Спектакль московского Театра Пушкина “Барабаны в ночи” стал рекордсменом по числу номинантов на “Золотую Маску”. Среди них молодая актриса Анастасия Лебедева за роль второго плана – официанта Манке. Выпускница Школы-студии МХАТ (курс Р.Е.Козака и Д.В.Брусникина) с первых шагов обратила на себя внимание критики. Ее игру в “Оffисе” назвали виртуозной. Однако настоящим открытием для многих стали ее недавние работы. В этом сезоне актриса сыграла четыре новые роли (последняя в декабрьской премьере “Семинар” режиссера Сергея Аронина). “ЭС” беседует с Анастасией Лебедевой об итогах уходящего года, оказавшегося для нее счастливым.
– Конечно, я рада, что мои роли получили отклик не только у зрителей, но и у профессионалов. Но я не ждала, что так случится. Думаю, что это результат большой работы, в которую все вложились, и я в том числе.
– 4 декабря в вашем театре состоялся вечер памяти Романа Козака “Обязательно праздник”. Вы – ученица Романа Ефимовича. Как бы вы определили значимость его уроков в вашей жизни?
– Я выросла в актерской семье, с детства знала, что такое театр. Когда я сказала маме, что хочу стать актрисой, она объяснила мне, что нужно получить хорошее образование. Я поехала в Москву, еще не зная, кто такой Козак. Но когда впервые увидела его глаза, поняла, что он будет моей защитой. Я его обожала и очень сильно боялась. Все, что у меня есть, случилось благодаря Козаку. Все мои работы я делаю с оглядкой на его уроки, вспоминаю его слова, почти всегда сказанные в шуточной форме.
Когда Евгений Александрович Писарев нас собрал и сказал, что мы будем делать вечер, мы все ощутили ответственность. И хотя я участвовала в отрывке из спектакля “Оffис”, который мы играем уже 10 лет, я волновалась так, как не волновалась никогда. Было ощущение, что Роман Ефимович в зале и смотрит на нас. И хотелось, чтобы он увидел, что мы продолжаем его дело. Когда в конце мы все – его ученики – вышли на сцену, я почувствовала счастливое родство (хотя многих не знала) и огромную благодарность Роману Ефимовичу.
– Путь в театр лежит через раскрепощение. Можно ли сказать, что именно Роман Ефимович вас освободил от зажима, скованности?
– Я думаю, мне повезло с правильной компанией педагогов. Роман Ефимович, Алла Борисовна Покровская и Алла Михайловна Сигалова, Дмитрий Владимирович и Марина Станиславовна Брусникины, Олег Матвеевич Тополянский и Борис Леонидович Дьяченко были моими проводниками в профессию. Все абсолютно разные, и у всех у них я старалась брать по максимуму. Евгений Александрович Писарев – также мой педагог, и я горжусь этим.
– Я думаю, большое везение, что вы попали в Театр Пушкина. Евгений Писарев создал атмосферу, в которой могут рождаться значимые, серьезные постановки.
– Вы правы. Мы работаем в атмосфере театра-дома, дома без склок и интриг. Ты чувствуешь себя в комфортной зоне, где можно репетировать, играть, дружить. Не нужно защищаться. Это заслуга Евгения Александровича, низкий ему поклон. Для меня очень важно быть в команде.
– Как складывались ваши отношения с Юрием Бутусовым?
– Для меня Юрий Николаевич не только особенный режиссер, но и особенный человек. Он пришел в театр, когда я переживала очень тяжелый момент. Я оказалась в тупике, сомневалась во всем, даже в том, правильно ли я выбрала профессию, мне казалось, что вокруг меня нет людей, которые меня понимают. И вдруг появился Юрий Николаевич, абсолютно незнакомый человек, и на первой встрече он задал мне вопрос: “у тебя что-то не так?”, и я выложила ему все, что у меня на душе. Хотя я совсем не склонна исповедоваться, я – человек закрытый. Он меня выслушал, и мы начали репетиции “Доброго человека из Сезуана”. С этой работой все изменилось: он меня заполнил вопросами, которые привели к каким-то важным ответам. Это было болезненно. Мне приходилось от многого отказаться, какие-то опоры начали рушиться. В конце работы я сказала Юрию Николаевичу: “Вы у меня столько отняли”. И он ответил: “Я ни при чем. Просто, Настя, ты повзрослела”.
Мы пришли к “Барабанам в ночи” внезапно. И опять я понимала, что эта работа выталкивает меня на какой-то другой уровень. Мне нравится так репетировать: долго, с мучительными пробами. Все актеры, занятые в спектакле, становятся ближайшими друзьями, людьми, на которых я полностью могу рассчитывать. Это и Саша Урсуляк, и Саша Матросов, и другие.
– Роль Манке поразила многих точно найденным стилем, какой-то особой, отчетливо переданной “немецкостью”. Вспоминали картины Эгона Шиле. Мне почему-то ваш персонаж напомнил мальчика из “Кабаре” Боба Фосса, поющего “Tomorrow belongs to me”.
