Слепил из того, что было

“Роден”. Режиссер Жак Дуайон

Когда идет крупный кинофестиваль, понять, что за фильмы на нем представлены, можно из твиттера. Обзоры и аналитические статьи появятся чуть позже, а твиты к ним подготовят: словно спрашиваешь вышедшего из зала коллегу: “Ну как?”, но времени обстоятельно поговорить у вас нет, и он на ходу бросает: “Два часа тоски”. Это реальная запись в твиттере. Были и более изящные: “Это так же скучно, как смотреть на высыхающий гипс”.

Этих неласковых и иногда даже оскорбительных оценок удостоилась картина Жака Дуайона “Роден” – кино поверхностное, снятое как будто с точки зрения птицы, изредка пролетавшей мимо окон мастерской скульптора. Птица не выбирает моменты, когда она заглянет в окно. Есть ощущение, что Дуайон тоже их не выбирал, произвольно экранизируя различные эпизоды из жизни Родена.

Назвать байопиком то, что получилось в результате, невозможно – в картине отсутствует слишком много важных событий. Да и вообще она рассчитана либо на тех, кто очень хорошо знает жизнь и судьбу скульптора и автоматически восстанавливает в памяти пропущенное, либо на тех, кто слышит его имя впервые и поэтому в новинку вообще все.

Родена играет Венсан Линдон и играет прекрасно. Он оказывается гораздо больше, чем предложенные ему обстоятельства. И это, с одной стороны, хорошо – достанься роль актеру похуже, смотреть фильм было бы решительно невозможно. А с другой – обидно: постоянно представляешь, какой могла бы быть эта картина, если бы автором сценария и режиссером был другой человек. “Жак Дуайон теперь должен сесть и хорошо подумать над тем, что он сделал” – издевается над режиссером в твиттере очередной кинокритик.

Знаменитый “Мыслитель” мелькнет в фильме очень коротко – в составе композиции “Врата ада”, к которой сорокалетний Роден приступит в 1880-м, получив свой первый в жизни государственный заказ. В этой же композиции появится и “Поцелуй”. На тот момент обе скульптуры назывались иначе, и об их отдельной жизни речи не шло. Но Дуайон не уделяет этому внимания, как, кстати, и всей композиции. Роден говорит своей ученице и возлюбленной Камилле Клодель (Изиа Ижлен), что взялся за работу исключительно ради “маленьких голых фигурок”. “А ваш Данте в профиль похож на хищную птицу!” – лукаво-кокетливо ответит Камилла.

Работа и отношения с Камиллой – две основные линии картины, которые должны бы развиваться и переплетаться, но отрывистое повествование таких возможностей не дает. Изиа Ижлен тоже хорошо играет то, что ей предложено, но для развития отношений одного лукавства и кокетливости недостаточно.

Прелестная Камилла требует от возлюбленного четырех вещей – свозить ее в Италию, представить всей родне, жениться и подарить статуэтку. Тот обещает. Ни одного обещания не выполнит. Спустя несколько лет она поинтересуется: “Помнишь, ты говорил, что женишься на мне?” и получит ответ: “Ты злыдня, Камилла”.

Но главный конфликт между Клодель и Роденом вовсе не в том, что он на ней не женится, а в том, что ученица, которой в своих работах удавалось превзойти своего учителя, не могла получить такого же признания. В одной из сцен она жалуется, что женщине не позволят лепить обнаженные скульптуры. В другой сцене пожалуется уже Роден, уставший от постоянных отъездов Камиллы и ее попыток найти себя в отдалении от него: “Камиллу я люблю, а вот Клодель ненавижу!”

Однако в целом жизнь Камиллы режиссера не интересует. То, что она потеряла ребенка от Родена, в фильме показывается так, что трудно догадаться, о чем вообще идет речь, а о зависти ее брата и о том, что семья Камиллы поместила художницу в психиатрическую больницу, не упоминается даже намеком.

Впрочем, подход Дуайона к своему герою этого и не предполагал. Роден предстает в фильме как огромная планета, вокруг которой крутятся столь незначительные спутники, что уделять им много внимания просто глупо. Самыми крупными спутниками являются Камилла и Роза Бере (Северина Канеель), швея, на которой Роден был женат. Роза некрасивая, грубоватая и небольшого ума – что держит рядом с ней Родена, кроме “крестьянской чувственности”, режиссер не показывает. Есть лишь эпизод с их сыном – Роден запрещает ему называть себя папой, и сцена с куклой – Роза ее укачивает, как младенчика, а Роден угрожает куклу разбить.

Остальные спутники, вращающиеся вокруг планеты “Роден”, еще меньше и незначительнее, хотя и о них сняты фильмы, поставлены спектакли и написаны диссертации. Эмиль Золя, Октав Мирбо, Клод Моне, Жорж Клемансо – все они существуют в фильме лишь для того, чтобы оттенить гений Родена, и выглядит это очень смешно, хотя режиссер этого явно не хотел.

Большинство встреч гениального скульптора с гениальными современниками выстроено по такому принципу: Роден изрекает банальность – современник приходит в неописуемый восторг. Поль Сезанн, услышав от Родена совет не слушать чужих оскорблений и продолжать работать, падает на колени и целует ему руку. Сезанн и правда был на редкость импульсивным, но в целом сцена смотрится абсурдно – как и коротенький эпизод возле Шартрского собора, где Роден прогуливается с Рильке (сложнейшие отношения поэта и скульптора в фильме опущены).

Особую прелесть вставных новелл “Роден и его современники” составляет то, что Дуайон заботится о зрителе, который может не понять, с кем именно на этот раз общается скульптор, и заставляет своего героя во время короткого разговора раз пять обратиться к собеседнику по фамилии. После чего жалеешь, что режиссер передумал делать фильм немым.

В своей мастерской, где проходит большая часть действия фильма, Роден выглядит и говорит по-другому, умнее и живее – такой он с натурщицами, с Камиллой и с заказчиками. Последние журят скульптора за то, что он нарушает договоренности и слишком долго делает статую Бальзака – одна из ключевых работ Родена, но не такая популярная, как “Поцелуй” и “Мыслитель”, потому что далеко не каждый оценит ее с первого раза. Вот и в фильме заказчики считают ее слишком странной, слишком откровенной. Роден показывает часть работы, где уже вылеплено тело, но на нем еще нет одежды, и настаивает на том, что у писателя были основательные гениталии. В окончательной версии памятника их, конечно же, видно не будет, но для скульптора важно было сделать их именно такими, чтобы передать жизнелюбие и самоуверенность писателя.

Злоключения Бальзака, которого не успевший к сроку Роден так и выставил неодетым, что спровоцировало большой скандал, в фильме опять же опущены. В последних кадрах Роден зовет знаменитого Эдварда Стайхена сфотографировать уже одетую статую – обнаженного Бальзака он укутал своим рабочим халатом и обмазал его гипсом. Не обходится, понятное дело, без диалога: “Лучше всего работается вечером!” – “Нет, Стайхен! Ночью!”

И не успеваешь подумать, что пересказанные Дуайоном истории про Родена напоминают еще и школьное упражнение по русскому языку, где надо вставить пропущенные буквы и слова, как в самых последних кадрах демонстрируется современный музей на открытом воздухе, где Бальзак стоит на зеленой травке, а вокруг резвятся детишки, играя в прятки и нежно прижимая к складкам его одежды свои веселые личики.

Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена»
№ 19 за 2017 год.