Во внеконкурсную программу 36-го Московского Международного кинофестиваля “Третий возраст” вошло пять фильмов. Появление этой программы (ее показывают на ММКФ уже второй год) в очередной раз подтверждает, что в мировом обществе идут новые психологические процессы: оно стареет и начинает учиться готовиться к старости. Эта идея дошла уже и до киномейнстрима. Стоит вспомнить фильмы вышедшие за последние пару-тройку лет: “Старперцы” – о мальчишнике старого в буквальном смысле холостяка; франшиза “Неудержимые”, где самым младшим членом отряда наемников является 47-летний Джейсон Стэтхем; “Побег“, где чудеса ловкости и хитроумия проявляют герои Сильвестра Сталлоне и Арнольда Шварценеггера; “Последняя любовь мистера Моргана” – о пожилом вдовце, который познакомился с юной парижанкой Полин.

Однако мейнстриму необходим позитив, поэтому основным в таких фильмах является посыл: “Мы стары, но мы еще ого-го!” Программа же “Третий возраст” дает понять, что не стоит ждать, что будешь быстро бегать и одним ударом кулака сбивать врага, но можно найти свою цель, свой смысл жизни.

Кубино-испанский фильм «Отель “Новый остров”», снятый Ирэн Гутьеррес Торрес, самый короткий и самый безысходный фильм программы. Несмотря на его непродолжительность, кажется, что время в нем течет так же медленно, как старческая кровь. Среди обитателей постепенно разрушающегося отеля “Новый остров” есть старик, и жизнь его нелегка. Но у него есть преданность – маленький песик охотно прибегает на его зов. Есть дружба – глава негритянской семьи рад их знакомству, его бестолковую дочку он учит алфавиту. Есть что-то, похожее на любовь – каждый вечер к нему приходит женщина, ставит песни про любовь, настаивает на том, что пора бы им жить вместе. Есть и цель – с утра старик отламывает кусочки от стен, надеясь, что покинувшие отель владельцы замуровали там клад, а по вечерам пишет на этих стенах стихи: “Теперь, когда моя жизнь разрушена, у меня нет ничего из того, что я хотел”.

Можно сказать, что существование этого старика – своего рода духовная практика, подготовка к тому, что он, еще более-менее бодрый, со временем разрушится, как и отель. И когда друзья его покидают, чтобы поселить свою дочку в другом заброшенном отеле, где у шкафов есть дверцы, он разжигает на балконе костер, чтобы сжечь свои немногочисленные сокровища: синие погоны, клочки бумаги с какими-то записями, лопаточку для торта. Истлевает и пропадает жизнь, о которой мы ничего не знаем, и горько, что не знаем. Уходят друзья, уходит настойчивая женщина, уходит даже песик – но потом возвращается, ведь для некоторых друзей не важно, сколько тебе лет и сколько ты еще проживешь.

Среди пяти фильмов программы “Третий возраст” два японских, что неудивительно – средняя продолжительность жизни японцев составляет примерно восемьдесят лет. Первый из них, с многозначительным названием “Еще не листопад”, снятый Минэко Окамото, отчасти объясняет, почему японцы так долго живут – потому что обращаются друг с другом исключительно вежливо.

Известно, что в Японии существует несколько видов улыбок, в том числе и “довольная улыбка человека в возрасте”. Хрупкая Итико, героиня фильма, демонстрирует эту улыбку практически постоянно. Перед тем, как продать квартиру и отправиться в дом престарелых, она хочет увидеть картину художника Кэньитиро Мия под названием “Сцены из детства” – давным-давно они бегали с известным ныне художником у озера. Итико навещает озеро, заходит на выставку, оказывается в доме у ослепшего художника, и в конце концов ее находит обеспокоенный сын.

Нежный “Еще не листопад” похож на белые чулки Итико, на которые во время всех ее путешествий не попадает ни капли дождя, ни комочка земли, ни травинки. Милую старушку, похожую на фарфоровую статуэтку, окружают заботой и вниманием буквально все, стараясь поудобнее устроить и повкуснее накормить. И хотя она так и не признается художнику, что была подругой его детства, путешествие можно считать удавшимся, а снятую Минэко Окамото историю – мечтой любого пожилого человека.

Фильм Хироси Тода “Лето, Киото” тоже показывает достойную старость, при этом делая ее несколько более живой. Семейная пара зарабатывает изготовлением саше, и три раза в день разговаривает о том, насколько же вкусные блюда удалось на этот раз приготовить жене. В фильме вообще очень много едят – поскольку для почти всех стариков еда остается одной из главных радостей. Муж когда-то был танцовщиком, он и сейчас выходит в сад с веером и совершает танцевальные движения. Жена о своем прошлом не упоминает, но, когда разозлится, идет играть на пианино.