– Про Шиле нам говорил Юрий Николаевич. Как-то мы приходим на репетицию, и в зале на стене висит репродукция рисунка Шиле. В итоге оказалось, что это Саша Матросов повесил нам ее как талисман. Когда мы начали работать, не было четкого распределения по ролям. Я не помню, откуда у меня взялся такой официант. Я люблю читать текст, пока не нашла ключа (кстати, Юрий Николаевич это ненавидит). В какой-то момент я стала думать о Гитлере, когда он был мальчиком. Хотелось, чтобы Манке стал острой, противоречивой субстанцией. Возникла мысль о “Кабаре”, тут вы угадали.
– Это год у вас тесно связан с лабораторией молодых режиссеров в филиале театра. Среди этих работ спектакль “Гардения”, как мне кажется, особенно удался. В нем режиссер добровольно “умирает” в актерах. Прекрасный квартет четырех актрис, где каждая роль интересна и дает возможность раскрыться индивидуальности. Все равнозначны. Но ваша роль – самая драматичная. Что, вероятно, связано с тем временем, в котором живет героиня, а живет она в социалистической Польше. Мы видим судьбу девочки, убежденной, что она будет жить не так, как мама, но жизнь загоняет ее в еще более невыносимые обстоятельства.
– Спасибо режиссеру Семену Серзину. Он нашел очень правильное распределение: все на своих местах. На репетициях он ни на чем не настаивал, лишь деликатно нас направлял. Казалось, мы все делали сами. Для меня в “Гардении” много личного. Это ода моей маме. В процессе работы я все время думала о ней, понимала, сколько она вытерпела со мной. Она как стойкий оловянный солдат, который меня поднял, поставил на ноги. Мы все идем на этот спектакль с особенным настроением. У нас с девочками возникает атмосфера женского клуба.
– В прологе каждая из вас рассказывает свою историю. Признаюсь, у меня создалось впечатление, что без рассказов можно было бы обойтись. А что вам дает этот пролог?
– Он настраивает зал, налаживает контакт между актерами и зрителями.
– Раз уж мы заговорили о личной теме. Я видела вашего отца, замечательного артиста Дмитрия Лебедева на сцене Омской драмы, позже в спектаклях Самарского театра имени Горького. Как он относится к тому факту, что вы пошли по его стопам?
– Папа всегда меня поддерживает. Он мною очень гордится, бывает на моих спектаклях, когда мы гастролируем в Петербурге. Когда папа приезжает в Москву, я тоже прихожу на его спектакли. Мы постоянно переписываемся.
– Вернемся к вашей работе в филиале Театра имени А.С.Пушкина. Признаться, я удивилась, узнав, что Екатерина Половцева предложила пьесу Островского “Не от мира сего”. Режиссер дала вам две роли, обеих сестер. И той, что не от мира сего, и той, что от мира сего. Последняя пьеса великого драматурга – трудная, мрачная, болезненная. Не случайно ее редко ставят.
– Вторая роль – Капитолины – мне ближе. Я – характерная актриса, и тут я сразу понимаю, как это играть. Гораздо сложнее для меня роль Ксении. Я знаю, что пьеса написана для бенефиса Пелагеи Стрепетовой. Половину акта героиню ждут, она больна, ее жалко. Катя Половцева сказала: “Мы не будем играть болезнь”. У меня была боязнь текста. Есть пьесы, попадающие в сегодняшний день, как, скажем “Доходное место”, где я играю Юлиньку. Она звучит с каждым годом все современнее. О последней пьесе Островского этого не скажешь. Но все равно работа была интересной, мне есть, что сказать в этой роли. Кстати, наша последняя премьера “Семинар” по пьесе Терезы Ребек также родилась из эскиза, показанного на лаборатории.
– Как вы относитесь к Новому году? Как вы его встречаете?
– Я очень долго верила в Деда Мороза. Эту веру в волшебство всячески поддерживали мои родители. Я всегда жду Нового года как чуда. Конечно, мечтала бы съездить в Омск к маме. Не знаю, получится ли? В прошлом году мне очень понравилась акция “перекрестных” подарков, когда театры поздравляли друг друга с Новым годом.
– Это была инициатива артистов Театра имени Вл.Маяковского. Помню, они направились в Театр Ермоловой и подарили артистам 17 апельсинов.
– А к нам приехал Алексей Владимирович Бородин и от имени РАМТа подарил семнадцать живых елочек.
– В этом году акция “Театральный Санта” стала эстафетой добрых дел. Благотворительный фонд “Артист” вручил вашему коллективу симпатичную игрушечную собаку (символ года по восточному календарю). Ее назвали Дейзи и отправили в путешествие. В каждом театре Дейзи получала медаль с логотипом и автографом худрука (в новом году собачка украсит собрание коллекционера-театрала, который купит ее на аукционе. А вырученные средства поступят в фонд помощи ветеранам сцены).
Видео в фейсбуке запечатлело радостные лица: артисты Москвы готовы дружить домами.
– Мне кажется, это прекрасная традиция.
Беседовала Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