Ни один фестиваль не рождает таких горячих споров, такого возбуждения театральных умов, как “Золотая Маска”. Интересный феномен: при подведении итогов сезона критики дружно пишут о кризисе, о зашкаливающем количестве неудачных премьер. Но, когда наступает весна следующего года, они же идут на “Маску” с надеждой на лучшее, мечтают, что наконец-то увидят нечто позитивное и даже окрыляющее. Это – идеализм, как говаривал Дорн. Помнится, на прошлой “Маске” кто-то искренне удивлялся, что “лучшим спектаклем большой формы” стала “Чайка” Кристиана Люпы. Но если открыть в интернете сайт “Театральный смотритель”, то выяснится, что коллективный критический разум задолго до вердикта жюри ставил “Чайку” на первую позицию списка премьер, которые нельзя пропустить. История повторилась и в следующем году – “Рассказы Шукшина” Алвиса Херманиса в Театре Наций также возглавляли список лидеров. 
Прошлый сезон был скудным на свершения даже в столицах, хотя местный недород компенсировался гастролями, спектаклями Чеховского фестиваля. Решения Жюри “Маски-2010” – зеркально отражают картину, возникшую на “Маске-2009”. Лучший спектакль большой формы поставлен режиссером-иностранцем (хотя и близким нам по духу), лучший спектакль малой формы вновь обнаружен в Студии театрального искусства, на этот раз – “Река Потудань” Сергея Женовача. Рассчитать грядущие победы трудно: театр – искусство пульсирующее. Несколько лет назад дальновидный Давид Смелянский на прощальном фуршете одной из самых удавшихся “Масок” советовал не обольщаться, напоминая о том, что “график удач” – не прямая, а синусоида. Кстати, так же как победы, невозможно предсказать период “промежутка”. Но уже сегодня ясно: нынешний столичный сезон гораздо интереснее предыдущего. А вот если говорить о России, то новый Экспертный совет, наверняка, получит тот же ворох проблем, что и “старый”. Потому что в большинстве своем наши театры поставлены в тяжелейшие условия: нужно зарабатывать деньги. Куда ни поедешь, – всё Рэй Куни да Рэй Куни, и несть ему числа (вот и Анатолий Смелянский, вручая спецпризы Жюри драматического театра и театра кукол, поминал “Слишком женатого таксиста”). Тем временем, играя бульварные безделушки, труппы теряют форму и на чем-то серьезном (классика, к примеру, во множестве театров идет не чаще раза в месяц) начинают споты-
каться. И даже качественная постановка к моменту приезда Экспертного совета начинает расползаться по швам (вариант: эффект расползания возникает в момент показа на “Маске”). Когда нужно по одежке протягивать ножки, бесполезно требовать творческих поисков. Загляните в архив “Маски”, и вы убедитесь: в номинацию Новация-Эксперимент (за исключением “Баб” Е.Панфилова) никогда не попадали спектакли из провинции. Участившиеся конфликты в самих коллективах, бесцеремонное вмешательство властей в кадровую политику, попытки закрыть тот или иной театр, все это не может не сказаться на атмосфере, ситуации в целом. И, как следствие – на работе Экспертных советов.
В этом году, как и в прошлом, Совет делал ставку на новые имена, на молодых режиссеров. Но и в конкурсной афише, и в “Маске Плюс” их работы пока не подтвердили своей конкурентоспособности со “старшими”, не продемонстрировали свежих театральных идей, настоящей смелости и драйва. Этот факт весьма огорчителен (и дело тут не в материальных трудностях).
Есть традиционный вопрос к “Маске”: почему из года в год приезжают одни и те же номинанты? Да именно потому, что на фоне общей унификации театры со своим лицом и стилем – наперечет. Этим объясняется традиционное появление спектаклей Николая Коляды и Сергея Федотова.
Все выше изложенное “Маска” учитывает, вот почему ее программа состоит из целого ряда мини-фестивалей. Нынешний мегапроект впервые оказался по-настоящему международным. К “Легендарным спектаклям и именам” (в этом году таким именем стал американский хореограф Марк Моррис, поставивший балет “Дидона и Эней”) прибавился целый блок в “Маске Плюс”. Он оказался существенным, важным. Уже в прошлом году в программе были театры бывших республик Союза. В этом – появились спектакли из США, Бельгии, Польши.
