В последнее десятилетие таких вишенок было немало, среди них попадались и приятные на вкус: например, “Прогулка” Алексея Учителя, “Питер FM” и “Плюс один” Оксаны Бычковой, “Два дня” Авдотьи Смирновой. И других, с менее приятным вкусом, тоже было достаточно. Так что картина Павла Руминова “Статус: свободен” автоматически оказывается в большом списке, из которого радикально не выделяется: удивительно читать в рецензиях на картину – “первый умный ромком”. “Питер FM” тоже не тупой. “В ожидании чуда” Евгения Бедарева – тоже.

Первым “Статус: свободен” мог бы оказаться в том смысле, что режиссер Павел Руминов ранее себя в типичной романтической комедии не пробовал – снимал про смерть (“Мертвые дочери”, “Я буду рядом”). Но не имевшая сильного резонанса его картина “Обстоятельства”, где разговоры героев о смысле жизни терялись в почти гротесковом переигрывании, тоже была про счастье и про любовь.

Еще “Статус: свободен” – первый продюсерский опыт Данилы Козловского (с ним в команде Сергей Ливнев и Сергей Бобза), который за последнее время снимается более чем часто, и есть хороший шанс вложенные деньги и силы не потерять, ввиду популярности и жанра, и актера, сыгравшего в фильме главную роль. Образ же – самовлюбленного красавца – мы уже дважды видели в обоих “Духlessах”.

Но первое, о чем вспоминается во время просмотра картины Руминова – две главных советских романтических комедии “Ирония судьбы…” и “Служебный роман”. И даже не сами эти фильмы, а ежегодно по неизвестным причинам вспыхивающее их обсуждение в социальных сетях – мол, потому-то страна так плохо живет, что ее самые любимые персонажи, Лукашин и Новосельцев, слюнтяи и тряпки, способные на поступки только в пьяном вид; с женщинами вести себя не умеют, и неизвестно, как там дальше у них сложатся отношения с Надей и Людмилой Прокофьевной. С приверженцами этого мнения спорят те, кому герои Андрея Мягкова нравятся.

Но первым труднее. Представьте, каково смотреть некороткий фильм, где большую часть занимают метания и приключения человека, который ведет себя нагло, глупо и при этом вам неприятен, стало быть, никакого сочувствия не вызывает.

Эльдар Рязанов давал зрителям возможность проникнуться к героям: Новосельцев в одиночку воспитывал сыновей, Лукашин хорошо пел.

Никита Колесников, герой Козловского, сочувствовать которому нет никакого желания, – комик-стендапер. Мягко говоря, не самый талантливый. Изображать Роберта Де Ниро у него получается еще куда ни шло, а сочинять тексты к своим выступлениям – нет. По непонятным причинам (впрочем, Никита красивый) его держат в стендап-клубе, где он позволяет себе прерывать выступление, чтобы пофлиртовать с симпатичной зрительницей. Ее зовут Афина (Елизавета Боярская); Никита активно напирает, у него даже получается шутить чуть лучше, чем на сцене, и далее следуют два года счастья, выпадающие из экранного времени.

Имя Афина никак не оправдывается сюжетом (героиню с тем же успехом могли звать и Катей, и Дашей), разве что в древнегреческой мифологии эта богиня отвечала за мудрость, и через два года девушка соображает, что для нормальной жизни нужен нормальный партнер. А не “лайтовый м….к”, как с некоторой гордостью называет себя Никита, радуясь, что он плохой парень, но никаких особенных ужасов не совершил. Хотя тут трудно не предположить, что на конкурсе м…ков именно лайтовый вариант занял бы второе место.

Коротенький эпизод, хорошо характеризующий Никиту – он приходит на работу к своему лучшему другу Вадиму (очень симпатичная роль Игоря Войнаровского). На прилавке, за которым обычно стоит Вадим, записка: “Буду через 10 минут”. Никита хватает телефон и нервно вопит в него: “Ты где?!” – он не может ждать.