В жизнь этих японских Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны неожиданно врывается подобранный мужем на улице больной старичок. Впрочем, “врывается” – сильно сказано: после проведенной в доме ночи он извиняется за беспокойство, мелко кланяется, предлагает помощь, хвалит готовку хозяйки. Выясняется, что бедолага так и не может оправиться после смерти любимой жены, забросил работу в пекарне, все время вспоминает, как они с женой ездили в Европу, и как она мечтала превратиться в рыбу.

Обрести новую надежду бедолаге помогает опять же еда – сперва он ворует у пары немножко денег и покупает много булок, чтобы съесть их у моря, вспоминая о пекарне и о жене, потом, прощенный,  приглашается хозяином дома в дорогой ресторан, где они едят суп, вареные овощи, салат, что-то еще и окуня в соли. От последнего блюда найденыш отказывается – идея стать рыбой передается и ему, и в последних кадрах он погружается в ночное море. Но и в этой сцене фильм не отклоняется от темы еды – прежде чем стать рыбой, старичку придется накормить рыб собой.

Сдержанности японских картин в “Третьем возрасте” противостоит буйство мексиканской “Выпьем на дорожку”, которую снял Джек Заха Кабаби. Четверо старых друзей сидят в кабаке, и один из них, Педро, сообщает, что был у врача и жить ему осталось недолго. Педро хохочет, требует все новые порции выпивки, закуривает, несмотря на запрет, и достает салфетку с автографом любимого стариками поэта Хосе-Альфредо Хименеса. Когда-то в молодости Педро с Хосе-Альфредо здорово напились, и тот написал на салфетке много теплых слов с подписью “Моему дорогому другу”, хотя они даже и знакомы не были. Теперь старику хочется, чтобы этот автограф хранился в музее и все знали бы его имя, которому скоро суждено быть выбитым на могильной плите.

Старики отправляются в городок Долорес-Идальго, где находится музей Хименеса. На такси им добираться часов пять, и молодой обеспеченный человек посчитал бы путь до городка обычной прогулкой. Но когда тебе восемьдесят, денег нет, ноги ходят не очень хорошо, постоянно хочется в туалет по-маленькому, такая прогулка становится долгим и порой опасным путешествием.

Мало-помалу герои выбывают из борьбы – за одним посылают полицию сын и невестка, чтобы отправить его в дом престарелых, а в его комнате устроить спортзал. Другой решает изменить в попавшемся по пути борделе своей умершей жене, чтобы та перестала являться ему – но перенапрягается и попадает в больницу. А третий старик, с самым скверным характером, передвигающийся с помощью ходунков, после ряда злоключений доставляет салфетку в музей.

“Выпьем на дорожку” – фильм, буквально нашпигованный шутками, и хотя старикам приходится действительно трудно, сочувствовать им не хочется: они с веселым достоинством принимают и свои болезни, и свою смерть, и слова Педро “Мы – люди позавчерашнего дня” ни у кого из друзей не вызывают тоски.

Герои тоже прекрасного фильма Виктора Тауса “Клоунада”, копродукции Словакии, Люксембурга, Чехии и Финляндии, чуть помладше героев “Выпьем на дорожку”, поэтому пока что работают. Виктор учит студентов, приводя на занятия милую жену с болезнью Альцгеймера, потому что больше оставить ее не с кем. Оскар приезжает на родину из Франции, где он обласкан публикой, и дома, как он знает, на гастроли придет немало народу. Вот только старые друзья не хотят с ним видеться, а дочка не может простить развода с ее матерью. Макс поздно женился, у него появились двое детей, но врач ставит плохой диагноз: нужна операция, а потом до смерти придется носить калоприемник.

Когда-то в молодости все трое входили в комическую труппу “Пижоны”, которую обожали зрители и которая очень много сделала для юмора: один из студентов Виктора даже хочет писать о “Пижонах” диплом. Но троим бывшим друзьям в своей старости придется сделать для юмора еще больше – продолжать шутить, несмотря на то, что калоприемники иногда рвутся, после химиотерапии выпадают волосы, дочь не желает разговаривать, а жена убегает из психиатрической лечебницы.

И это одна из идей программы “Третий возраст” – если нет возможности поселить на своем лице “довольную улыбку человека в возрасте” и если окружающие не рвутся помогать тебе во всех делах, то улыбайся как можешь. А на дорожку выпей, если врачи уже не запрещают.