Настоящим событием стал приезд театра “TR Warszawa”, участвовавшего в программе “Новая пьеса”. Приглашение одного из лучших польских режиссеров Гжегожа Яжины со спектаклем “У нас все хорошо” во всех отношениях – большой плюс “Маске”. Пример того, как “новая драма” из студийного, обособ-ленного движения (каким оно продолжает оставаться у нас) может стать настоящим явлением искусства. Талантливая пьеса Дороты Масловска, благодаря замечательной режиссуре ученика Кристиана Люпы оказалась особенно горькой и щемящей. Все в ней: от визуального ряда, придающего всему зрелищу метафизический смысл, – до тонкой игры прекрасного ансамбля актеров создавало образ современной Польши с ее неразрешимыми проблемами, комплексами и депрессией.
То, что зрители “Маски” смогли увидеть спектакль Яна Фабра “Another sleepy dusty delta day” (вызвавшего, как обычно, бурные споры), чудесные американские “Busk” и “Blue soup” режиссера и хореографа Азур Бартон, поднимало престиж фестиваля и расширяло кругозор зрителей, что очень ценно. Еще один давний вопрос: что важнее – премия или фестиваль – “Золотая Маска” решает однозначно: фестиваль. И не просто фестиваль, а фестиваль фестивалей, куда входят и “Новая пьеса”, и “Маска Плюс”. Весьма характерно, что премия критики досталась совместному проекту NETа (Нового Европейского Театра) и Французского культурного центра “Я думаю о вас”, о котором “ЭС” неоднократно писала. В этом спектакле участвуют непрофессионалы, но сама идея французского режиссера Дидье Руиса рассказать историю нашего военного поколения устами живых свидетелей дорогого стоит. Расхожая формула: “театр начинается с идеи” здесь наполняется смыслом и значением.
“Рассказы Шукшина” Херманиса, “Я думаю о вас” Руиса не случайно сошлись в одном списке лауреатов. Хоть и грустно, что не наши режиссеры поставили эти спектакли. Зато они ставят под сомнение споры о том, насколько правомерны в программе Национальной премии и фестиваля спектакли, созданные режиссерами или хореографами из-за рубежа, доказывая, что развитие театра возможно только в открытом обществе. Изоляция никогда не была продуктивной, и сегодняшние победы Театра Наций или театра “Et Cetera” с мюзиклом “Продюсеры” (получившего права на бродвейскую постановку, но творчески и по-своему ее поставившего) – тому убедительный пример.
Признаться, я всегда с волнением жду финальной Церемонии, потому что это ни с чем не сравнимая радость от встречи c театральными людьми огромной страны. “Золотая Маска” становится всероссийским Клубом: встречи, обмен новостями, радостями, горестями – важнейшая точка перед следующим этапом: ведь что ни говори, “Маска” для России – самый вожделенный фестиваль. Лозунг “В Москву! В Москву!” остается в силе.
Как обычно, на прощальном вечере “ЭС” беседует с членами Жюри, экспертами Советов разных “призывов”.
Григорий КОЗЛОВ
Роль члена Жюри очень сложна. Вот тут понимаешь критиков: каково это каждый день смотреть спектакли. Серьезная у них работа. Ее вполне можно сравнить с репетициями. Хочется пожелать критикам оставаться живыми, молодыми и доброжелательными. В себе я в процессе работы время от времени ловил негативные эмоции.
Конечно, в чем-то я был не согласен с большинством, но это мое мнение. Мне жаль, что премии не получили режиссер Евгений Каменькович, художники Александр Орлов и Ирина Чередникова. Это очень высокий уровень профессионализма.
Если говорить о конкурсной программе, мне показалось – ее надо тщательнее отбирать.
Но сама работа в Жюри была для меня очень полезной. Я еще раз убедился: только ансамбль, только команда может дать результат. Режиссер – ноль, если нет доверия у партнеров. Нет доверия: и всё разрушается. Спектакль получается, только когда все вместе: режиссер, художник, актеры неторопливо постигают смысл общей работы. Пример: “Рассказы Шукшина”, где и опытные актеры, и совсем молодые ребята хорошо понимают, что делают.