Уход Афины делает из Никиты, и без того достаточно инфантильного, малыша в истерике. Во время выяснения отношений он кидается в девушку сахаром (та терпит – не первый раз, видимо, такое происходит), обливает посетителя кафе своим капуччино, швыряет кружку в стену, сшибает стеклянной дверью другого посетителя. Так беззаветно могут горевать трехлетки, которым не дали конфету и которые не в силах понять, что на свете есть кто-то, кроме них. Никите тридцать два, и его горе выглядит противно.

Для тех, кто сразу не заметил инфантильности Никиты, режиссер делает крошечную вставную новеллу, страшный сон героя про детство: его мама сообщает сыну, что расстается с ним, поскольку встретила на утреннике другого мальчика, и теперь мальчик будет жить с ней, а маленький Никита должен уйти.

Неплохой повод пофантазировать о том, как Афине жилось со своим избранником в эти два года, какую роль ей приходилось играть. И почему она выбрала стоматолога Ярцева (Владимир Селезнев), в котором и чувствительная часть представлена – поет, на гитаре играет, бальные танцы танцует, и жесткая мужская – врезав Никите по морде и выбив зуб, Ярцев ласково интересуется: “А ты думал, что будет, как в “Матрице” – ты бьешь, а я на триста метров отлетаю?” Новый зуб, кстати, он сам Никите и вставит.

“Статус: свободен” не только романтическая комедия, это еще и роман воспитания – психологический возраст Никиты на глазах увеличивается с двух с половиной лет примерно до десяти, когда ребенок уже способен вывести из просмотренного мультика мораль, что дружить лучше, чем капризничать и жадничать, а делать подарки – так и вовсе хорошо.

Детскостью Никиты можно, пожалуй, оправдать и то, что картина периодически перепрыгивает из реальности в нереальность, сказочность. Ему, например, разрешают вызвать стоматолога на дуэль во время телевизионного выступления; его за откровенно слабые тексты хвалит продюсер комедийного шоу, практически уговаривая поучаствовать в проекте (в Comedy Buttle, например, и слушать бы не стали); работа вместе с Вадиком в фирме, занимающейся печатью изображений на майках и кружках позволяет ему вести обеспеченный образ жизни.

Наиболее яркая смещенная в нереальность сцена – когда Вадим и Никита, один в парике, другой в бороде, оба в дурацких костюмах, заявляются на корпоратив Ярцева и притворяются геями, с которыми у него по юности что-то было, а участники корпоратива им верят. Такие нелепости – дань жанру, но они могут быть чуть менее нелепыми.

Данью жанру является и то, что одинокий друг главного героя тоже непременно должен найти девушку. Но и Вадим, и Валя, коллега Никиты по стендапу, настолько харизматичны, ироничны и сексуальны, что в их одиночество – печальное сидение с бутербродами перед телевизором и шутку: “У меня так давно не было секса, что я стала похожа на библиотеку, в которую никто не ходит” – верится с трудом.

К очевидным плюсам фильма относится музыка и песни, сочиненные Афиной, и фаду, которые слушает Ярцев: интерес к Португалии придает его и без того симпатичному герою дополнительный необычный штрих. Из шуток самая смешная – пародийный диалог между Вадимом и Никитой про картошку фри.

Еще хороши вставные новеллы. Помимо истории с предательницей-мамой, есть еще “Урок расставания”, где детей учат тому, что когда-то они перестанут играть в игрушки, что любимая птичка может случайно улететь из клетки, а человек – перестать с ними дружить.

Очень полезная идея – готовиться к тому, что расставания бывают и бывают они у всех, а без такой подготовки будешь, как Никита, который перед конкурсом бальных танцев швыряет в лицо Афине и Ярцеву самые страшные, на его взгляд, слова: “Я не буду за вас болеть!!!” (читай – “я закрою глазки, и вы все исчезнете!”). И если маленькому ребенку, достающему своими требованиями, все-таки сочувствуешь, то с Никитой Колесниковым гораздо сложнее. И дополнительные детали – он несколько раз притворяется больным или инвалидом, чтобы получить желаемое или просто унизить других, – запросто выводят его из компании Новосельцева и Лукашина. Никита – персонаж не для дискуссий, о нем трудно спорить. Поэтому о нем говорить будут мало, если будут вообще.

Но выражение “лайтовый м….к” уйдет в народ.