей. Забытые постановки балетмейстеров Большого театра 1860-90-х годов, утраченные и дошедшие до наших дней шедевры А.А.Горского, работы московских и петроградских хореографов 1920-х годов, опыты пионеров американского танца-модерн, репертуар балетных трупп русского зарубежья, Американ Балле Тиэтр и Нью-Йорк Сити Балле – все их с равной научной основательностью, с редкой полнотой запечатлела Е.Я.Суриц. И, кроме того, всесторонне проанализировала, объяснила, вскрыла их собственную логику, порою весьма отличную от современного восприятия.

Умение вжиться в чужой замысел, сделать его прозрачным для стороннего взгляда, отличало уже ранние критические выступления Елизаветы Яковлевны. Например, я не знаю более последовательного и убедительного изложения творческих принципов В.П.Бурмейстера, чем сделанное ею в рецензии на премьеру “Лебединого озера” (1953). Та же способность поставить себя на место балетмейстера, исполнителя, зрителя, задать им вопрос и ответить на него от их лица, постоянно проявляется в ее исторических работах. Как воспринимала московская публика второй половины XIX века шедшие в Большом театре постановки М.И.Петипа? Чем определялись балетмейстерские и режиссерские решения В.Д.Тихомирова в “Эсмеральде” и “Красном маке”? В чем заключалась внутренняя органика этих, с виду таких противоречивых, спектаклей? Что отличало первые опыты Рут Сен-Денис от бытовавших на эстраде начала XX века псевдовосточных танцевальных фантазий?

Театр разных эпох и стран говорит в работах Е.Я. Суриц своими голосами, приоткрывает тайну своей идейной и духовной жизни. А рядом всегда звучит голос автора – нашего современника, видящего прошлое в свете настоящего и оценивающего его по строгому и справедливому счету. Здесь вновь имеет смысл вспомнить о балетном критике Елизавете Суриц, одной из тех, кто на рубеже 1950-60-х годов ратовал за освобождение хореографии от прямолинейной иллюстративности, от примитивно понятой “злобы дня”. В 1957 году, рецензируя “Каменный цветок” Ю.Н.Григоровича, она писала: “Справедливо требование, чтобы труд был показан в балете. Но как? Разве трудиться – это только таскать глыбы и дробить камни? А труд писателя, поэта, художника? Неужели Леонардо да Винчи меньший труженик, чем маляр, который, выполнив свой дневной урок, спокойно отправляется домой, в то время как великий мастер не знает ни отдыха, ни сна: его мучает с трудом рождающийся образ”. Понимание сегодняшних возможностей балета и танца, предощущение их завтрашнего дня позволяет Елизавете Яковлевне Суриц и в наследии далекого прошлого увидеть зерно будущих открытий. Нужно в совершенстве владеть методом описательной реконструкции балетного спектакля, чтобы восстановить облик “Фауста” Карло Блазиса. Нужно уметь проникнуть в творческую лабораторию хореографа, чтобы увидеть идейные различия двух балетных “Фаустов” XIX века – Блазиса и Жюля Перро. Но нужно знать и достижения театра XX – начала XXI веков с его изощренной метафоричностью, чтобы увидеть в образе двойника Гретхен из спектакля Перро персонификацию ее власти над душой Фауста.

Сегодня, в преддверии 95-летнего юбилея, Елизавета Яковлевна продолжает научную деятельность. Объемная статья о спектаклях М.И.Петипа на сцене Большого театра, написанная ею для сборника “Балеты М.И.Петипа в Москве”, публикация писем И.А.Швецова – Р.М.Глиэру, подготовленная для очередного выпуска альманаха “Мнемозина” (документы и факты из истории отечественного театра XX века), держат все ту же высокую планку балетоведческого мастерства. Профессиональное долголетие без признаков усталости, без потери интереса к своим героям и темам – один из многих уроков, преподанных Елизаветой Яковлевной Суриц ученикам и коллегам.

Андрей ГАЛКИН

  • С Айвором Гестом, английским историком балета. 1990-е
«Экран и сцена»
№ 3 за 2018 год.