Любовь людей?

• Сцена из спектакля “Парикмахерша”. Фото предоставлено “Гогольfest”
Шестой фестиваль современного искусства “Гогольfest”, созданный Владом Троицким, прошел в Киеве с 13 по 22 сентября. Его основной площадкой стала, как и в прошлом году, территория бывшего завода металлоконструкций в промзоне на Выдубичах. Владелец согласился превратить завод в художественный центр ArtKlaster.
Нынешний “Гогольfest” весьма многогранен, его составили множество музыкальных проектов: концерты современной академической музыки, фестиваль старинной музыки, программа “Джаз Коктебель”, Indie stage, два больших DJ-проекта, масштабная образовательная программа, детская программа, танцевальная программа Кa Te T’ui, цирковой проект CircFabrique, мастерские MakeLAB, актуальная эко-программа и еще целый ряд событий. В международной театральной программе приняли участие труппы из Франции, Германии, Норвегии, Польши, Чехии, Венгрии, России и других стран. Также в рамках фестиваля состоялся трехдневный шоукейс молодой украинской режиссуры.
Среди восьми спектаклей, представленных молодыми украинскими режиссерами, не оказалось ни одного, созданного по классике, если не считать харьковской работы “Живые вещи”, где звучат фрагменты нескольких повестей Н.В.Гоголя, и не брать в расчет пьесу Натальи Ворожбит “Вий”, все-таки довольно далекую от первоисточника. Афишу шоукейса составили: “Любовь людей” белоруса Дмитрия Богославского, “Песочница” поляка Михала Вальчака, “Урод” немца Мариуса фон Майенбурга, “Две дамочки в сторону севера” француза Пьера Нотта, а также вольная композиция по мотивам произведений Жана Кокто и Дж.Д.Сэлинджера и пластическое действо по новелле Габриэля Гарсиа Маркеса.
Группа из трех молодых людей, один из которых – художник Константин Зоркин, другой – режиссер театра кукол Евгений Демещенко, а третий – музыкант Ярослав Аносов, объединилась, чтобы сделать 40-минутный спектакль для кукол и актеров “Живые вещи”, наложив свои фантазии на несколько фрагментов, чрезвычайно, как и сам спектакль, лаконичных, из гоголевской прозы – “Шинели”, “Записок сумасшедшего” и “Портрета”. Самое впечатляющее в этой работе, не принадлежащей никакому репертуарному театру, – неожиданные куклы: металлические, складные и очень выразительные в своей шарнирности и демонстративной негуттаперчевости, с руками из вилок и безглазыми лицами из ложек. В чем-то они схожи со средневековыми рыцарями в латах, только масштабы не те. А одна кукла в финале сначала и вовсе предстает старинной пухлой книгой, а потом из-под ее обложки величественно выпрастываются руки, ноги, голова. Возможно, так проступает, а затем и встает во весь рост, автор, скрывавшийся за страницами фолианта. К сожалению, спектакль с его вещным миром, алюминиевыми персонажами и другими причудливыми образами, пока выглядит многообещающей заявкой, впрочем, без сомнения оригинальной. В единое целое находки сведены режиссером не вполне, твердо выбрано лишь направление. Очень возможно, что репетиции продолжатся, и “Живые вещи” несколько укрупнятся: и по продолжительности, и по смыслу.
Режиссер пьесы “Любовь людей” Стас Жирков – известный в Киеве организатор праздников, ведущий корпоративов и тамада, режиссер и актер негосударственного театра “Открытый взгляд”, был приглашен на постановку в киевский Молодой театр его художественным руководителем Андреем Билоусом, последовательно привлекающим к работе молодых – в полном соответствии с названием театра.
Сцену перерезает дощатый забор, он же – огромные створки ворот, с замас-кированными в них дверцей и несколькими окошками (сценография Юлии Зауличной). Перед забором – ничего, да и за забором – та же невеселая пустота. Периодически возникают лишь стол, несколько стульев и голая лампочка на длинном шнуре. На плазменном экране небольшого телевизора – постоянная рябь помех. Похоже, что из этой ряби в основном и состоит повседневность.
Унылая жизнь в глубинке, полная нешуточных страстей, прописанная драматургом, преподносится почти без истерик. Исполнители внятно, избегая перебора, разыгрывают “жизненную” историю о том, как еще в школе Серега (Марк Дробот), подавшийся во взрослой жизни в милиционеры, был влюблен в Люську (Ирина Ткаченко), но Люська вышла замуж за Кольку. Счастье было коротким – муж оказался безнадежным алкоголиком, в сознании пребывал редко, мучил и насиловал жену. Деваться ей было некуда – вот она и придушила его от бессилия подушкой, тело в сарае порубила на куски и скормила свиньям, после чего объявила, что благоверный уехал на заработки в Москву, да, видно, спутался там с бабой. Милиционер Серега, не оставляя ухаживаний за Люськой (при ее появлении душа его воспаряет, а сам он всякий раз комично подпрыгивает), настаивает на том, чтобы объявить Колю в розыск. Наконец, Люська признается ему в содеянном, но от совместной жизни это его не отвращает. Как легко догадаться, ничем хорошим их сосуществование с Сергеем не увенчивается, мрак в душах берет верх.
