Группа юбилейного года – команда молодых режиссеров, художников, театроведов, менеджеров (Семен Александровский, Дмитрий Волкострелов, Андрей Стадников, Ксения Перетрухина, Анна Банасюкевич, Елизавета Спиваковская, Дмитрий Ренанский, Анастасия Могинова) – представила свой завершающий проект в границах сезона празднования 50-летия Театра на Таганке, спектакль-экскурсию «Радио Таганка».

Название уводит несколько в сторону от сути полуторачасового мероприятия, посвященного истории замысла, воплощения и запрещения спектакля «Владимир Высоцкий». Режиссер Семен Александровский, драматург Евгений Казачков и художник Шифра Каждан решили снабдить каждого пришедшего в театр аудиогидом (отсюда, вероятно, слово «радио» в заглавии), буклетом со схемами, инструкциями и комментариями и отправить на маршрут строго по одному. Помимо указаний, как перемещаться от одного места – не столько действия, сколько архивно-исторической памяти – к другому, путеводитель предупреждает: «Не все театры или отдельные спектакли подходят для всех. Этот или любой другой спектакль или действие могут вызывать различные реакции, в первую очередь связанные с чувствами. Такой риск есть в любом театре». Опасность пробуждения ностальгии и прочих сильных эмоций, безусловно, подстерегает «экскурсантов», особенно тех, в чьей жизни Театр на Таганке некогда значил очень много.

Предполагается, что освоение таганковских закоулков в рамках театрального променада «Радио Таганка» должно происходить тем днем, когда вечером в репертуаре назначен спектакль «Владимир Высоцкий». Символические декорации поэтического представления, вокруг которого было сломано столько партийно-начальственных копий, – ряды деревянных зрительских кресел, предложенные Юрию Любимову художником-соавтором Давидом Боровским, нависают над сценой. Кажется, еще чуть-чуть, они вздрогнут и опустятся, погромыхивая откидными сидениями, а из-за них шагнут Алла Демидова – Гертруда, Вениамин Смехов – Клавдий, Наталья Сайко – Офелия, Леонид Филатов – Горацио, Леонид Штейнрайх – Полоний, Феликс Антипов и Расми Джабраилов – могильщики, адресуясь к Гамлету Владимира Высоцкого, а тот будет хранить молчание, как предложила на обсуждении будущего спектакля 1 августа 1980 года Белла Ахмадулина: «…пустота. А вы бейтесь в ней. Чтобы на его месте остался пробел. Он отвечает шекспировским безмолвием». Теперь молчание хранит и сама постановка: декорации не шевельнутся, они застыли музейным экспонатом. Вечером же на спектакле с ними будут взаимодействовать совсем не те, кто играл с Высоцким в «Гам-лете»: от представления «Владимир Высоцкий» остался только каркас – сверхсюжет ушел из поэтической постановки вместе с личностями.

Вооружившись наушниками, слушатель «Радио Таганка», ведомый Голосом (им выступает артист Дмитрий Высоцкий, обещающий экскурсию по некоторым знаменательным дням в истории театра и страны), перемещается из 25 в 28 июля 1980 года – даты смерти и похорон Владимира Высоцкого; из 1 августа в 22 октября того же года – Таганка вместе со своим худсоветом размышляет о будущем спектакле. А затем мы сразу попадаем в 15 июля 1981 года – обсуждение прогона «ВВ». Все последующие избранные даты 1981 года фиксируют театр в состоянии непрерывной борьбы: жесткие требования сверху сократить-изменить-затушевать-переделать-не нарываться; стремление одного лагеря – не допустить, а другого – отстоять.

Драматург Евгений Казачков строит свой сценарий на стенограммах, протоколах и воспоминаниях, режиссер Семен Александровский распределяет эти исторические фрагменты в пространстве театра, не только в его зрительской части, но и среди закулисья. Публике разрешат пройтись по легендарной сцене (такое было когда-то в абрамовских «Деревянных конях» Юрия Любимова), а также за сценой, под сценой, расположиться на стуле в балетном зале, завернуть в служебный коридор и заглянуть в ныне невостребованный кабинет художественного руководителя, выслушать здесь большинство воспроизведенных по памяти телефонных переговоров Любимова с К.У.Черненко, М.В.Зимяниным, Ю.В.Андроповым, Г.Л.Брежневой, Ю.М.Чурбановым. Вряд ли Юрий Петрович был бы рад такому вторжению, но еще в 1981 году властные чиновники ему объяснили, что кабинет не его, а государственный; теперь бы, вероятно, следовало сказать, что прославленная на весь театральный мир небольшая комната с исписанными автографами знаменитостей стенами давно уже стала достоянием истории.

