Игра в пьесу

Фото Е.КРАЕВОЙУ театральной компании “Июльансамбль”, выросшей из курса Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ, есть своя публика. Зал Центра имени Вс. Мейерхольда переполнен молодыми зрителями. Те, кому не нашлось места в амфитеатре, сидят на ступеньках. Атмосфера, царящая на пятом этаже ЦИМа, напоминает студенческие показы, когда “свои” пришли болеть за “своих”. Перед началом режиссер спектакля “По Чехову. Три сестры” Виктор Рыжаков просит поднять руки тех зрителей, кто читал пьесу. Таковых окажется меньшинство. Читавших деликатно предупредят, что привычного антуража в спектакле не будет.

На сцене-помосте стоят диван из вокзального зала ожидания и старенькое пианино (сценография Николая Симонова). В прологе появятся три девушки с чемоданами на колесиках, к ним присоединится компания молодых людей, одетых в военную форму с таким же багажом. Невидимый состав промчится мимо, гремя и постукивая. А путешественники на перроне провожают его глазами, чтобы потом пуститься вслед.

Перрон превратится в класс, где послушные ученики будут повторять за учителем латинские глаголы: amo, amas, amat, amamus, amatis, amant. Я люблю, ты любишь и так далее.

В одном из интервью Виктор Рыжаков обозначил жанр спектакля как “игру в пьесу”. Эта игра начиналась три года назад еще в Камергерском, в Школе-студии МХАТ, отголоски работы с текстом этюдным методом заметны и сегодня. Очевидная и намеренная незавершенность поис-ков (я смотрела “Сестер” дважды, и перемены, уточнения бросались в глаза) составляет особое обаяние спектакля, предлагающего зрителю широкое поле для размышлений.

В программке нет списка действующих лиц, а исполнители перечислены в алфавитном порядке. И это неспроста. Все участники спектакля одинаково молоды и образуют коллективный портрет похожих друг на друга персонажей. Процесс угадывания (кто есть кто) – одна из интриг игры. Вот этот странный юноша в зеленом парике с набеленным лицом и клоунской улыбкой, нарисованной красным гримом, скорее всего Соленый? Как молитву он читает лермонтовский “Парус”. Влюбленный недотепа бежит за девушкой, а когда через минуту пара возвращается, у возлюбленной под сарафаном виден округлившийся живот. История Андрея и Наташи (Алексей Каманин и Варвара Шмыкова) понятна без слов. Артисты существуют в остром, гротескном рисунке, играют с азартом.

Все персонажи “хватают невысоко”, выражаясь словами Вершинина. Включая и самого подполковника, которого ввозят на сцену в тележке из супермаркета. Этот удалец готов ублажить любую особу женского пола. В его объятьях побывают по очереди все три сестры (Варвара Феофанова, Алевтина Тукан и Ирина Обручкова). Не будет никакого “трам-там-там” и “тра-та-та”. Вершинин откроет рот, и в этот момент включат фонограмму с арией Гремина: “Любви все возрасты покорны”. У подполковника (Степан Азарян) есть двойник, менее фатоватый, но такой же краснобай (Рональд Пелин). Разглагольствования Вершинина и Тузенбаха (Сергей Новосад) кажутся абсурдными. Так же, как спрессованные в единый текст все любовные диалоги персонажей (amo, amas…).

Режиссер и артисты беспощадны к своим персонажам. Одна и та же сцена – объяснение в любви Соленого (Артем Дубра) – повторена трижды. В первый раз Ирина ответит Соленому отказом и попросит уйти. Во второй раз Тузенбах наденет шаль, прикинувшись Ириной, и разыграет соперника, в третий – Соленый попробует добиться от девушки взаимности насилием.

Когда-то Чехов в “Записных книжках” заметил: “Любовь – это остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным”. Он надеялся, что это чувство разовьется в будущем. “Три сестры” Рыжакова о том, что надежды не сбылись.

В начале спектакля мы видим героинь в традиционных костюмах начала прошлого века (Ирина и Маша – в белом и в черном платьях, Ольга в блузе и длинной юбке), в финале сестры напялят разноцветные парики и современные тюлевые юбки. С бутылками пива в руках они усядутся смотреть телевизор.

Создатель легендарных “Трех сестер” во МХАТе Вл.И.Немирович-Данченко писал, что Чехова всегда надо ставить заново. В конце 1960-х А.В.Эфрос и его актеры пронзительно играли спектакль о “ссыльных интеллигентах”. А молодые зрители плакали от жалости к себе, видя в сестрах и, прежде всего, в Ирине Ольги Яковлевой и Андрее Валентина Смирнитского, свою судьбу. Нынешнее поколение “Июльансамбля” (9-й студии МХТ) себя не жалеет. Оно судит свое поколение жестко и беспристрастно. Похожим образом, про самих себя, играли бывшие студийцы мхатовской Школы Игорь Золотовицкий, Григорий Мануков и Сергей Земцов “Чинзано” Людмилы Петрушевской, спектакль Романа Козака. Преемственность здесь ощущается не в способе игры, а в этической оценке.

В программке приведены слова Виктора Рыжакова: “Пьеса, написанная более ста лет назад <…> по-прежнему остается “новой драмой”. Она про нас”.

Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
Фото Е.КРАЕВОЙ
«Экран и сцена»
№ 2 за 2018 год.