Совершенно очевидно, что Стас Жирков хорошо знаком с современной драматургией, и выбор пьесы Дмитрия Богославского не случаен. Артисты разных поколений Молодого театра играют в этой драматургии увлеченно и с достоинством, в чем тоже немалая заслуга постановщика. “Рекомендовано для вдумчивого просмотра” – так позиционирует “Любовь людей” киевское анонсовое издание.
Среди прочих спектаклей из Киева, Харькова, Макеевки и Чернигова определенного внимания заслуживает постановка Тамары Труновой “Две дамочки в сторону севера” (киевский Театр Комедии на Левом берегу), где соблюдены все внешние признаки коммерческой комедии. Сдержанная, без разнузданности режиссура, лаконичная красно-черная сценография (художник Олег Лунёв), мужчины в роли женщин. Михаил Кукуюк – Аннетта и Виталий Салий – Бернадетта, надо признаться, отлично справляются со своей эксцентрической, отчасти клоунской, задачей, хотя от значительной части реплик драматургического сочинения Пьера Нотта, признанного французскими критиками лучшей пьесой 2008 года, все же остается недвусмысленный бульварный привкус.
Из международной театральной программы “Гогольfest” удалось увидеть спектакль Виктора Рыжакова, выпущенный несколько лет назад в Национальном театре Будапешта (Венгрия), – “Парикмахерша”, тоже по современной пьесе, ростовчанина Сергея Медведева. Его играли как раз на Выдубичах. В одном из заводских ангаров, прямо на земляном полу, укрепили черный квад-рат сцены и амфитеатром выстроили с десяток рядов зрительских мест. Публика сидела в пальто, а исполнительница главной роли Нелли Сюч самоотверженно играла в легком платье и босиком.
“Парикмахерша”, как и ряд других постановок Виктора Рыжакова, отмечена обманчивой легкостью, игривостью и на первый взгляд демонстративной несерьезностью. Не слишком веселые жизненные обстоятельства и события, обрамленные в пьесе двумя выходами героини утром на работу (“Из дома я всегда выхожу ровно в восемь. Тщательно закрываю двери, первую – деревянную, потом вторую – стальную. Сбегаю по ступенькам со своего третьего этажа, выбегаю во двор, сворачиваю направо, пробегаю под окном на втором этаже”), прочирикиваются и протанцовываются четырьмя актерами в бодрящем ритме. Персонажей в пьесе вдвое больше, но Жолт Трилл, Аттила Криштан и Ласло Товт мгновенно и остроумно перевоплощаются в любые требуемые по сюжету образы, мужские ли, женские ли.
Тринадцать картин пьесы, тринадцать ракурсов приятия жизни, какой бы она ни представала перед героиней, – “одни говорят, что мне только тридцать, другие, что далеко за сорок. Я никогда не спорю. Все зависит от точки зрения и освещения…”
Пухленькая, разбитная, одинокая парикмахерша Ирина, побывавшая замужем за художником Колей, мечтавшим влиться в актуальное искусство (с ущербом для жены), а теперь пишущим афиши для местного кинотеатра, вступает в переписку с досиживающим срок уголовником Женькой, влюбляется и доверчиво ждет его через 100 дней, чтобы создать семью. Тем временем за ней принимается настойчиво ухаживать пожарник Виктор. Широкая женская душа видит хорошее в каждом, а потому не гонит Николая, идет на дискотеку с Виктором, принимает от него и цветы (потом они долго торчат из высокого грубого сапога на авансцене), и запеченную на пожарном пепелище картошку, и чей-то оплавившейся в огне медальон, но тянется-то она к страдальцу-заключенному, которому якобы нужнее.
Персонаж Нелли Сюч весь час с небольшим, что летит спектакль, находится в постоянном движении, в круговерти быта и бытия: она лихо моет полы, стрижет клиентов (как правило, замечтавшись, поэтому в итоге все сводится к стрижке наголо), вихрем носится по ночному городу, взлетает по пожарной лестнице в окно оклеенного газетами задника-здания, сидит на подоконнике, отважно болтая ногами, и останавливается лишь на те мгновения, когда цитирует письма из тюрьмы от любимого. Тогда пожарная лестница укладывается горизонтально, и за ней, как за решеткой тюремной камеры, маячит голова Евгения.
Шикарно нарисовавшись на пороге парикмахерской, бывший заключенный скоренько продаст квартиру дамы своего сердца и попытается разделаться с ней самой. Спасет ее, разумеется, Виктор, выходит после тяжелого ранения, женится, усыновит маленького Женьку, а она продолжит получать письма из очередной тюрьмы, нимало не ощущая себя жертвой.
Что из пронесшегося перед нами героиня нафантазировала, склонившись над очередным клиентом в парикмахерской, – вопрос в спектакле остается открытым.
“Парикмахерша” – еще одна вариация “любви людей”, режиссерски отточенная, актерски отшлифованная, непрямолинейная и поэтичная.

Мария ХАЛИЗЕВА
«Экран и сцена» № 19 за 2013 год.