Найти своего директора

М.И.Петипа с женой Л.Л.Савицкой и неизвестной дамой. 1880-е. Фото из коллекции РГБИИз писем М.И.Петипа к И.А.Всеволожскому

В 1906 году, по-прежнему остро переживая свой конфликт с Владимиром Теляковским, директором Императорских театров в 1901–1917 годы, Мариус Петипа в мемуарах ностальгически вспоминал Ивана Всеволожского, человека другой эпохи, ценителя другого искусства и администратора иного склада, возглавлявшего те же театры с 1881 по 1899 годы: “То было дивное время для искусства, и когда его превосходительство г-н Всеволожский покинул свой пост, все артисты плакали, расставаясь с ним”. Действительно, это период расцвета петербургского балета и таланта Петипа, когда при посредстве Всеволожского, организатора, со-либреттиста, автора эскизов костюмов, были созданы шедевры – “Спящая красавица” и “Щелкунчик” Чайковского, “Раймонда” Глазунова…

Исследуя связи между выдающимися художественными результатами и личными взаимоотношениями Петипа и Всеволожского, исследователи по-разному представляли себе их обстоятельства. Ю.И.Слонимскому виделось здесь не сотрудничество, а постепенное подчинение, чуть не порабощение: “Петипа, превращенный Всеволожским в “Солиста его величества”, награжденный ценными подарками, переведенный в русское подданство, из гордого старика, не терпевшего ничьего вмешательства, медленно, не без внутренней борьбы превращается в верного слугу его превосходительства, одного из чиновников двора его Императорского величества. Решения Всеволожского, даже его намеки делаются для Петипа отныне обязательными”. Г.А.Римский-Корсаков, напротив, в этом сближении видел некую предопределенность: “Совершенно верно, что Всеволожский, этот маркиз-царедворец, нежно влюбленный во Францию Людовиков, не мог пройти мимо француза Петипа, который сам в какой-то мере являл собою блестящий осколок культуры XVIII века. Думаю, что будет правильнее, если мы предположим, что, встретившись на сцене театра, не Всеволожский подошел к Петипа, а наоборот, балетмейстер, француз по рождению, европеец по воспитанию и культуре, не считавший нужным даже скрывать своего презрения к России и русским, нашел наконец своего директора, близкого ему по вкусам, мироощущению и эстетическому восприятию. Так наконец создается примечательный творческий треугольник, обеспечивающий законченность и целостность сценической композиции балета: автор либретто балета (он же художник) – Всеволожский, композитор – сперва Чайковский, потом Глазунов – и постановщик – Петипа”.

Публикуемые ниже письма Петипа Всеволожскому показывают, что поначалу их отношения складывались не проще, чем в дальнейшем с Теляковским. В ранних письмах (№№ 1, 2) есть, как и в 1870-е годы, приписка “балетмейстер”, – как будто их автор сомневается, что новый директор уже разобрался в том, кто есть кто в подведомственных ему театрах, и на всякий случай напоминает о своей должности. Форму отчета о командировке в Варшаву с целью оценить дарование балерины Марии Джури и возможность ее перевода в Петербург Петипа использует для достаточно категоричного изложения взглядов на балет как “прелестное искусство”, обращенное “к разуму и здравому смыслу”, между делом вставляя и денежные аргументы против кандидатуры танцовщицы; что касается Всеволожского, то он скорее руководствуется идеей улучшить положение балета – в рамках системы Императорских театров или вне ее. Письма по поводу костюмов балета “Приказ короля” (№ 3), поставленного 14 февраля 1886 года, и феерии “Волшебные пилюли” (№ 4), впервые представленной 9 февраля, поражают безапелляционностью и практической точностью замечаний. Петипа почти отчитывает директора, автора эскизов, за то, что тот не учитывает в своих предложениях реалии балетной техники. Танец “Волчок” в исполнении З.Фроловой в итоге произвел сильное впечатление на зрителя благодаря эффекту, заложенному Петипа в костюме и реализованному на сцене. Оба письма заставляют вспомнить о спорах Петипа и Всеволожского в 1883 году во время коронационных спектаклей в Москве, известных со слов В.П.Погожева. Всеволожский “настойчиво запрещал выделение костюмировки танцовщиц в отдельных группах”, где по сюжету предполагалось единообразие костюмов, а они “всячески старались отличить себя либо цветной лентой, либо ожерельем, передником, бантом и т.д.” Петипа этому, очевидно, не препятствовал, а приму Екатерину Вазем всеми силами поддерживал в ее желании надеть в “Пахите” не оранжевый, как у всех, а черный тюник, заявив Всеволожскому, что Вазем только что овдовела и имеет резонное основание отметить это трауром.