Анаит ОГАНЕСЯН
Я рада за “Рассказы Шукшина”. Но мне кажется, что самое интересное в спектакле – режиссура. Человек с совсем другим менталитетом вдруг понимает, что Шукшин для русской аудитории – что-то очень близкое и родное, как член семьи. И Херманис проникает в этот мир. В спектакле, на первый взгляд, очень простая режиссура, но она очень сложная, потому что нужно было проникнуть в каждого персонажа, дать ему характер, лицо. Собрать эти рассказы и из них сделать жизнь. В спектакле потрясающий фон. Когда вы видите подсолнухи, вы обращаете внимание на то, что это не те подсолнухи, какие были у Ван-Гога, а такие, как в России бывают: поле кривое, косое, с дорожкой. Вам вдруг все становится близко и понятно. Хотя казалось бы по технике – это фотобаннер. Но у режиссера (он здесь и художник вместе с Моникой Пормале) все складывается.
Очень правильно, что жюри отметило работу художника по костюмам Виктории Севрюковой. Я рада, что мой совет обратиться к ней был услышан в Театре Наций. У Виктории есть острота мышления и умение чувствовать современный язык. Это видно по многим ее спектаклям. Но Севрюкова сильно зависит от режиссера. Если ей дается умное задание, она его улучшит, найдет визуальный ряд. В “Рассказах” нет ни одного бытового костюма, хотя на поверхностный взгляд, шукшинские вещи про быт. Все, что она придумала, сочинено с полным пониманием некой сверхзадачи: как западное сознание режиссера проникает в русскую жизнь.
Прекрасная сценография в “Лючии ди Ламмермур” Андриса Фрейбергса.
Правда, я не видела “Шербурских зонтиков” и не могу сравнивать эти работы. Но я доверяю Юрию Устинову, очень высоко оценившего сценографию Зиновия Марголина. Я очень рада за Елену Степанову, получившую “Маску” за костюмы к “Лючии ди Ламмермур”. Замечательно она одела Хиблу Герзмава. Без этой певицы, ее образа, голоса, темперамента, удивительной амплитуды (от лирики до трагизма) спектакль был бы иным. Я ее ценю гораздо выше, чем Анну Нетребко, которая тоже пела Лючию. У Хиблы Герзмава героиня получилась внутренне гораздо более сильной личностью.
Марина ТИМАШЕВА
Я очень люблю “Золотую Маску” и всегда старалась ее поддержать. В этот раз смотрела и оперные, и балетные, и драматические спектакли. Понятно, что московские постановки критики видели год-полтора назад, и для нас фестиваль сводится к постановкам, которые привезены из разных городов. Когда я смотрела нынешнюю программу, я думала о том, что чудесную маску на зеркале Олега Шейнциса – красивую, венецианскую, лукавую, женственную – можно было бы заменить на маску африканскую – страшную, синегубую. Этими африканскими божествами когда-то украшали квартиры. Была такая мода. Уровень многих привезенных спектаклей совершенно не соответствовал тому, что называется российская Национальная театральная премия. Оговорюсь: Петербург был представлен достойно двумя очень культурными в постановочном плане работами (хотя и той, и другой можно было предъявить претензии).
Но поверить, что во всей российской провинции не оказалось спектаклей лучше, чем “Горе от ума” Ярославского театра имени Федора Волкова или “Макбет” Новосибирского “Красного факела”, я никак не могу. Мне кажется, если бы привезли классические, традиционные постановки с хорошими актерскими работами, это было бы лучше, чем тот “авангард”, который мы видели.
Картина огорчает еще и потому, что в ней есть некая тенденция. Все помнят, как Ильф и Петров в “Двенадцати стульях” трунили над Мейерхольдом, смешно описывая нелепый балаган, аттракционы. Но то была пародия. В нынешнем театре все очевиднее возвращение к архаике. Театр, давно ушедший из балагана, делает все, чтобы к нему вернуться. Я говорю не о тех цирках, которые мы видели на последнем Чеховском фестивале (там древняя архаика соединялась со сверхсовременными не только технологиями, но образами, мыслями, чувствами). Речь идет о возвращении к простейшему, грубому, ярмарочному представлению, которого я понять не могу. Я имею в виду не Театр Коляды, а конкретный спектакль «Трамвай “Желание”», а также “Макбет”. Все это очень огорчает и расстраивает.