Голос Юрия Петровича Любимова в «Радио Таганка» – голос артиста Тимура Бадалбейли, удивительно точно передающий любимовские модуляции, остроумные реакции, ироничные похмыкивания, многозначительные паузы, одобрение, раздражение и негодование, готовность к ухищрениям и битвам, но и усталую язвительность, безнадежность. Это большая актерская удача Бадалбейли: порою замираешь – кажется, что Любимов начитывал свои реплики сам, интонации будят память о характерных деталях знакомого образа.

Нашему времени становится все более созвучной тема запретов и сражений. Группа юбилейного года, выросшая во многом на новой драме и очень ориентированная на любые веяния современности, ее подвохи и каверзы, улавливает атмосферу, словно барометр. Подходя к истории Таганки с архивной позиции, словно это безраздельно принадлежащие истории МХАТ Второй или Камерный театр, постановочная команда выступает от имени не современников, но потомков. Молодые театральные деятели выдвигают во главу угла не вопросы «что?» и «как?», не «эмоциональный ожог», оставленный, по словам Альфреда Шнитке, спектаклем «Владимир Высоцкий», не безмолвствующего Гамлета – прием, которым, по утверждению Юрия Любимова, «можно довести до отчаяния», а то, какой кровью, большой или малой, пробивалась к зрителю работа о поэте, рожденном театром.

Конечно, перекличек с сегодняшним днем предостаточно, в частности, абсурд адресованных сценарию «ВВ» претензий и короткий вердикт, предъявленный Любимову: «Дальше работать так, как Вы считаете нужным, мы не рекомендуем». Многое из звучавшего на худсоветах Таганки тридцать с лишним лет назад снова стремительно обретает актуальность. Скажем, едкие слова Любимова о чиновниках из Управления культуры: «Если бы им сейчас дать волю, то они от Пушкина оставили бы тоненький цитатник, Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Сухово-Кобылина – всех троих издали бы на десяти страницах…»

Впрочем, это ощущение – интерес не к легендарным спектаклям Таганки, а к тому, что вокруг и около: к шуму эпохи, к цензурному прессу и к прессе разного толка, к зрительскому хору голосов, к мнению работников цехов, к любому контексту – рождает большинство проектов и акций юбилейного года, будь то выставки («Попытка альтернативы», «Архив семьи Боуден», «Параллельные кривые») или театральные постановки («Репетиция оркестра» Андрея Стадникова, «1968. Новый мир» Дмитрия Волкострелова). Пожалуй, из этого ряда выбивается только спектакль «Присутствие» того же Семена Александровского с его стремлением нащупать, что же было волшебного в пронзающей простоте первой постановки Таганки еще поры Щукинского училища «Добрый человек из Сезуана», в пластике обоих брехтовских персонажей Зинаиды Славиной, в ее чаплиновской повадке и сокрушительных выплесках темперамента. «Присутствие» – попытка поверить алгеброй неброскую любимовскую геометрию «Доброго человека из Сезуана», в итоге создававшую эффект разорвавшегося снаряда и театрального чуда одновременно.

Спектакли Группы юбилейного года, активно использующие технику вербатим, преподносят нам много разных взглядов, в том числе со стороны служебного входа, на явление «Театр на Таганке» (большинство свидетельств – не о самых ранних годах таганковской вольницы). Соприкасаясь со множеством чужих сюжетов взаимоотношений с Таганкой, участники Группы юбилейного года пытаются выстроить и свою собственную историю. Жаль только, что происходит это уже тогда, когда от Театра на Таганке остался, в сущности, лишь бренд.

Сезон на Таганке, задуманный как период осмысления своей истории, подошел к концу. Нащупывание исторической концепции на деле свелось к исследованию категории памяти, в большей степени личной, фрагментарной и разрозненной, нежели исторической. Итоговый результат поставил под сомнение саму возможность осмысления театральной истории музейными средствами. Группа юбилейного года с самого начала выдвинула перед собой значительную, но, кажется, невыполнимую задачу. По-прежнему совершенно не ясно, куда театру двигаться дальше. Большинство проектов и акций юбилейного года вряд ли надолго задержится в репертуаре.