В письмах 1890-х раздраженные, обидчивые ноты объясняются уже болезнями и несчастьями, которые постигли Петипа после триумфальной “Спящей красавицы” (1890). Став

8 января 1894 года русским подданным, в письме от 18 ноября того же года (№ 5) балетмейстер просит Всеволожского похлопотать об увеличении пенсии – ему нужны деньги на лечение. Через два года, в 1896-м, Петипа уже на вершине признания – и его благодарность своему адресату столь же литературно отточена, как прежде колкости.

Выполнено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 14-24-08001.

 

1.

25 января 1882 г.

С.-Петербург

Ваше превосходительство,

Согласно контракту, в случае если дирекция не имеет надобности в моих услугах, я имею право на 6 недель отпуска.

Имея в виду большую занятость с марта и до конца лета, я собираюсь просить Ваше превосходительство разрешить мне отпуск на 28 дней с сохранением содержания, начиная с 10 февраля в продолжении поста, когда в течение 4 или 5 недель занятий мне не предвидится.

Имею честь быть Вашего превосходительства покорным слугой.

М.Петипа

Балетмейстер

РГИА. Ф. 497. Оп. 5. Ед. хр. 2467. Л. 266.

 

2.

14 марта 1884 г.

С.-Петербург

Ваше превосходительство,

По приказанию вашего превосходительства мы, его превосходительство господин Фролов и я, отправились в Варшаву, чтобы видеть м-ль Марию Джури и вынести суждение о ее способностях как танцовщицы и мимистки.

Мадемуазель Джури 19 лет, небольшого роста и хорошенькая, но пока не владеет искусством живописать жестами движения души. Стопы большие и плоские. Полное отсутствие мягкости и благородства в мускулах. У нее есть живость и блеск пуант, которыми она злоупотребляет во всех своих па, что заставляет ее делать резкие и повторяющиеся толчки при движении, которые делают видимыми постоянные усилия. Я ее видел один раз в балете “Жизель”. Как мимистка она очень слаба, как танцовщица [держится] новой итальянской школы, которая, к несчастью, вот уже в течение нескольких лет претендует вводить новшества и менять истинную, благородную, почтенную и прекрасную школу, и не преуспевает ни в чем, кроме танца гротескного. Пожертвовав разумом и вкусом ради трудностей, заставив танец состоять из одних тур де форсов да трюкачеств, мы превратим прелестное искусство в ремесло; вместо того, чтобы развиваться, танец деградирует и вернется во мрак невежества. Самые простые и самые естественные средства – вот что всегда должен предпочитать разум и здравый смысл.

Таким образом, понаблюдав весьма внимательно и хорошо поразмыслив, я имею основания полагать, что талант мадемуазель Джури еще не достаточно выработан и закончен, чтобы ей занять место первой танцовщицы на сцене Большого театра С.-Петербурга.

Варшавский балетмейстер господин Мендес, узнав, что дирекция в случае ангажемента будет платить его свояченице мадемуазель Джури тысячу рублей в месяц, выразился в том духе, что она зарабатывала столько в Варшаве и что здесь [в Петербурге] запросит сто тысяч франков.

