Это я все к тому, что театр в жизни нашей семьи занимал значительное место, и наверняка меня в детстве в него водили, но потрясений не было, и любви не возникло. Все произошло случайно и неожиданно.

В марте 1965 года моей ближайшей подруге исполнилось 15 лет, и моя мама в качестве подарка купила два билета в Театр имени Моссовета на лермонтовский “Маскарад” в постановке Юрия Завадского. И вот наступил этот день – 26 марта 1965 года. Мы сидим в девятом ряду партера одного из самых красивых зрительных залов, звучит музыка Арама Хачатуряна, на сцену выходит большой, красивый человек и с растяжкой, медленно и негромко произносит: “Ну что, уж ты не мечешь?.. а, Казарин?”. И столько всего было в одной этой фразе – достоинства, мудрости, усталости, печального опыта, тоски… В этот момент для меня начался театр. Мой театр. Арбенин Николая Мордвинова стал для меня не просто потрясением. Это был взрыв! Моя жизнь четко разделилась на до и после, пути назад уже не было. Этот день круто развернул и изменил мою судьбу. С подругой произошло то же самое. Первое, что я сказала ей, когда обрела дар речи после спектакля: “Когда мы пойдем в следующий раз?”. И мы стали ходить на каждый спектакль. Нам удалось подружиться с кассиршей Театра Моссовета, так что проблем с билетами не было. Приходили каждый раз с большим букетом цветов, и главная трудность заключалась в том, чтобы докинуть букет до адресата, так как между сценой и залом была оркестровая яма (оркестр в этом спектакле был одним из действующих лиц, воплощавших, по замыслу Завадского, тему рока, а придуманного им демонического дирижера играл актер Александр Костомолодский). Так вот, наш букет далеко не всегда долетал до места назначения, иногда он приземлялся на лысину бедного Костомолодского…

Дома мы с подругой ничего не рассказывали, это было что-то очень личное, интимное, как первая любовь (да это и была, по сути, первая любовь), мы просто не могли делать ее достоянием даже таких близких людей, как родители. Но под каким предлогом удирать на спектакль? Мы нашли простое решение: перед каждым походом на “Маскарад” тщательно изучали афишу и выбирали себе подходящий спектакль для “посещения” из шедших в Москве в этот день. Старались выбирать классику, чтобы текст пьесы можно было найти в домашней библиотеке. Читали по очереди, через раз, а потом друг другу пересказывали, чтобы можно было отчитаться перед родителями о своих впечатлениях. До сих пор помню, как подруга прочла “Три сестры”, ранее нам неведомые, и все повторяла: “Ты главное запомни: Вершинин любит Машу, Маша любит Вершинина, Тузенбах любит Ирину, и все хотят в Москву”. А я старательно зазубривала и думала: “Боже, какая же белиберда, неужели кто-то смотрит такое…”

Вскоре походов на спектакль нам стало недостаточно, и мы, как классические “сырихи”, стали поджидать Мордвинова у служебного входа и провожать до его дома на Новослободской, куда актер всегда ходил пешком. Идти рядом не смели, а просто тупо плелись следом. Однажды он не выдержал и, обернувшись, раздраженно сказал: “Девочки, нашли бы себе мальчиков!” Но нам в то время не нужны были мальчики, каким бы странным это ни казалось с учетом нашего возраста. Нам нужен был даже не Мордвинов, а его Арбенин – этот мученик и мучитель, гордец и страдалец, злодей и жертва, такой подозрительный и такой доверчивый, такой жестокий и такой нежный. Сегодняшний театр (во всяком случае, в спектаклях, которые мне довелось видеть) отказывает Арбенину в сострадании, критерием оценки его личности становится нравственный императив “не убий”, и смягчающие обстоятельства в расчет не берутся, что, наверное, справедливо в современных общественных реалиях. Но Мордвинов был, пожалуй, последним романтическим актером русского театра, и его Арбенин был классическим романтическим героем со всем присущим этому типу героя набором качеств, и именно такой герой был востребован нами в наши 15 лет.

