«Хроники ломбарда». Режиссер Уэйн Крамер.

Как сценарист Адам Минарович большой известности пока не достиг; его скорее вспомнят по роли Эда Пеллетье в сериале Фрэнка Дарабонта «Ходячие мертвецы». К тому же актерских работ на счету Минаровича намного больше, чем сценариев. Да и со своим амплуа в кинематографе он, видимо, еще окончательно не определился: и ставит, и монтирует, и сняться даже в крошечной роли случая не упускает.

Но если есть в мире справедливость, то когда-нибудь Минаровичу будут заказывать, заказывать и заказывать сценарии. Придуманная им несколько лет назад история, превратившаяся в комедийный хоррор «Обрубок», удержала весь фильм на плаву – поставил его режиссер Трент Хаага очень средне, играли актеры примерно так же, но ожидание того, что еще произойдет с юношей Лансом, который сел в случайную машину, а потом постепенно начал терять части своего тела, заставляло смотреть фильм до конца.

С киноальманахом «Хроники ломбарда» случай схожий, хотя и не аналогичный. В эту картину приглашено некоторое количество актеров, которые умеют играть хорошо – Мэтт Диллон, Элайджа Вуд, Брендан Фрейзер, Винсент Д’Oнофрио. А еще она стала последней для Пола Уокера, который изображает постоянно чещущего свою бороду наркомана.

Герой Уокера появляется в первой новелле фильма вместе с двумя товарищами – они намереваются разжиться метамфетамином и для этого планируют ограбление. Несуразные попытки использовать для этого лук и стрелы (оружие сдано в ломбард); примерка маски клоуна, производящей более чем сильное визуальное впечатление; неожиданное явление роскошного ковбоя, который дарит самому слабому из троицы небесной красоты ружье, – хоть эта новелла в «Хрониках ломбарда» и самая короткая, событий в ней много. Насыщенное действие к тому же украшено феерическим диалогом напарников: они выясняют, для чего вступили в арийское братство городка, хотя и с неграми в карты играют, и шоу семита Джерри Спрингера любят – и понимают, что поводом для их доморощенного фашизма стали сардельки и фрикадельки, которые подают на встречах.

Уже с первой части «Хроник ломбарда» – а именно в этом заведении начинаются все три истории фильма – становится ясно, что его создатели бесконечно любят Квентина Тарантино и Гая Ричи и очень хотели бы быть на них похожими. Но если Адаму Минаровичу есть чем гордиться, он и правда похож, то режиссер Уэйн Крамер напоминает своего же персонажа Рикки, незадачливого двойника Элвиса, у которого постоянно интересуются: «Вы под кого косите, под Либераче?»

Двойник, сдающий в ломбард медальон, очень хочет выглядеть эффектно, но то белый «кадиллак» зачихает и задергается; то придется выгребать из кармана центы, но на кофе так и не хватит; то парикмахер без должного уважения обойдется с любовно выращенными бакенбардами. На роль «Элвиса» пригласили Брендана Фрейзера (он недотеп играет, как дышит), и когда Рикки оказывается на сцене ярмарки, он выглядит совершеннейшим, идеальным неудачником: ломается магнитофон, гаснет свет, а кусок откромсанной бакенбарды, заботливо приклеенный на щеку, отваливается.

Но в толпе зрителей стоит странный мужчина в очках, прошлой ночью предложивший Рикки пойти по предложенной им дороге. И то, что это может быть сам Сатана, бедняга актер догадался сразу. Один кивок со сцены, и все налаживается: песня льется, свет горит, устроитель ярмарки предлагает ангажемент, а о душе, которую за все это придется продать, речи пока не идет. Однако рядом с Рикки и «Сатаной», беседовавшими на темной улице, пел чернокожий блюзмен, напоминающий о Роберте Джонсоне, музыканте, который, по поверьям, продал душу дьяволу за талант – так что и у Рикки все явно будет хорошо, но недолго.