Похожее положение и в балетной программе “Золотой Маски”. Тут, видимо, экспертами была допущена некая ошибка. Они, кажется, решили привозить новое: не брать классические постановки, реконструкции. Но тогда вопрос: мы берем новое или лучшее?
Об оперном театре судить сложно: три спектакля не были привезены в Москву. Мы не видели новосибирского и двух спектаклей Мариинского театра (один – “Свадьба Фигаро” был показан в концертном представлении). Но по тому, что было предъявлено, можно сделать выводы: в оперном театре дела обстоят лучше, чем в балетном.
Московский прошлый сезон был сильным. С равным основанием можно было бы дать “Маски” и “Улиссу” Евгения Каменьковича, и “Троилу и Крессиде” Римаса Туминаса. Я готова назвать целый ряд московских спектаклей, которые могли бы войти в программу “Маски”. Из провинциальных театров – только “Калеку с Инишмана” театра “У моста” в постановке Сергея Федотова. Так, может быть, если нет достойных работ в провинции – то и не надо везти некачественные спектакли, не стоит мучиться с привозом декораций?
Боюсь, что дело в составе Экспертного совета. Важно, чтобы в нем было больше людей, умеющих предсказать, как будет смотреться спектакль в Москве, на другой сцене, с другим зрителем. Состав Совета должен меняться. Я говорю это не потому, что лоббирую свои интересы: я не могу ездить. Но уверена: в Совете должны быть люди с разными взглядами на театр. Когда появляется монолитная компания, любящая то-то и то-то, какая-то часть зрителей остается не у дел.
Павел БУБЕЛЬНИКОВ
Я в первый раз работал в Жюри. Это огромная нагрузка. Я занимаюсь другим делом, у меня другая профессия. Я не говорлив. Но, наверное, в этой жизни нужно все испытать. Хотелось бы сказать о команде. На редкость консонантная компания собралась. Я говорю, в первую очередь, о человеческих отношениях. Это не означает, что все пели в одну дуду. У каждого было свое мнение. Я читаю критику на музыкальные спектакли, в том числе на те, в которых сам участвую. Но сам критический цех был мне неведом. А тут я вижу, как критики работают, работают, как звери. При этом они очень доброжелательны и объективны. Ни у кого нет желания кого-то “замочить”. Всегда присутствовала аргументация и основательность суждений.
Когда закончилось наше заседание, я сказал, что мне будет всех не хватать, не хватать этого каждодневного сидения за завтраком, поедания творога и попутного обсуждения текущих событий, разговоров.
Я понимаю, что будет много обиженных. Какое-то время я буду получать упреки. Но в принципе: можно ли считать решение нашего Жюри истиной в последней инстанции? Нет, нельзя. Мы живые люди, мы так понимаем то, что видим сегодня. Другие люди, возможно, считали бы иначе. Но над всеми нами есть высший Судия, который знает всем цену в этой жизни.
Я многократно был номинантом. Волнительная история. На “Маске” всегда наэлектризованная атмосфера. Ты все время говоришь себе: “Брось волноваться. Покажи спектакль. Не важно, что подумают люди. Прореагируют как-то не так – ничего страшного. Главное, чтобы они что-то поняли”.
Когда ты находишься в кресле судьи, ты думаешь о людях, которых ты знаешь, с кем-то ты работаешь, с кем-то состоишь в дружеских отношениях. Но ты никакой не спаситель. Мне жаль, что не получил премию Саша Петров. Не потому, что он мой сподвижник на протяжении многих лет. Он создал “Свадьбу Фигаро”, спектакль, близкий мне по профессии, по умению работать с актерами, по освоению площадки. Его актеры вполне достойны премии. Скажем: Настя Калагина. Мне непонятно, почему недооценивают Бориса Эйфмана. Он создал свой театр, у него своя позиция. Ему не нужно никому ничего доказывать. Его принимает весь мир. Досадно, что “Онегин” остался без “Маски”.
Но мы работали совершенно свободно. Никто не давил, не жал. Никакого: если не выберете этого, то пожалеете. Нормальная атмосфера. Все излияния Жюри, творческие, человеческие, мировоззренческие, были органичными и честными.