Комедия окончена

Сцена из спектакля "Мнимый больной". Фото В.МЯСНИКОВАМольеровский “Мнимый больной” в Театре имени Евг. Вахтангова в постановке Сильвиу Пуркарете (румынский режиссер с мировым именем, много работавший на румынской и французской сценах, в 2015 выпустивший “Сон в летнюю ночь” в петербургском “Балтийском доме”) – полная противоположность спектаклю Сергея Женовача в Малом театре более чем десятилетней давности. Никакой мягкости, жизнеприятия и веселого лицедейства, ни намека на обаяние дома Аргана, ни тени предчувствия благополучной развязки. Сохраняя основные коллизии последней комедии Мольера, чья история навсегда омрачена смертью автора, последовавшей после четвертого представления пьесы, Пуркарете занят иным сюжетом, сочиняемым им поверх “Мнимого больного”.

Пьеса разомкнута в многоликую театральную историю разных эпох. Сергей Маковецкий здесь не просто недалекий и капризный брюзга Арган, зацикленный на идее медикаментозного самосовершенствования, но актер, играющий обреченного Мольера, в свою очередь выходящего на подмостки в роли Аргана – в последний раз.

Сценография Драгоша Бухаджиара предъявляет зрителю неприкрашенное театральное закулисье: голая стена с кирпичной кладкой, несколько гримировальных столиков, ворох разноперых одежд на полу, гора перевернутых стульев. Позже возникнет еще видавший виды бархатный занавес и пожившая занавеска из полиэтилена.

Спектакль начинается с величественного финала. Усталый актер в красочном парике с перьями, едва ли не сам Король-солнце, возвращается в гримуборную и совершает полное разоблачение: шикарный парик на болванку, расшитые золотом камзол и плащ костюмеру в охапку, снять яркий грим, облачиться в пижаму, домашние халат и шапочку, заглянуть в тетрадку с текстом новой роли. Вокруг снуют, суетливо и дергано, люди в белых халатах, выносят-уносят вещи, мелькают клоунские носы, клацают литавры. Закулисный мир пугающе напоминает психушку, а подавленный и глубоко погруженный в себя герой Сергея Маковецкого, бормочущий реплики про клистиры, – ее неизлечимого пациента. Возможно, “Мнимый больной” разыгрывается усилиями обитателей и медперсонала клиники Шарантон – ее актерской труппы, вдохновленной успехом “Преследования и убийства Жана-Поля Марата” (вспомним заглавие пьесы Петера Вайса).

Актеры, надо признаться, в этой труппе отменные. Горластую резкую служанку Туанетту явно исполняет кто-то из располагающего весом и властью руководства лечебницы, столь уверенно она себя чувствует, дерзко командуя ипохондриком Арганом, невзирая на то, что он, по пьесе, ее хозяин. У вахтанговцев роль двигателя интриги досталась Ольге Тумайкиной – за последнее время это уже второй, после Кабанихи в “Грозе” Улана Баялиева, ее талантливый и запоминающийся сценический образ.

Не менее выразительны и молодые влюб-ленные – Анжелика и Клеант, остроумно и комично сыгранные Марией Бердинских и Сергеем Епишевым (в иерархии нашего условного Шарантона они, скорее всего, окажутся пациентами), как и брат Аргана Беральд – умное и несколько демоническое исполнение Сергея Юшкевича (черный человек с ярко накрашенными губами, подведенными бровями, рисованными усиками, в цилиндре и галстуке-бабочке – сам господин де Сад?) наводит на мысль, что его герой не из разряда медицинских надсмотрщиков, но из когорты утративших смысл жизни. А вот оба Диареуса (Михаил Васьков и Евгений Косырев), отец и сын с белеными бессмысленными одутловатыми ликами, более чем врачей напоминающие упырей или оборотней, манипулируют, вероятно, чужим здоровьем не только по мольеровскому сюжету.

Фабула пьесы воплощена без изъянов, к тому же здесь бесконечно переодеваются – даже у Аргана каждый следующий халат оказывается вычурнее предыдущего, балаганят, разыгрывают интермедии, открыто апеллируют к залу, прикидываются мертвецами, танцуют, кафешантанно задирая ножки в чулочках, и еще много чем удивляют и радуют публику, умудряясь при этом не терять атмосферы напряжения и тревоги.

Вместо финальной пародийной церемонии посвящения Аргана в доктора Сильвиу Пуркарете устраивает всеобщий, почти бальный, выход. Белые кринолины, белые камзолы, белые парики, белые чулки, туфли и шляпы – только инфернальный конферансье Беральд в черном, да у Аргана, теперь уже точно Мольера, рыжий парик. Это рыжее пламя внезапно затмится другим ярким пятном – у Мольера хлынет горлом кровь прямо на белоснежное жабо.

Творцы не вечны, театр вечен. Рано или поздно мы теряем творца. “Трагедия окончена. Актер / уходит прочь. Но сцена – остается / и начинает жить своею жизнью”, как у Иосифа Бродского в стихотворении “Рембрандт. Офорты”. В нашем случае – не трагедия, а комедия, но это не так уж важно.

Мария ХАЛИЗЕВА

Фото В.МЯСНИКОВА

«Экран и сцена»
№ 18 за 2016 год.