Трудно сказать по этому поводу «печально», однако Уэйн Крамер с дьяволом точно не встречался. Он действительно старается придумать достойную оправу для сочиненных Минаровичем историй, изящно переплетающихся в самом конце, и идет по верному пути – пригласил, например, человека, который сумел подобрать невозможную маску клоуна для первой новеллы, и человека, который нарядил Винсента Д’Oнофрио (тот играет хозяина ломбарда) в смешнейшие шорты. Но у него нет качества, не столь необходимого режиссеру вообще, но необходимого тому, кто хочет ставить черные комедии – у Крамера нет шика.

А еще у Крамера отсутствует дерзость – а это качество необходимо любому режиссеру. И если три торчка из первой новеллы, которыми движет желание наконец получить свой метамфетамин, совсем не задумываются о том, резонно ли выходить с луком и стрелами против пистолета, то у Крамера нет пламенной страсти, которая бы им двигала. И в какие-то моменты просто больно думать о том, как бы заиграли сюжеты Минаровича в руках кого-нибудь другого, умеющего с такими штуками обращаться.

Ну и сам ломбард мог бы быть обыгран чуть тщательнее. Диалоги хозяина и его темнокожего приятеля о том, почему у входа поздней весной до сих пор стоит темнокожий же Санта, действительно забавны, и достаточно было бы еще буквально нескольких штрихов и минут, чтобы развить характеры этих двух героев, а также дать понять, почему в качестве точки, где сходятся все три сюжета, выбран именно ломбард. Потому что «только в этом месте одновременно могут оказаться ружье, медальон и кольцо» – это не слишком простое объяснение, а отсутствие объяснения как такового.

Подвесив в начале картины несколько ружей, создатели фильма не предлагают им стрелять. И если самое первое ружье (действительно ружье) в конце концов стреляет и символически, и по-настоящему, то золотое украшение, которое Рикки сдает в ломбард, уверяя, что это настоящий медальон Элвиса, и потом выступает без него, не обыгрывается никак. Разве что притягивать за уши вариант, что медальон был оберегом, и, расставшись с ним, Рикки тут же поддался дьявольскому влиянию.

Вторая новелла фильма – самая большая, самая жестокая и посвящена одному из самых дорогих предметов в коллекции хозяина ломбарда.

Нервный Ричард (его играет Мэтт Диллон) заходит в заведение с юной женой и случайно видит в стеклянной витрине прекрасное кольцо – когда-то он сам сделал его для своей первой жены, пропавшей без вести. Проведя расследование, во время которого страдают все, кто подворачивается ему под руку, Ричард обнаруживает маньяка (на эту роль пригласили Элайджу Вуда). Сделав с маньяком то, что впечатлительным зрителям будет потом сниться несколько ночей, Ричард находит жену и других девушек, сидящих в клетках. Он пытается их выпустить на волю, но наталкивается на сопротивление: «Я номер один, – кричит жена, – мне удалось обойти всех девушек, мне разрешали два раза в неделю смотреть телевизор, а теперь я буду никто!» Ошарашенный муж не может справиться с этим заявлением, но продолжать историю режиссер не планирует, поэтому завершает ее самым дешевым способом, еще и добавляя в конце неуместный гэг, чтобы удержаться в рамках черной, но все-таки комедии.

Во всех трех сюжетах есть нечто общее: уязвимость и спаситель. В первом случае это ковбой, который вручает самому слабому великолепное оружие. Во втором – Ричард, открывающий двери клеток для похищенных девушек. В третьем – дьявол, опять же открывающий двери в новую жизнь для бесталанного Рикки. Но за любое движение в непривычную сторону приходится платить. За красивое ружье – смертью, за талант – душой или чем там нынче интересуется дьявол, а за свободу – необходимостью расстаться с тщательно выстроенной иерархией.

Для того, чтобы фильм выглядел сильным и свободным, тоже надо чем-то платить, и поневоле закрадутся мысли о том, что в клетке-то удобнее. Поэтому, наверное, освобожденные девушки с такой охотой возвращаются обратно, надеясь на то, что теперь смотреть телевизор разрешат кому-то из них.