Я имею честь называть себя вашего превосходительства покорнейшим слугой.

М.Петипа

Балетмейстер

РГИА. Ф. 497. Оп. 5. Ед. хр. 3330. Л. 22-22 об.

 

3.

27 июня 1885 г.

Ваше превосходительство,

Дочери графа могут носить тяжелый костюм [эпохи] Генриха III. Для [польки] “Redowa” юбки не должны быть укороченными. Павлинов и фазанов можно одеть в сатиновые юбки с бахромой. Для первых танцовщиц костюм более легкий. Я не могу начать репетиции балета “Приказ короля” ранее, чем в октябре месяце.

М.Петипа

РГИА. Ф. 652. Оп. 1. Ед. хр. 506. Л. 4.

 

4.

[Не позднее января 1886 г.]

Ваше превосходительство,

Я не могу использовать обручи с выгодой для танца. Танцовщицы не столь проворны, чтобы они у них в руках не вихляли, давая повод для насмешек. [А вот] Волчок весьма выгоден для па на пуантах и быстрых вращений. Вокруг талии золотой шнурок. Пухлое тело в форме груши. На голове верхушка волчка (золото-сталь), ноги в цвет стали и тот же оттенок для туфель.

M.Петипа

РГИА. Ф. 652. Оп. 1. Ед. хр. 506. Л. 6.

 

5.

18 ноября 1894 г.

С.-Петербург

Ваше превосходительство,

Вашему превосходительству хорошо известно, что я много лет получаю пенсион иностранца (571 руб.) и что другие, как месье Иогансон, мадам Вазем и т.д., получают пенсион куда больший, чем мой.

Я русский подданный, и я служу дирекции Императорских театров около 50 лет. Я сочинил 57 балетов и дивертисменты почти во всех операх, не получая за это никакого авторского вознаграждения. Сии заслуги, смею верить, склоняют чашу весов в пользу того, чтобы Его Величество Император великодушно разрешил увеличить мне пенсион.

Я имею честь называть себя вашего превосходительства преданным и старым слугой.

М.Петипа

РГИА. Ф. 497. Оп. 5. Ед. хр. 2467. Л. 345.

 

6.

19 июня/1 июля 1896 г.

[Меррекюль],

Эстляндская губерния

Ваше превосходительство,

Тысяча благодарностей, ваше превосходительство, за ваши добрые слова на мой счет. 14 и 15 июня я написал и отправил 10 номеров [балета “Раймонда”] господину Глазунову, так же как я делал для симпатичного и столь оплакиваемого господина Чайковского. В течение 6 дней я вышлю ему еще несколько номеров программы. Я позволил себе изменить немного ход балета, и с этой целью мне абсолютно необходимо в августе месяце получить драгоценные советы вашего превосходительства, переделавшего сценарий Лидии Пашковой.

Только что я получил письмо господина Глазунова, который благодарит меня за 10 номеров, которые я ему отправил. Он уезжает 10 июля на 6 недель за границу и вернется в конце августа.

Примите, ваше превосходительство, мои уверения в уважительных чувствах, и да хранит Господь Вас в добром здравии.

М.Петипа

РГИА. Ф. 652. Оп. 1. Ед. хр. 506. Л. 3.

 

7.

10 декабря 1896 г.

Ваше превосходительство,

Так как я не имел счастья быть принятым вашим превосходительством, я спешу засвидетельствовать [в письме] свою благодарность за беспримерную честь, оказанную мне Его Величеством Императором, и за бенефис, который Вы были столь добры мне пожаловать за 50 лет службы.

Ваш преданный слуга

М.Петипа

РГИА. Ф. 652. Оп. 1. Ед. хр. 506. Л. 7.

Публикация и перевод Сергея КОНАЕВА
«Экран и сцена»
№ 22 за 2015 год.