Театр-студия “Грань” под руководством Дениса Бокурадзе обитает в совсем нетеатральном городе Новокуйбышевске, что под Самарой. Обосновался он на камерной сцене местного Дома культуры. Звучит, скажем прямо, не слишком многообещающе. Но, как оказалось, не в случае Дениса Бокурадзе. Весть о его театре не сразу, но в одночасье разнеслась в театральных кругах. Его недавно выпущенный спектакль “Таня-Таня” в этом году номинант “Золотой Маски”. Его “Фрекен Жюли” и “P.S.” по пьесе Ж.-П.Сартра “За дверью” еще раньше собрали главные призы на Фестивале театров малых городов России (проводимом Театром Наций). Здесь следует на секундочку остановиться: экзистенциальная драматургия на сцене новокуйбышевского Дома Культуры – пример и по нынешним меркам из ряда выходящий, дон кихотовский, не правда ли? Новый спектакль “Корабль дураков” по средневековым фарсам – очередной вираж в творчестве этого постановщика и его скромной, но отважной труппы. Всего шесть актеров – Юлия Бокурадзе, Даниил Богомолов, Алина Костюк, Александр Овчинников, Сергей Поздняков и Любовь Тювилина – способны, как кажется теперь, переиграть труппу любого крупного театра. В “Корабле дураков” у каждого более восьми ролей и все они исполнены на высочайшем уровне, с таким ювелирным совершенством, что невольно закрадывается опасение, реальность ли это, возможно ли вообще так безупречно играть?
“Корабль дураков” в сравнении c предыдущими работами Бокурадзе – важный шаг вперед. Дело не только в явном совершенствовании техники, но и в том, что актеры раскрыли себя как первоклассные комедийные исполнители, свободно владеющие эксцентрической манерой игры. И с ритмом на этот раз режиссеру удалось совладать. Действие развивается стремительно, о нем не забывают в кропотливом воспроизведении “атмосферности”, как происходит в “Тане-Тане”.
Название спектакля отсылает к брантовской поэме и одному из главных карнавальных образов. За основу же Бокурадзе берет тексты средневековых фарсов, причем, исключительно эротических. О чем эти фарсы? – Да, как известно, о похождениях распутных мужей, об изменах блудливых жен, о приключениях развратного брата Гильбера, о превращении не годных на постельные утехи старикашек в любострастных молодцов.
Для Бокурадзе как художника рафинированного, конечно, большой соблазн взять тексты, что разыгрывались много веков назад на грязных и замызганных уличных площадях, и стилизовать их. Не смаковать скабрезное содержание, но облагородить формой. Своим актерам Денис Бокурадзе придумал довольно непростое испытание. Чего стоит молниеносная смена масок и костюмов, искусное овладение гримом с метко схваченной сутью образа (мастерство Михаила Чехова здесь припомнится не раз!), безукоризненная отточенность пластики. Губки нарисованы бантиком. Брови грустной дугой сползают вниз или застыли капризным пунктиром. Лица расплылись в приторных гримасах. Рот растянулся в кривой улыбке, обнажившей гнилые зубы. Похотливые глаза беззастенчиво таращатся на объект желаний. Маска будто бы становится гротескной копией тела, его подвижным, динамичным продолжением.
Вся палитра типажей, амплуа здесь представлена с избытком. Сергей Поздняков выйдет на сцену и в роли жовиального любовника с идиотическим хохолком на голове, и неотесанным мужланом с выпученными, как у быка, глазами, и немощным стариком с путаными клочьями вместо волос, вздрагивающим от любой пылинки. Даниил Богомолов сыграет и лукавого изворотливого слугу, и туполобого брата Гильбера, повсюду забывающего свои портки. Отчаянная Юлия Бокурадзе, ответственная за роли матушек и свах, преобразит себя до неузнаваемости. Она появится на сцене хромоногой, с басовитой хрипотцой, часто мигающими глуповато-удивленными глазками и неизменным выражением огорошенности на лице. Алина Костюк и Любовь Тювилина придумают пеструю галерею ревнивых и назойливых соседок с крысиными мордочками старух, шамкающих беззубыми ртами, и аппетитных, с накладными толстинками, простушек, разомлевших от мужских ласк.
Герои этого спектакля – наивные плуты, застенчивые распутники, так обаятельно умеющие скрывать свои развратные делишки за маской набожности, готовые любую блудливую историю превратить в очередное полезное нравоучение, от коего со смеху умирает весь зрительный зал.
Как и свойственно карнавалу, в спектакле Дениса Бокурадзе смех грубый и сальный преображается в радостный, торжествующий и раскрепощающий. Тот смех, что обнажает нелепость существующих в социальном мире отношений, что разоблачает условности человеческого поведения. В спектакле Бокурадзе – этот смех, прежде всего, конечно, вдохновлен совершенством актерской техники.
Из темноты раздается манящий звон колокольчика, сладкий перелив бубенцов. Колокольчик держит в руках хитрый Шут Александра Овчинникова. Он извивается будто змей. И многочисленные Пернетты, Жанетты и Лизоны слетаются на звон, как мотыльки, сбегаются, как мартовские кошки. Все мечтают приобщиться к эротическим утехам, хотя бы подглядев их в раскрытое окно, взобравшись на хилую стремянку, хотя бы через маленькую дверную щелочку или дырочку в стене. То тут, то там из-за углов раздается довольное мурлыканье, нетерпеливое сопение, страстные стоны и еле сдерживаемые шептания. Повсюду в воздухе разлито любовное томление и чувство неутоленного желания. Здесь постоянно кто-то кого-то выслеживает и от кого-то прячется.
Спектакль театра “Грань” играется в бешеном темпе (хотя ближе к финалу он все же немного затухает), и потому эротические вздохи и ахи местных блудников и блудниц постепенно смешиваются с жарким дыханием самих актеров. Но играют они изумительно легко, ненатужно, будто, и правда, исполняют восхитительные балетные па. Неслучайно, что на некоторых из героев надеты пуанты.
Один из персонажей фарса пренебрежительно говорит о своей даме сердца, что-то вроде: ее груди, как мешки холщовые. А штаны брата Гильбера, перепутав их с холщовым мешком, уносит муж Жанетты. Из этих фраз и фарсовых ситуаций, кажется, выросло визуальное решение спектакля. Из холщовых полотнищ, жестких для тела, художница Елена Соловьева создала невероятной красоты и изящества костюмы: платья, пиджаки, пижамы, гульфики, колпаки и чепчики, напоминающие стиль одежды наивных пейзан. Эти костюмы отлично держат форму, вроде изделий из жесткой кожи. Местами они словно выгорели на солнце, местами словно вымазаны в муке. Это колорит пожелтевших от времени бумаг или средневековых гравюр. Колорит нищего балагана. При движении актеров, в момент их прикосновений друг к другу, ворс от холщовой ткани кружит по маленькой сцене и вместе с простыней, выполняющей функцию кулис, стремянкой и парой деревянных досок, идущих в ход, – отсылает к жизни странствующих актеров, готовых в любой момент собрать свои скромные пожитки и отправиться в путь, изумляя публику виртуозностью своей игры.
После “Корабля дураков” не остается сомнений, что в Новокуйбышевске родился и существует новый театр единомышленников, не местного, провинциального, но национального масштаба.