Премию “Европа – театру” 2017 года получили Изабель Юппер и Джереми Айронс, почти безраздельно царившие на Церемонии вручения этого почетного европейского приза. В частности, стоя перед пюпитрами, они декламировали фрагменты переписки Марии Казарес и Альбера Камю (каждый на своем языке: Юппер на французском, Айронс на английском), затем звучали тексты Ги де Мопассана, а, расположившись в удобных креслах, прославленные актеры в умиротворяющем свете лампы на журнальном столике преподнесли с листа не самую гармоничную пьесу Гарольда Пинтера “Прах к праху” (на английском).

Специального приза – за создание культурных связей между Европой и Африкой – удостоился Воле Сойинка (Акинванде Воле Бабатунде Шойинка), нигерийский драматург, писатель, поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе 1986 года. Специального упоминания – за сохранение ясности мысли в период потрясений в странах Арабского мира – Фадхел Джаби, директор Национального драматического театра Туниса.

Премией “Театральная реальность” в этом году отмечены семеро – Сюзанна Кеннеди, Йерней Лоренци, Яэль Ронен, Алессандро Шаррони, Кирилл Серебренников, Димитрис Папаиоанну (последний получил специальный приз жюри, что бы это ни значило) и эстонский театр NO99 Тийта Оясоо и Эне-Лийз Семпер.

Церемонии чествования победителей по традиции сопутствовал театральный фестиваль, чью афишу составляли постановки бывших и нынешних лауреатов. Всем понятно, из-за чего не смог оказаться в Риме Кирилл Серебренников (он был номинирован впервые и сразу стал лауреатом, случай практически беспрецедентный в истории премии), но вот тому, почему не пригласили ни одного его спектакля, объяснения не прозвучало. По неясным мотивировкам не показали работ и другого представителя “новой театральной реальности” – Димитриса Папаиоанну, чей уже прославленный “Великий укротитель” ровно в эти дни игрался на фестивале NET в Москве. В самый последний момент выяснилось, что не приедет и “Король Убю” Йернея Лоренци по причине трагической – смерть исполнителя.

Рассуждать о действе режиссера и перформера Алессандро Шаррони “Без названия. Я буду там, когда ты умрешь” ни как о драматическом спектакле, ни как о перформансе не получается: все 50 минут представления четверо симпатичных молодых людей на фоне белого экрана, лишь в последней части расцвеченного абстрактными разводами, сосредоточенно жонглируют под музыку, меняя только ритм и количество предметов в руках.

В отдельной программе Returns были представлены итальянские спектакли – увы, со всей очевидностью не лучшие – трех лауреатов Премии прошлых лет: Петера Штайна (многофигурное костюмное представление “Ричард II”), Джорджо Барберио Корсетти (псевдосовременным театральным языком разыгранный “Король Лир”) и Роберта Уилсона (возобновление давней работы “Гамлет-машина”, кажущейся сегодня несколько беспомощной, несмотря на наличие всех внешних примет ни с чем не сравнимого почерка Уилсона).

По-настоящему интересно оказалось размышлять о трех еще не упоминавшихся здесь постановках: “Цыганская армия” Яэль Ронен (Театр Максима Горького, Берлин), “Девственницы-самоубийцы” Сюзанны Кеннеди (“Каммершпиле”, Мюнхен) и “N043 Грязь” Тийта Оясоо и Эне-Лийз Семпер (театр NO99, Таллин).

Для публики, собравшейся в многоярусном римском театре Арджентина со всех концов мира, эстонская труппа оказалась настоящим открытием. В спектакле “N043 Грязь” (известно, что нумерация премьер ведется с номера 99 в обратном порядке, отсюда названия театра и спектакля) постановщики продемонстрировали почти все то, что было обозначено в формулировке, с которой им присуждалась европейская награда: “неравнодушие, политические убеждения и особость метода взаимодействия режиссера и исполнителей”.

Спектакль, вдохновленный романом Федора Сологуба “Мелкий бес”, почти лишен текста, но воздействует визуально и энергетически. На сцене возведен просторный загон, отгороженный от зала стеклянной стеной. В остальных трех стенах имеются высокие окна с широкими подоконниками, смотрящие куда-то в беспросветную темноту. Девять исполнителей, по щиколотку в самой настоящей грязи (туда самозабвенно бухаются лицом и навзничь, а по мере подсыхания ее разбавляют водой из шланга), под разные музыкальные фрагменты исполняют двухчасовую хореографическую новеллу жизненных страстей. Перед глазами мелькают людские притяжения и отталкивания, проносятся попытки двигаться в унисон и в противофазе, существовать в коллективе и поодиночке. Мелькают любовь, ненависть, насилие, яростный порыв выбраться за пределы клетки и осознание себя узником этого мира со всей его непролазной грязью, неоднократно летящей из-под ног темпераментных исполнителей мокрыми комьями в зал, несмотря на высоту стеклянной стены.

“N043 Грязь” читается как разящее высказывание: затянувшийся вопль о первородной порочности человечества. Однако не исключено, что это и горький выпад по отношению к родной Эстонии, и – возможно – объяснение ей в любви.