В общем, отповедь нас не остановила, и мы продолжали ходить – и на спектакль, и за ним. Через некоторое время, когда к чисто эмоциональным потрясениям постепенно стала подключаться голова, я заметила, что Арбенин у Мордвинова не всегда одинаковый – он менялся от спектакля к спектаклю! Вначале мне это показалось случайностью, но потом… Во время очередного нашего преследования, Мордвинов снова обернулся и спросил своим неподражаемым голосом с растяжкой: “Почему каждый рааз ходите?” И я (наверное, от отчаяния) с агрессивностью подростка изрекла глубокомысленнейшую фразу: “Нравится, потому и ходим, не нравилось бы, не ходили!” А потом вдруг, неожиданно для себя добавила: “А вы сегодня по-другому играли!” И тут он оживился и спросил: “Да? Вы заметили?” И я что-то стала лепетать про то, что в начале спектакля в этот раз Арбенин был не такой усталый и разочарованный, а наоборот, очень счастливый, нашедший радость и покой в семейной жизни, и потому особенно страшным ударом стало для него подозрение, а потом и уверенность в измене жены, и тем трагичнее зазвучала развязка, когда он убедился в своей ошибке. Разумеется, я все это не сформулировала столь отчетливо, это было скорее бормотание в данном направлении, но сам факт, что массовый неискушенный зритель в лице девочки-”сырихи” что-то заметил, его явно обрадовал, и он стал относиться к нашему тасканию за ним с меньшим раздражением, даже порой обменивался с нами несколькими словами.

Все кончилось довольно скоро и внезапно. В январе 1966 года мы пришли на очередной “Маскарад” и увидели объявление, что спектакль отменяется в связи с болезнью актера. А позвонив через пару дней в театр, узнали трагическую новость: 26 января Мордвинов скоропостижно умер от инфаркта. Дома еще долго хранились неиспользованные билеты на спектакль…

После смерти Николая Дмитриевича нам (не помню, каким образом) удалось познакомиться с его вдовой Ольгой Константиновной, мы стали бывать у нее дома, и она давала нам читать мордвиновские дневники задолго до их публикации. В них я нашла подтверждение своим интуитивным догадкам: актер, сыгравший впервые Арбенина в кино в 1940 году, а потом в 1952 и 1964 годах в двух редакциях спектакля Завадского, продолжал работать над ролью до конца жизни, уточняя и шлифуя нюансы, меняя краски, добавляя новые штрихи и оттенки! Читая эти дневники, я впервые знакомилась с такими понятиями как трактовка роли, работа над образом, узнавала, в чем, с точки зрения Мордвинова, разница в мотивах убийства жены у Арбенина и Отелло (еще одна его выдающаяся роль). И всегда впоследствии, вспоминая Николая Дмитриевича, я думала о том, какое счастье, что моим первым театральным увлечением был великий актер!

Кстати, параллельно со спектаклем Театра Моссовета “Маскарад” был в афише Малого театра, с Михаилом Царевым в главной роли, и мы решили для сравнения посмотреть и этот спектакль. Царев был в это время уже очень немолод, и его герой, в отличие от мордвиновского, не обладал бурным темпераментом. Особенно смешной нам показалась сцена, когда Царев-Арбенин, сидя в совершенно статичной позе, со сложенными на коленях руками, сообщал жене и зрительному залу: “Послушай, Нина, я рожден с душой кипучею, как лава!” Мы, хулиганки, не просто прохохотали весь спектакль, хуже – зная пьесу наизусть, мы громким шепотом суфлировали каждую следующую фразу раньше, чем ее произносил Царев. Нас чуть не вывели из зала. Наверное, мы были несправедливы к Цареву и к спектаклю в целом. Мне трудно, точнее невозможно, об этом судить, так как после Мордвинова мы не могли воспринимать эту роль ни в чьем исполнении. Потом, через много-много лет я рискнула пойти на “Маскарад” Римаса Туминаса, поставленный в Вильнюсском Малом театре, его привозили на гастроли в Москву в 1990-е годы, и я приняла этот спектакль – его эстетика и трактовка пьесы были настолько иными, что сравнение не напрашивалось и груз воспоминаний не давил.

После “Маскарада” я посмотрела еще один спектакль с участием Мордвинова – “Ленинградский проспект” Исидора Штока, а потом все остальные спектакли Театра Моссовета. Дальше неотвратимая судьба привела меня в Театр имени Ленинского комсомола на эфросовскую “Чайку”, а вскоре и на его “Три сестры” на Малой Бронной, и тут окончательно стало ясно, что от театра мне уже никуда не деться.

• Ольга ВАЙСБЕЙН
• Н.Д.Мордвинов в роли Арбенина