Бегство от разума

Сцена из спектакля “Гамлет”. Фото Д.ЮСУПОВАЮноша сидит, обхватив голову руками, словно тяжесть мыслей пригибает его к земле. Лучшей иллюстрации к “Гамлету” не придумать. Вот только на афише премьерного балета Большого театра вместо головы зияет пустота: в постановке режиссера Деклана Доннеллана, его постоянного соавтора-сценографа Ника Ормерода и хореографа Раду Поклитару все герои от чувств сразу же переходят к поступкам, минуя стадию размышления.

Балет начинается с ожившей фотографии, которая выступает из закоулков памяти Гамлета в исполнении Дениса Савина и неотступно преследует его на протяжении всего действия. Дети кружат вокруг застывших вельмож и дам в роскошных платьях, Гамлет-мальчик вытягивает руку, а Офелия-девочка ловким движением ее перехватывает. Эта незамысловатая комбинация рук будет повторяться и в сцене юношеских объяснений, словно для героев детство так и не закончилось, взрослеть же они упрямо и отчаянно отказываются.

Датский принц не томится вопросами бытийного характера, его нерешительность объясняется вовсе не масштабами проблемы, а нежеланием принимать хоть какое-то решение. После встречи с призраком отца воображение Гамлета сталкивает его со множеством Клавдиев-убийц, но вместо осмысленных действий принц начинает судорожно стрелять в каждого из них, и, как в кошмарном сне, упавшие двойники поднимаются и переходят в конец упорядоченного строя, надвигающегося на принца. А когда с Гамлетом сталкивается подлинный Клавдий (Юрий Клевцов), то юноша в испуге начинает подбрасывать пистолет и нервно смеяться, как если бы нашкодившего мальчишку поймали на месте преступления, а тот неловко попытался бы отвести от себя подозрения.

Двенадцать лет назад Поклитару и Доннеллан уже ставили Шекспира для Большого театра, поведав в тот раз историю о подростках. Герои “Ромео и Джульетты”, забыв про разум, отдавались первым порывам любви, стирали границы времени и затягивали зрителей в вихрь движений и страстей. Хотя спектакль в репертуаре долго не продержался (наследники Сергея Прокофьева посчитали, что с музыкой композитора обошлись некорректно), но в памяти многих он сохранился как полный драйва современный балет.

Однако если полное отсутствие рефлексии в “Ромео и Джульетте” вызывало улыбку и грусть, то в “Гамлете” ждешь от героев большей глубины. Умирающий король, словно в бреду, пытается убежать от врачей, которые раскручивают его больничную койку, а жена запрыгивает на кровать и с немым криком провожает мужа в мир иной. И пока Клавдий лицемерно утешает Гертруду (Анна Балукова), король медленным шагом в облаке дыма уходит в светлый проем центральной стены. В сцене свадьбы расчетливый убийца радуется обретенному положению, как ребенок, и выстраивает слуг, заставляя их повторять свое движение – прыжок вбок с легким покачиванием ноги. Гертруда с невинным взглядом, заламывая руки, пытается избежать угрозы, исходящей от сына. А воображение Гамлета в этот момент рисует ему любовные игры двойников Клавдия и матери, чьи нежные объятия и вольные касания ног и щек, окончательно лишают принца разума.

В качестве музыкального сопровождения к балету постановщики выбрали Пятую симфонию Шостаковича и купированную Пятнадцатую (без первой части). “Гамлет” не был выбором режиссера, предложение поступило от художественного руководителя балета Большого Сергея Филина. Как признается хореограф Поклитару, по собственной воле они эту пьесу брать побоялись бы, так как она слишком интеллектуальная.

Режиссером Донелланом был найден выход – построить историю Гамлета как исследование потерь и нежелания человека их признавать. Так, принц теряет отца, ощущает предательство матери и дяди, гибнет его невеста – череда событий заставляет Гамлета взглянуть в глаза смерти и ответить на знаменитый вопрос: “Быть или не быть?”. Однако этот Гамлет не только не выдерживает груза вопроса – в постановке Большого театра герой будет прятаться от ответа в своих воспоминаниях и утраченных надеждах. Веселый шут “бедный Йорик” беззаботно играет в первой сцене с детьми, покручивая в руках разноцветный зонтик, но в безобидном воспоминании на кладбище Йорик на кладбище этим же зонтиком символически заколет принца. Гам-лет отказывается признавать смерть Офелии (Анастасия Сташкевич), пытается разрушить похоронную процессию. И вот уже призраки одинокой Офелии в фате или с ребенком преследуют принца, возникая из разных углов сцены. Только смертельная рана, полученная на дуэли, позволит Гамлету сбежать в спасительный светлый проем, покинув земной мир. Воображаемая Дания превращается в балете в тюрьму не в силу обстоятельств, кольцом окруживших принца. Гамлет сам избегает свободы выбора и готов с радостью попасть в оковы, если только они избавят его от ответственности и разума.

Момент знаменитой “Мышеловки” решен в постановке как маленький фильм, стилизованный под начало XX века. Весь датский двор будет смотреть его на огромном экране. Прием выразительный, но в балете слишком резко рвущий общий ритм действия или бездействия.

Самоцитаты бывшего руководителя камерного “Киев модерн-балета” Раду Поклитару органично вошли в “Гамлета”, а отдельные парафразы оказываются чрезвычайно запоминающимися. Так, движения Жизели становятся танцем Офелии в сцене безумия, разве что шпага заменена пистолетом.

В финале каминный зал Эльсинора разрушен и искорежен настолько, что во фрагментах старинной гравюры с трудом узнается былое величие. Пустующую датскую землю ровным строем занимают норвежские завоеватели, наставляя на зрителей дула автоматов. Финал датского королевства печален, так как в общем бегстве от свободы и разума всегда находится тот, кто готов взять беглецов под свою “защиту”.

Анна НИКИФОРОВА
«Экран и сцена»
№ 7 за 2015 год.