Частная жизнь – превыше всего

Усилиями публикатора Зинаиды Удальцовой нам дана возможность стать благодарными свидетелями, а в какой-то мере и соучастниками более чем полувекового эпистолярного диалога легендарных фигур отечественной культуры. Ольга Леонардовна Книппер-Чехова (1868–1959) – великая артистка, открывавшая вместе с Художественным театром драматургию А.П.Чехова (Аркадина, Елена Андреевна, Маша, Сарра, Раневская). Мария Павловна Чехова (1863–1957), посвятившая жизнь брату, хранитель его архивного наследия, создатель Дома-музея в Ялте. В сугубо частной переписке, длившейся с 1899 по 1956 годы и собранной в двухтомник (он так и озаглавлен “О.Л.Книппер – М.П.Чехова. Переписка”), вышедший в издательстве “Новое литературное обозрение”, – множество житейских и бытовых подробностей. Здесь отразилась потрясенная в своих основах жизнь страны в ее переменчивости, в чередовании просветов и затмений.

Письма не сразу впускают читателя в свой круг, как не сразу и корреспонденты подпускают друг друга к себе. Но послание за посланием жена Чехова и его сестра становятся все ближе. Подкупает доверительная простота и нежность письма. Исторические статусные фигуры оказываются живыми людьми, вызывают сначала человеческую приязнь, затем личную, почти интимную симпатию и, в конце концов, становятся родными. Им сочувствуешь, сопереживаешь. Когда одна из них горюет, что до сих пор не получила письма, которое мы-то успели прочесть, так и хочется успокоить, заверить, что все дело в нерасторопности почты, письмо уже на подходе. Постепенно переписка превращается в захватывающий сериал, в него погружаешься сезон за сезоном.

Отмечу и то, что краткая и насыщенная вступительная статья Инны Соловьевой служит навигатором, позволяющим читателю сохранять человеческие и сюжетные ориентиры в этом эпистолярном море.

О.Л.Книппер и М.П.Чехова связаны не только родственными отношениями с писателем. Они, конечно, еще и чеховские персонажи. Когда Мария Павловна снова и снова сетует на непосильные хлопоты по дому-музею А.П.Чехова, на вечный ремонт при столь же вечном отсутствии средств, на изнурительные отчеты, требуемые начальством, перед глазами всплывает финал “Дяди Вани” и слышится голос Сони: “Мы отдохнем…”. Ей отвечает прекрасная Елена Андреевна, нашедшая свое призвание, – Ольга Леонардовна (в спектакле Художественного театра роль была сыграна еще в 1899 году).

Главное открытие этой книги – жизнь, описанная Чеховым, не закончилась в 1917 году, а продолжалась из года в год, из десятилетия в десятилетие, текучая, непрерывная, переползающая исторические пороги, вынужденная сообразовываться с новыми условиями и неуступчивая в главном. Так, в О.Л.Книппер без всякого, как нынче говорят, “когнитивного диссонанса” совмещаются походы к заутренней и выборы в Верховный совет, упоминающиеся мельком, готовность собирать посылки ссыльным и плясать русского с партийным деятелем П.П.Постышевым, энтузиастом массовых репрессий, на правительственном банкете. Впрочем, жизнь Постышева, как и многих других упоминаемых могущественных лиц, вот-вот оборвется или обратится в лагерную пыль. Судьба вела Чеховых по краю.

М.П.Чехова в 1940 году признавалась: “…я совершенно не мыслю, как бы он [А.П.Чехов] себя чувствовал в нашей современности”.

Примечательна эпистолярная сосредоточенность обеих корреспонденток на внутреннем круге и его событиях (семья, родственники, дети, друзья, общие знакомые, хвори, которых все больше, собаки, посылки – цветы и фрукты из Ялты, масло, крупа “Геркулес”, ячменный кофе и прочее из Москвы). В письмах тридцатых годов чрезвычайно разителен контраст более или менее сытой Москвы и живущей впроголодь Ялты.

Как говорил Василий Розанов, “частная жизнь – превыше всего”. События внешнего мира редко прорываются на страницы, что отнюдь не значит, что корреспонденты в них не участвуют.

Письмам можно доверять не все. Многое превращается в фигуру умолчания. Реальное содержание, стоящее за упоминанием о “посылке Шпету”, философу, раскрывает комментатор, та же Зинаида Удальцова: “Г.Г.Шпет был арестован в ночь с 14 на 15 марта 1935 и выслан в Томск. О.Л. ходатайствовала через наркома внутренних дел Г.Г.Ягоду, чтобы ему позволили отправиться туда не по этапу, а самостоятельно, как частному лицу вместе с женой и сыном. Ее просьба была удовлетворена”. В 1948 году из Крыма выселяли не только татар, но и греков. Угроза нависла над Еленой Филипповой, гречанкой по происхождению, помощницей М.П.Чеховой по Дому-музею. Снова Ольга Леонардовна пускала в ход обаяние и связи. Отстояла.

С Всеволодом Мейерхольдом Книппер соединяли давние отношения. В “Чайке” они были партнерами, да и позже связи не рвались (“кутила у Мейерхольдов” 21 января 1929 г.). После появления статьи Платона Керженцева “Чужой театр”, приведшей к закрытию Театра имени Вс. Мейерхольда, О.Л. пишет: “Читаешь ли про Мейерхольда? Неприятно”. М.П. отвечает: “Читаю о Мейерхольде и ужасаюсь!.. Хочется поговорить с тобой о многом и многих”.

Каждое лето О.Л. наезжала в гурзуф-ский домик, подаренный мужем, который удалось оставить за собой. А каждую весну М.П. выбиралась в Москву, останав-ливаясь у О.Л. на Гоголевском бульваре, затем в Глинищевском переулке. Тогда-то они обсуждали все то, что не могли доверить письмам. Жаль, что о тех разговорах нам остается только догадываться.

В этих великих женщинах покоряет беспафосное достоинство, с которым они встречают общие и личные беды, способность “нести свой крест и веровать”. Судьба уберегла их от тех страшных испытаний, которые достались многим современникам. Но и того, что выпало, было с лихвой.

З.П.Удальцова, как всегда тщательно, проделала огромную работу. С особой признательностью отмечу то, что в комментариях она использует неопубликованные письма третьих лиц, проясняющие факты, оставленные недосказанными Книппер и Чеховой. Ведь для этого комментатору, помимо писем своих героинь, пришлось поднять целый пласт сопутствующих и не всегда лежащих на поверхности источников.

Владислав ИВАНОВ

«Экран и сцена»
№ 3 за 2017 год.