В картине Жан-Марка Валле “Дикая” женщина по имени Шерил намеревается совершить одиночное путешествие по Тихоокеанскому хребту – от мексиканской до канадской границы. Занять путешествие должно примерно три месяца. Пара, подвозящая Шерил и ее огромный рюкзак к началу пути, добродушно интересуется: “Видимо, после нас вам не скоро придется с людьми-то пообщаться?” “Точно!” – отвечает Шерил, еще не подозревая, что на пятый день одинокого движения вперед будет бормотать, что так же, как и о туалете со смывом, мечтает о разговоре с кем-нибудь, и добавит: “Если бы не поход, я бы и не подозревала, что люди входят в число моих хобби”.

Ситуацию “девушка и природа” Жан-Марк Валле рассматривает обстоятельно, акцентируясь на том, что у Шерил далеко не сразу получается встать после того, как она просунет руки в лямки своего рюкзака, что она взяла не тот газ для своей горелки и вынуждена несколько дней питаться овсяными хлопьями, смешанными с холодной водой. Что она не все может понять в инструкции, но, тем не менее, отважно бьется с не желающей раскладываться палаткой…

Режиссер не иронизирует над Шерил, он уважает ее и сочувствует. И зрителей в первых же кадрах заставляет сделать то же самое, начав картину с трудной сцены, где Шерил, сидя на горе, отрывает ноготь с ноги, сбитой в кровь походными ботинками, а потом один ботинок, случайно задетый, покатится вниз по горе. За ним надо будет спускаться, на окровавленных босых ногах, и девушку сразу становится жаль, и сразу хочется понять, отчего она отправилась в это опасное путешествие.

Объяснения последуют не сразу – Жан-Марк Валле будет чередовать воспоминания героини с походными историями.

Шерил вспомнит, как, будучи девочкой, танцевала с мамой на кухне, а потом мама вместе с ней стала студенткой, писала доклад об одноразовых сексуальных встречах и делилась со смущенной дочкой: “Мне в этих случаях всегда очень мешали молнии, трудно расстегивались”. После этого она встретит в походе немолодого тракториста – он сравнит ее с подругой Тарзана Джейн и пообещает душ и горячую еду, но одноразовой сексуальной встреча не станет. Тракторист с женой и правда накормят Шерил и отправят в душ, где она вспомнит о своем разводе и о том, как они с мужем сделали в тот день татуировки, чтобы не забывать друг друга.

Смысл путешествия Шерил будет открываться постепенно, через флешбеки: измены мужу, о которых она неожиданно начнет рассказывать татуировщику; дальнейшая жизнь под девизом “на все предложения отвечай “да”, о которой она расскажет подруге; остро нежеланная беременность, к которой привел этот девиз, наркотики…

Все это Шерил тащит с собой в поход, как тяжеленный рюкзак – встреченные по пути коллеги-туристы окрестили его “Монстром”. Один из таких туристов поделится опытом “дальше будет легче идти, первые две недели самые сложные”, а повар на турбазе, встретившийся Шерил по пути, не только накормит ее нормальным обедом, но и даст совет обратиться в магазин, чтобы оттуда на следующий перевалочный пункт прислали ботинки побольше размером. А еще поможет ей перебрать рюкзак, отбрасывая в коробку все, чем она ни разу не воспользовалась, и отправляя в костер уже прочитанные Шерил книги.

Нехитрая, но неизменно работающая метафора – избавиться от лишнего жизненного груза, который тащишь на своих плечах, и сменить те обстоятельства, которые тебе не по размеру, на более свободные. “А я думала, что ноги и должны так болеть”, – удивленно скажет Шерил и получит в ответ понимающую улыбку повара: да, многие так думают, но нет, все время болеть ноги не должны. Душа тоже.

Главная боль Шерил – ее мать. С ней они были очень близки, она вложила в нее феминистские убеждения (символично, что на “Оскар” за “Дикую” номинировались и Риз Уизерспун, и сыгравшая мать ее героини Лора Дерн), однако слишком рано умерла, оставив дочь в растерянности. Именно это и привело к наркотикам и беспорядочной половой жизни, но в результате вылилось в желание “покопаться в себе”.

Многие происходящие в походе события можно посчитать метафорами. Например, в расположенном по пути резервуаре не оказывается воды, и Шерил приходится очищать речную, грязную: но для того, чтобы она как следует очистилась, приходится ждать.

Так и Шерил для того, чтобы очиститься изнутри, приходится пройти тысячу миль, и с каждой новой сотней ее мозг выдает все новые и новые воспоминания, одно тяжелее другого, а когда-то услышанные слова матери о том, что бедные люди могут быть богаты любовью, что солнце восходит каждый день, кажутся ей все менее банальными.

То, что Риз Уизерспун практически весь фильм пребывает без макияжа и в спортивной одежде, заставляет вспомнить о картине “Монстр”, где Шарлиз Терон, показав себя в неприглядном виде, завоевала “Оскар”, подчеркнув этим очередную “оскаровскую” банальность – если сыграть кого-то очень больного или очень некрасивого, шанс получить статуэтку возрастает в разы.

Уизерспун в “Дикой” не то чтобы очень некрасива, и среди ее соперниц на “Оскар” оказалась Джулианна Мур, сыгравшая женщину с болезнью Альцгеймера, возможно, поэтому награда ушла ей. Но если не придавать значения “оскаровским” банальностям, то роль Шерил для Уизерспун значима – особенно после нескольких последних картин, вроде “Воды слонам”, где в ее героинях не было ни силы, ни драйва. Здесь же драматические возможности Уизерспун раскрываются в полной мере; вдобавок она большое количество времени находится в кадре одна, и держать внимание у нее получается хорошо.

Трансформация Шерил происходит медленно, постепенно – воспоминаний столько, что какие-то приходится в буквальном смысле выблевывать из себя. И фраза в дневнике: “Мне пора начать новую жизнь, но я к этому не готова”, кажется куда более верной для нее, чем строчки писателей и поэтов, которые она оставляет в гостевых книгах, заботливо распределенных по всему маршруту.

Все эти “Нервничаешь? Встань над нервами?” и разные другие цитаты из Уолта Уитмена и Роберта Фроста приводят в восторг тех туристов, что преодолевают хребет следом за Шерил, и многие из них подбадривают ее словами: “Я вижу, ты многое пережила, мне тоже неприятно вспоминать о паре своих подружек”. Но Шерил вспоминает о другом, и не дай бог пережить это веселым туристам.

Маршрут действительно оказывается для нее крутым, несмотря на очистители воды, удобную палатку, возможность периодически принимать душ и заказывать себе посылки с батарейками и удобной обувью. Кровь льется не только из стертых ног Шерил, она беззвучно льется из ее сердца. И одиночество растравляет ее раны, а не залечивает сразу, как это произошло бы у меньше знающего человеческую природу режиссера. Лишь на восьмидесятый день Жан-Марк Валле позволяет своей героине засмеяться, а чуть позже – заплакать, показывая, что ее чувства ожили, и она может не так сильно бояться закончить свое путешествие, в конце которого у нее окажется больше вопросов к самой себе, чем ответов на них. Как и бывает в жизни, когда она есть – и, как скажет Шерил самой себе в финале, “как же дико было ей не жить”.